КОММЕНТАРИЙ ЮРИСТА РФ
В России эвтаназия запрещена ст. 45. «Запрет эвтаназии» 323-ФЗ: «Медицинским работникам запрещается осуществление эвтаназии, то есть ускорение по просьбе пациента его смерти какими-либо действиями (бездействием) или средствами, в том числе прекращение искусственных мероприятий по поддержанию жизни пациента».
Тем не менее врачам разрешено назначать сокращающие жизнь лекарства, если их основной целью является облегчение боли или страданий. Это исключение известно как «доктрина двойного эффекта». В штате, где работает доктор Бартлет, ассистированное самоубийство незаконно, и ее вполне могут привлечь к уголовной ответственности. Судам предстоит определить, что намеревалась сделать врач: убить Сильвию или ввести ей морфин с целью облегчить ее страдания, пока не прибудет помощь. С точки зрения этического анализа уместно спросить, действительно ли Сильвия могла принять автономное информированное решение в контексте изолированной больницы, охваченной бурей.
«Мне семьдесят два года, и я прожила хорошую жизнь. Сейчас я хочу большую дозу морфина, чтобы уйти с комфортом и достоинством».
Этот сценарий поднимает еще один вопрос: в какой степени чрезвычайные обстоятельства, например несчастные случаи с большим числом жертв, допускают исключения из установленных правил поведения медицинских работников? Некоторые этические кодексы приняли «доктрину необходимости», оправдывающую действия, которые при других обстоятельствах считались бы неприемлемыми, но в конкретной ситуации были необходимы для предотвращения более серьезного преступления. Потерпевшие кораблекрушение люди, которые прибегали к убийствам и каннибализму (например, экипаж китобойного судна «Эссекс» (1820) и французской яхты «Миньонет» (1884), именно так оправдывали свои действия). Однако среди специалистов по этике не существует единого мнения о том, можно ли оправдать ассистированное самоубийство стремлением предотвратить страдания пациента во время чрезвычайной ситуации. После урагана Катрина персонал Мемориального медицинского центра Нового Орлеана по распоряжению врача Анны Пу делал смертельные инъекции пациентам, которых нельзя было эвакуировать. Коллеги защищали Пу, уважаемого врача, которая настаивала, что лекарства были необходимы для облегчения боли и страданий. Позднее ей предъявили обвинение в убийстве, но суд присяжных ее оправдал. Она сыграла важную роль во внесении изменений в законы Луизианы, и с тех пор медицинский персонал обладает гражданской неприкосновенностью в чрезвычайных ситуациях.
КОММЕНТАРИЙ ЮРИСТА РФ
К сожалению, в России ситуация не такая благоприятная для медицинских работников. Максимум, что произошло недавно в 2019-м, – Федеральным законом от 26.07.2019 № 206-ФЗ Уголовный кодекс Российской Федерации дополнен ст. 124.1 УК РФ «Воспрепятствование оказанию медицинской помощи». Часть первая указанной статьи предусматривает уголовную ответственность за воспрепятствование в какой бы то ни было форме законной деятельности медицинского работника по оказанию медицинской помощи, если это повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью пациента, и наказание вплоть до двух лет лишения свободы.
Часть вторая предусматривает уголовную ответственность за то же деяние, если оно повлекло по неосторожности смерть пациента. В данном случае наказание – лишение свободы до четырех лет.
Одновременно введена административная ответственность за сам факт воспрепятствования оказанию медицинской помощи, если это действие не содержит признаков уголовно наказуемого деяния. Новой статьей 6.36 КоАП РФ (введена Федеральным законом от 26.07.2019 № 229-ФЗ) предусмотрен административный штраф от четырех до пяти тысяч рублей.
Кроме того, ужесточена ответственность за непредоставление преимущества в движении машинам скорой помощи. Нарушителям будет грозить штраф от трех до пяти тысяч рублей или лишение водительского удостоверения на срок от трех месяцев до одного года (ранее 500 рублей и от одного до трех месяцев).
О неприкосновенности хотя бы в чрезвычайных ситуациях российские медработники могут только мечтать.
Журналист Шери Финк, критиковавшая выбор, сделанный персоналом медицинского центра, получила Пулитцеровскую премию за освещение этого эпизода, который позднее лег в основу книги «Пять дней в Мемориальном медицинском центре: жизнь и смерть в охваченной штормом больнице» (2013).
Аманда Шаффер писала в «The New Yorker», что «медицинские работники, находящиеся в осажденном положении, могут легко утратить трезвый взгляд на вещи. Они могут начать принимать решения, основываясь на собственных темных страхах, а не на меняющихся фактах». Один из способов избежать этой проблемы состоит в том, чтобы заранее установить четкие правила поведения медицинского персонала во время катастроф. Однако врачи все равно будут нарушать эти правила в экстренных случаях, если сочтут, что так будет этичнее.
