Он ждал, что случится удар, а потом наступит темнота, поэтому вздрогнул и чуть не заорал, когда его крепко схватили за плечи, распахнул глаза, увидел перед собой лакированную драконью маску, из смотровых отверстий которой оценивающе глядели на него два зрачка, и Костя почему-то навсегда запомнил эти синие глаза с зеленью по краю радужки. Костя ощутил рывок, потерял второй ботинок, вместе с остановкой падения почувствовал, что они медленно спускаются с небес на землю.
От пережитого ли, от холода ли, которым Костя буквально пропитался, но, ощутив почву под ногами, он повалился в траву, его заколотило, и он долго не мог унять дрожь. Девушка-дракон, подняв маску на шлеме, смотрела на него, лицо у нее было и злорадным, и в то же время растерянным.
— Я тебя пощадила, — с неуверенной требовательностью сказала она, когда Костя все же поднялся и принялся ходить кругами, пытаясь согреться. Зубы у него стучали, Костя растирал ничего не чувствующие руки и ноги. — Я слов благодарности и почтения от тебя жду.
Костя зыркнул на нее злобно и не придумал ничего лучше, чем ответить:
— Д-д-дура.
Она, словно не услышав, отметила:
— У тебя ногти синие и губы стали, будто туда драконья кровь прилила.
Они приземлились на поляне в горах. В траве лежало несколько больших камней, ярко светило солнце. Вместо того чтобы огрызнуться на ее слова, Костя подался к одному из валунов и стал греть ладони на его боку.
— Имя мое Волитара есть, — объявила девушка-дракон.
— Костя, — представился Костя.
— Костя? — не поняла она и нарисовала в воздухе иероглиф, в прямых углах которого угадывалось значение «кость».
Он разровнял рукой почву у камня, вырвал несколько травинок и попытался начертить пальцем два иероглифа своего имени.
— А! «Постоянный». Константин, — каким-то образом разобрала она его каракули.
Костя кивнул.
Волитара подождала, когда Костя придет в себя и отогреется, и так же по воздуху, таща Костю, как сверток, под мышкой, вернулась на балкон своего дома. Там их ждал сюрприз. Костю уж точно. В комнате Волитары сидел высокий старый дракон, худой, в черном костюме. Косте показалось, что морщины на лице дракона только вертикальные. Это выглядело очень зловеще и ничего хорошего не предвещало. Было заметно, насколько смешалась девушка-дракон.
— Надо же! — нараспев произнес дракон глубоким низким голосом. — Я в приятном удивлении нахожусь. Я уже, что ты на поводу своего придурочного братца пошла, решил. Я, что наш гость жив и здоров есть, видеть рад. Что случилось?
— Я его бросила, после чего передумала, — ответила Волитара буднично. — Он не кричал. Оруженосец, когда я его летать учила, кричал. Я, когда ты меня летать учил, кричала. А он не кричал.
— Возможно, он немой есть, — предположил старый дракон, спокойно переводя взгляд с носков Кости на лицо девушки-дракона.
— Нет, — сказала Волитара, — мы затем поговорили. Его Костя зовут.
Костя решил, что опять придется писать иероглифы, но старый дракон только вздохнул:
— А-а, Константин, значит.
— Верно, — подтвердила Волитара, слегка наклонив голову в знак согласия.
Старый дракон облокотился на колени и устало произнес, иногда задумчиво закатывая глаза, чтобы вернее попадать в человеческий порядок слов:
— Вот что, Костя. Как только станет возможно, мы тебя отправим к твоим, а пока живи тут, раз уж оказался в нашем доме. Никто тебя здесь не обидит.
— Интересно, как это возможно станет, — вмешалась Волитара, — если мы победим? Мы уже их столицу почти заняли.
— Лето заканчивается, осень наступает, а мы еще никакую столицу не заняли, — с хищной мягкостью напомнил старый дракон. — За осенью зима наступает.
— Папа, это дело нескольких месяцев есть. Да если все и до зимы продлится. Тысячи мобильных обогревателей произведены. В этот раз мы хорошо подготовились.
— Ну, подготовились и подготовились, молодцы, — с совершенно человеческой интонацией сказал дракон и зачем-то подмигнул Косте. — Чего тогда кипятиться, если подготовились?
За ужином Костя обнаружил, что ему сварили овсяную кашу. Поскольку, находясь с драконами, он пока питался одним только мясом в разных его видах, скромничать не стал. При виде того, как Костя орудует ложкой, не смолчал и рыцарь-дракон, который притащил его на драконью территорию.
— Какая мерзость есть, — сказал он. — Это что есть? Вареный лошадиный корм есть?
За столом, как понял Костя, собралось все драконье семейство. Дочь, сын, отец. Не было только матери, зато слуги ошивались возле стен, что-то там подкладывали в тарелки сидящим за столом, отчего условный кусок хлеба слегка застревал у Кости в горле.
— Привыкай, — сказал старший дракон младшему. — Это каша есть. Я, когда в твоем возрасте был, в человеческом плену очень много каши съел. И я тебе попробовать советую. Вероятность имеется, что тебе раньше, чем ты думаешь, ее попробовать придется. Хотя, я о чем это говорю? Какая речь о плене быть может? Ты же из армии изгнан. Повод у дуэли какой был? Или это секрет есть?
