КОММЕНТАРИЙ ЮРИСТА РФ
В РФ запрета на татуировки, конечно, нет, но данная деятельность, согласно номенклатуре 804н, подлежит лицензированию. Другое дело, что это противоречит ФЗ о Защите конкуренции, ведь тогда право делать татуировки появится лишь у врачей-дерматологов и косметологов. Поэтому в России тату-салоны по-прежнему работают без получения лицензии.
Однако как члены гильдии, борящиеся за свой хлеб, врачи активно выступают за разрешение всех модификаций тела, которые могут проводить исключительно медицинские работники. В 1976 году Медицинская комиссия штата Арканзас начала юридическую битву с Эдной Хикс, косметологом, которая прокалывала уши в своем салоне. Медицинская комиссия утверждала, что пирсинг – это форма хирургии, поэтому его должны делать исключительно лицензированные врачи. Суды, однако, с этим не согласились. С того знаменательного случая появилось своеобразное разделение услуг. Пластические операции стали проводить лицензированные специалисты, а модификациями тела начали заниматься в основном сотрудники тату-салонов. И все же границы между этими двумя мирами остаются размытыми и субъективными.
Следует также отметить, что разграничить пластические операции и процедуры, необходимые по медицинским показаниям, бывает трудно. Например, чем следует считать восстановление груди после мастэктомии: необходимой операцией или элективной роскошью? Конгресс начал эти дебаты в 1998 году, приняв Закон о здоровье женщин и правах онкобольных. Закон обязал частные страховые компании, покрывающие стоимость мастэктомии, оплачивать и реконструктивную операцию.
КОММЕНТАРИЙ ЮРИСТА РФ
В России нет такого обязательства. Пациентка может получить реконструкцию груди по показаниям по программе ОМС.
Другой известный случай касался подростка Кевина Сэмпсона, чья мать была свидетельницей Иеговы. Суд столкнулся с вопросом, стоит ли назначать мальчику операцию по удалению опухоли лица, которую врачи называли неприглядной, но не угрожающей жизни. Мать Кевина Милдред была против переливания крови, необходимого для операции, и утверждала, что эта процедура чисто косметическая.
Для специалистов по этике и политиков регулирование практики модификации тела становится особенно сложным, когда речь идет о вмешательствах, несущих некоторую опасность. В первую очередь это касается процедур, обычно проводимых в частных салонах и не представляющих интереса для лицензированных врачей. Одной из них является расщепление или разветвление языка путем разрезания или каутеризации, в результате чего каждая половина органа может двигаться отдельно, что обычно делается для достижения эстетических, сексуальных или сразу и тех, и других целей. Такая операция стала популярна в конце 1990-х благодаря стороннику телесных модификаций по прозвищу Лизардмен. Хотя Лизардмену язык разрезал челюстно-лицевой хирург, многие люди осуществляют эту процедуру в специализированных салонах или самостоятельно, как сделал пионер модификаций тела Дастин Аллор в 1996 году. Его поступок привел к активным обсуждениям в обществе. Эта процедура несет в себе значительные риски вроде снижения чувствительности и большой кровопотери. Повреждение артерии[22] теоретически может привести к смерти. В 2003 году Иллинойс, а затем и ряд других штатов дали право проводить операции по раздвоению языка только челюстно-лицевой хирург и профессионалам из смежных сфер.
КОММЕНТАРИЙ ЮРИСТА РФ
Мы завидуем Иллинойсу, так как в России это может делать не только врач ЧЛХ, но и рядовой тату-мастер. Возможно, потому что не было громкого прецедента причинения вреда здоровью человека.
Тем не менее челюстно-лицевые хирурги не стремятся заменить художников-модификаторов тела в этом деле, из-за чего доступность процедуры снижается. На самом деле в некоторых местах ограничения на проведение этой операции по факту можно приравнять к запрету. Критики утверждают, что в результате таких ограничений повысился риск для общества, поскольку люди, желающие раздвоить язык, вынуждены делать это подпольно. Корсетный пирсинг вдоль позвоночника и татуировки глаз связаны с аналогичными проблемами.
С развитием технологий люди захотели не просто поддерживать, а улучшать качество жизни. И кому-то для этого нужен стекловолоконный рог.
Можно занять абсолютистскую позицию и считать, что больницы не должны проводить пластические операции, связанные с высоким риском, например, ринопластику, подтяжки живота и лица, а также увеличение или реконструкцию груди. В конце концов, врачи должны следовать принципу «не навреди». Однако если человек оправдывает эти относительно распространенные вмешательства психологической выгодой для пациента, то ему будет сложно найти аргументы против операции, которую доктор Даника собирается сделать Мэдди. В конце концов, для одной женщины увеличение груди значит то же, что для другой – гигантский стекловолоконный рог. Нежелание подарить Мэдди выбранную ей внешность объясняется культурными нормами, которые с легкостью могут меняться. Разве может кто-то утверждать, что через десять лет подобные рога не станут столь же распространенными, как проколотые мочки ушей? С точки зрения здоровья и безопасности важно, чтобы люди, решившиеся на нетрадиционные косметические процедуры, не были отвергнуты медицинскими работниками, поскольку это заставит их обращаться к непрофессионалам на черном рынке.