76Дайте мне сперму покойного жениха
Сэди планировала свадьбу с Феликсом, когда тот упал в шахту лифта и получил тяжелые травмы. Врачи говорят Сэди и дяде Руфусу, единственному родственнику Феликса, что он не выживет.
Вскоре после свадьбы молодые люди планировали родить ребенка. Посмотрев телевизионное шоу, в котором врачи взяли сперму у умирающего мужчины, чтобы осеменить его супругу, Сэди спрашивает, можно ли им сделать то же самое. Дядя Руфус категорически против. «Конечно, Феликс хотел ребенка, – говорит он, – но он хотел зачать его естественным образом. Ему было важно, чтобы у ребенка был отец. Он никогда бы не согласился стать отцом уже после смерти». Важно отметить, что дядя Руфус является единственным наследником имущества Феликса, в том числе и состояния его умерших родителей, поскольку Феликс и Сэди так и не успели пожениться.
Следует ли врачам согласиться на сбор спермы Феликса, чтобы Сэди могла забеременеть, несмотря на возражения дяди Руфуса?
Посмертный забор спермы практикуется в США с 1978 года, когда уролог Кэппи М. Ротман впервые провел эту процедуру. Первые успешные роды в результате такой процедуры произошли в 1999 году. Как правило, забор спермы необходимо делать в первые тридцать шесть часов после смерти, поэтому партнеру и родственникам необходимо принять решение быстро. Хотя с биологической точки зрения эта процедура выполнима, с моральной точки зрения она остается спорной.
Противники посмертного забора спермы утверждают, что люди, даже если они уже умерли, не должны становиться родителями без своего согласия. Согласно обычаям ортодоксальных евреев, запрещающим эту практику, посмертный забор спермы нарушает запрет на использование тела в личных интересах. Критики также высказывают опасения по поводу благополучия будущих детей. Сторонники этой процедуры говорят, что многие мужчины вопреки своему желанию являются отцами детей, зачатых в результате случайных половых связей, и что многие дети вполне успешно растут в семье только с одним родителем.
Некоторые западные страны, включая Францию и Германию, запрещают посмертный забор спермы. (В России в принципе нет законодательных актов о посмертном заборе спермы.) В Соединенных Штатах эта процедура законна, но врачи по-прежнему часто отказываются ее проводить. Питер Н. Шлегель, известный нью-йоркский уролог, в 2004 году сказал «The New York Times», что он применяет «осторожный консервативный подход», из-за которого отказал восемнадцати из двадцати двух людей, обратившихся к нему с подобной просьбой. Суды часто применяют «замещенное суждение», решая, разрешить ли партнеру совершить забор спермы. Они спрашивают, хотел бы умерший мужчина стать отцом посмертно. Некоторые требуют доказательств полученного ранее согласия, например пересказа разговоров на эту тему. Иногда применяют «подразумеваемое согласие», о котором свидетельствуют предыдущие активные попытки зачать ребенка. Как правило, только партнер (состоящий или не состоящий в официальном браке с умершим) может получить разрешение на посмертный забор спермы. Однако в 2009 году техасский судья позволил Мариссе Эванс совершить забор спермы ее убитого сына Николаса, чтобы затем нанять суррогатную мать, которая выносит для Мариссы внука или внучку. В похожем случае 59-летняя британка, известная как миссис М., безуспешно пыталась получить разрешение на подсадку эмбрионов, замороженных ее умершей дочерью.
Посмертный забор спермы – это единственный способ для женщин приблизить реальность к идеалу жизни, который оказался недостижим из-за смерти жениха.
В случае Феликса преимущество будет на стороне дяди Руфуса, если Сэди не предоставит убедительное доказательство того, что Феликс хотел бы стать отцом при подобных обстоятельствах. Во многих штатах дядя Руфус, который является единственным родственником Феликса, будет считаться доверенным лицом для принятия медицинских решений. (Тем не менее законы отличаются. Некоторые штаты признают доверенным лицом сожителя или даже близкого друга. В каких-то штатах дядя считается слишком дальним родственником, чтобы принимать медицинские решения.) Чтобы выиграть суд, Сэди, вероятно, придется убедить судью, что дядя Руфус (которым, возможно, движет жадность) пренебрегает гипотетическими желаниями Феликса. В ситуациях, когда точные желания пациента неизвестны, а близкие люди умершего находятся в раздоре, суд вряд ли даст разрешение на процедуру.
77В ожидании реинкарнации
Александр – 49-летний мужчина, который приезжает в известную учебную больницу для операции по пересадке сердца. На время ожидания трансплантата его подключают к аппарату вспомогательного кровообращения, который, по сути, представляет собой искусственное сердце размером с маленький холодильник. Пока Александр ждет трансплантат, у него случается обширный инсульт.