Младший дракон посмотрел на Костю, будто тот мог разболтать, что за перепалка случилась у этого дракона с другим рыцарем над обгорелыми телами Костиных бабушки и дедушки.
— Все просто есть, — вызывающе ответил молодой дракон старому. — Мне его поганая рожа и шутки не понравились. Пускай он теперь продырявленный ходит и о длине своего языка побольше думает. Это ему вовсе не повредит.
— Значит, ты свою честь защитил, — откликнулся старый дракон саркастически и насмешливо. — Какой ты молодец есть!
— Я ее дважды защитил, — лениво заметил молодой дракон. — Когда я на дуэли Кардууса порезал и когда я из армии оказался изгнан. Наша семья полудохлому императору служить не должна.
— О! — воскликнул старый дракон слегка устало. — Так мы по материнской дорожке пошли? Надо ли мне тебе, чем все это закончилось, напоминать?
— Ты ничего говорить и напоминать не должен, — сказал молодой дракон с вызовом. — Ты сам живым напоминанием того, что любой дракон смерть выбрать обязан, чем существование длить, являешься.
— Эти слова и идеи справедливы и оригинальны были бы, — горько улыбнулся старый дракон, — если бы я, откуда ты их нахватался, не знал бы.
— Я откуда же их нахватался? Мне услышать интересно, — сильнее оживился молодой дракон.
— Ты от Фумуса этого наслушался.
Волитара вскочила, но старый дракон хлопнул по столу и спокойно приказал:
— Сидеть.
И девушка-дракон брякнулась обратно на стул. Костя не знал до этого, краснеют драконы или нет. А тут узнал, что да, краснеют.
— Ты наслушался и на войну снарядился, да что это не твое есть, вовремя понял. Ты наслушалась, и, что он после войны женится, поверила, и на расторжение помолвки безропотно согласилась. И вы его слушать продолжаете. Вы во все его слова про освежение крови верите, речам про то, каким настоящий дракон быть должен, внимаете. А истинность драконья, если ее, как он понимает, только через долгие полеты и дыхание огнем рассматривать, как и много лет назад, в том же самом заключена. Она всего лишь в диете состоит. Если ты конину, дичь, человечину, драконье мясо, прости господи, ешь, то ты и летаешь, и огнем дышишь. А если ты есть это прекращаешь, то и летать, и дышать огнем перестаешь. Секрета тут не имеется. Как столь сложная сословная система, как у нас, со всеми этими правилами, дуэлями, наследованием на таком пустом месте возникла, я ума не приложу. Но нынешний господин, который государя императора за горло держит и молодежи вроде Фумуса в уши яд льет, еще более все усложнил, так что многие от собственной тени шарахаются, в собственной драконьей сущности сомневаются. Это просто глупо. «Ты, насколько полезен империи, настолько дракон есть!» Так ведь? Хорошо, что драконы и люди общих детей иметь не могут. Этим гибридам ой как несладко, когда бы мы в очередной раз схлестнулись друг с другом, пришлось бы. Кто-нибудь вроде нынешних соглядатаев выяснять стал бы, сколько процентов драконьей и человеческой крови внутри организма вообще право на существование дают. Ты только слегка человек есть, как анализы показывают, — тогда живи. А если пятьдесят на пятьдесят есть, — господин такой-то, извините, не обессудьте, к стенке становитесь.
Старый дракон помолчал, отдышался и добавил с печалью:
— Я только одного не пойму. Я же вас совсем по-другому воспитывал. Где вы этой избранности драконьей расы нахватались? Как вы Фумуса пересказанными идеями прониклись?
— Папа, ты болтаешь, — сказал молодой дракон, — а он делает.
— А результат какой есть? — устало спросил старый дракон. — Он за это время что сделал? Он почем зря людей и драконов поубивал. Он по традиции себе оруженосца из людей, какую-то несчастную девочку, завел. Ты людей поубивал, ты дракона едва не убил. Ты человеческого ребенка сюда притащил, твоя сестра оруженосца из людей завела. Результат такой получился. Я так вижу. Если эти итоги тебя восхищают и радуют, то мне тебя жаль есть.
— Мы хотя бы это сделали, а что ты делаешь? — поинтересовался дракон-сын.
— Я тайной полиции не попасться пытаюсь, — едва улыбнувшись, ответил отец.
— Ты, чтобы это успешно получилось, хотя бы в присутствии посторонних перестать делиться своими мыслями должен, — тоже не скрывая улыбки, посоветовал молодой дракон и слегка шевельнул головой, намекая на окружающих слуг.
— Мне, в таком случае, несколько лет молчать придется. Я так не могу.
Как позже Костя узнал от Волитары, ее отец симпатизировал коммунистам. Вообще он был дипломатом и редко появлялся дома, хотя дипломатии между людьми и драконами после начала войны почти пришел конец и работать ему по основному виду деятельности вроде бы было не над чем. Он не делился с детьми, чем занимается. Насколько понял Костя, отец Волитары пытался убедить чиновников империи смягчить жестокость по отношению к военнопленным или хотя бы прекратить их уничтожение. Положение в обществе, которое отчасти одобряло причуды аристократии, позволяло ему вольнодумство до поры до времени. Драконы попроще, позволившие себе высказывать коммунистические лозунги, еще до войны отправились кто в психушки, кто в концлагеря, а кто в психушки, а затем уже в концлагеря.