25Враждующие сиамские близнецы
Люси и Лили – восемнадцатилетние сиамские близнецы. В отличие от многих других, о которых рассказывают в СМИ, они друг друга терпеть не могут и имеют совершенно несовместимые представления о том, что значит вести полноценную жизнь. Для Люси жизнь с Лили невыносима: она уверена, что в таком теле не сможет стать хирургом, ходить на романтические свидания и создать семью. Лили, напротив, глубоко религиозна и смирилась со своей судьбой.
Близнецы соединены таким образом, что есть надежда на их разделение. По мнению хирургов, риск смерти обеих девушек во время операции составляет около 15 процентов, однако есть 30-процентный риск, что одна из девочек умрет в ходе хирургического вмешательства. Люси считает, что операция стоит риска. Она обращается в суд, чтобы получить судебное разрешение на нее. Лили возражает.
На чью сторону должен встать судья?
Сиамские близнецы – относительно редкое явление. По статистике, на каждые 200 тысяч новорожденных приходится всего пара таких. Общественность уже давно интересуют жизни соединенных братьев и сестер. В XIX веке тайские сиамские близнецы Чанг и Энг Банкер гастролировали с цирком Ф. Т. Барнума. Афроамериканские сестры Милли и Кристин Маккой получили международную известность как «Двуглавый соловей» и «Восьмое чудо света». Многие сиамские близнецы ведут абсолютно полноценную жизнь, как, например, Эбби и Бриттани Хенсель из Миннесоты.
Византийские врачи впервые разделили сиамских близнецов в Х веке. Позднейшие достижения в хирургии сделали возможными более сложные процедуры. В 1957 году Бертрам Кац разделил Джонни и Джимми Фриман, родившихся с общей печенью. В 1987 году во всех газетах писали о Бене Карсоне, разделившем близнецов Биндер, имевших общий затылок. Однако не всех сиамских близнецов можно разделить, и часто сама операция сопровождается высоким риском. Иногда есть 100-процентная вероятность того, что один близнец умрет. Такой была ситуация мальтийских близнецов Джоди и Мэри, которых суд распорядился разделить в 2000 году, несмотря на возражения их родителей. В этом уникальном случае Мэри зависела от сердца и легких Джоди, из-за чего Джоди постепенно угасала. Без операции обе девочки умерли бы.
Важные этические вопросы поднял случай 29-летних иранских сестер Ладан и Лалех Биджани, которые решились на операцию в Сингапуре, сопровождавшуюся 50-процентным риском смерти или повреждения мозга. Они умерли в 2003 году во время операции. В том случае обе сестры желали хирургического вмешательства. Более сложными являются ситуации, в которых один из близнецов выступает против. Эта дилемма во многом отражает главный конфликт в современной биоэтике: как найти баланс между качеством жизни и ее священностью. Люси считает качество своей жизни настолько низким, что готова пойти на большой риск, чтобы улучшить его. Лили, наоборот, считает жизнь священной и не желает рисковать ею, чтобы улучшить. Есть три возможных решения этой дилеммы. Можно занять сторону Лили и считать, что никто не вправе подвергать ее жизнь риску и заставлять соглашаться на опасную элективную операцию. Можно поддержать Люси и заявлять, что никого нельзя принуждать проводить свою жизнь «прикованным» к другому человеку. Наконец, можно думать, что все зависит от конкретной ситуации и шансов на выживание. Многие люди выступили бы за операцию, если бы вероятность выживания обеих сестер составляла 99 процентов, но если бы эта вероятность равнялась одному проценту, то хирургическое вмешательство никто бы не одобрил. Конечно, сложно провести черту, особенно если шансы на выживание у близнецов разные.
Часть IIIРождение детей
Этические вопросы, связанные с продолжением рода, являются одними из самых сложных в США на сегодняшний день. Рассмотренные в Верховном суде дела о легализации абортов, особенно «Роу против Уэйда» (1973) и «“Планируемое родительство” против Кейси» (1992), стали знаковыми событиями в политике и «третьим рельсом» федеральных судебных решений. Однако проблемы, связанные с беременностью и деторождением, выходят далеко за рамки неразрешимого вопроса о том, когда на самом деле начинается жизнь. Некоторые из проблем связаны с возросшим социальным признанием так называемых нетрадиционных семей, хотя этот термин сам по себе весьма проблематичен.
Для некоторых уже сейчас рождение детей превратилось из общечеловеческого права в привилегию.