Подошел к Наталье и неловко потянулся обнять ее через стол. Она встала ему навстречу, а Павел, оказывается, не обниматься тянулся, Павел сразу стал так по-родственному ее целовать, и Наталья постаралась, чтобы поцелуи у него выходили уже и не вполне родственные.
Целоваться через стол было неудобно и не очень интересно. Наталья обдумала сложный маневр под названием "Выход из-за стола, не прерывая поцелуев", и, увлекая за собой Павла, шагнула вбок. Надо было сделать еще по два шага, стол бы кончился, и они бы сошлись. Но Павел просто взял ее под мышки и перенес через стол. Наталья успела только ойкнуть и поджать ноги.
Пролетая над столом, она уверенно и счастливо почувствовала, что все у них получится. Ну буквально все. Вплоть до семейного альбома с прозрачными кармашками. Павла можно было вести, как в танце, и она повела. Не вполне родственные поцелуи стали совершенно неродственными, причем Наталья отвечала на них очень скромно; она только давала понять Павлу, до каких границ ему дозволено идти, и он броском выходил к этим границам, не ближе и не дальше.
Это был диалог на языке глухонемых. Ни медсестра, ни настырный журналист ничего не поняли. (Наталья, во всяком случае, на это надеялась.) Для них счастливый отец целовал спасительницу своего ребенка. Чуть, может быть, дольше, чем следовало, но кому это определять — сколько положено целоваться в таких случаях? Все было в рамках приличий. Все.
— Фотика я не взял, — откуда-то из других миров посетовал журналист.
Наталья в последний раз ответила на поцелуй, откровенно куснув Павла за губу. Мол, границ нет, только назначь, когда и где.
— Георгий Анатольич, вас здесь не стояло, — ледяным тоном сказала она журналисту. — Если вы надеетесь на интервью, то…
В последний момент она пожалела этого пузатого Георгия Анатольевича. Все-таки он ее нашел. Здесь рядом три огромные больницы, две поликлиники, детская и взрослая, — с ума сойти, сколько он косолапил своими стоптанными туфлями, сколько людей расспросил, чтобы заполнить свой блокнот фамилиями подходящих под описание врачих, сколько потом тупо обходил одну за одной…
— Надейтесь, Георгий Анатольич. Но в следующий раз. Честно, — закончила Наталья.
— Мне пока достаточно того, что я увидел, — не обиделся журналист. — А фотика я пришлю. У меня только вопрос к Пал Василичу: почему вы сразу не сказали, что те девицы — самозванки?
— Я не хотел их позорить, — сказал Павел, и Наталья мысленно поставила ему жирную пятерку.
Вторую пятерку она поставила, когда журналист ушел, а следом упорхнула понятливая медсестра. Ключ торчал в двери. Павел и Наталья одновременно посмотрели на покрытую детской оранжевой клеенкой кушетку.
— Поедем в «Россию», — предложил Павел.
— Меня зовут Наташа, — сказала Наталья. — Почему в "Россию"?
— Потому что я там живу. Квартиру оставил жене с сыном, а покупать новую пока что не было необходимости.
3
Глупые девчонки мечтают о танке.
Чтоб был большой и сильный.
Чтоб дрался из-за тебя каждую минуту.
Чтоб деньги приносил — само собой.
Но чтоб с тобой был нежен. Конечно, не без милых зверств в постели.
Так вот, девчонки, о танк ушибиться — запросто. Он и не захочет, но в благодушном настроении переедет тебя вдоль и поперек, а потом еще будет удивляться, с чего это ты плачешь.
Тут, девчонки, самая пора поумнеть и познакомить танк со своей лучшей подружкой. Потому что без этого, просто так, от танка тебе не скрыться. Танки, во-первых, совершенно не выносят, когда их бросают. Для них обязательно, чтобы не их бросали, а они. Во-вторых, вообще для всех мужчин, от танков до подкаблучников, обязательно уходить не в безвоздушное пространство, а к любовнице. Поэтому без помощи подружки танк тебя не бросит. Он тебя станет бить. Если кому-то не верится, так это до первого припудренного бланша под глазом.
Короче, оставим эту тему, совершенно неинтересную для взрослой женщины, побывавшей под танком. Скажу только, что невозможно быть на улице одним, дома другим, а на работе третьим. Рано или поздно где-нибудь прорвется, и как он дрался из-за тебя, так и будет драться с тобой.
Оставим и подкаблучников, ненадежных в эксплуатации и по большому счету тоже неуправляемых. Как только он начинает без сопротивления чистить картошку, выносить мусор и стирать твои трусы, отсчитывай года два и беги разыскивать его любовницу. Он предпочтет тебя, великолепную, ей, лахудре, на том простом основании, что она сама чистит картошку, выносит мусор и стирает себе трусы.
Лучшие мужчины — управляемые. Те, которые дерутся в самых крайних случаях, раз или два в жизни, если их припереть к стенке, но уж по этой стенке они не потекут. Те, которые понимают, что тебе нужно, даже если ты сама этого не понимаешь, и делают именно то, что нужно. Хотя ты можешь считать, что как раз это тебе не нужно — он только рукой махнет и сделает по-твоему, вот в чем прелесть. Повторяем: тебе нужно то-то, а ты считаешь, что тебе нужно совсем другое. И вот он делает как тебе нужно, а не как ты считаешь, что тебе нужно. И при этом уверен, что это его решение. Хотя решение на самом деле твое, только ты сама об этом еще не знаешь. Ты считаешь, что тебе нужна шуба, а он покупает микроволновку. Через месяц ты просто не представляешь, как могла жить без микроволновки, а как могла жить без шубы, ты представляешь себе очень хорошо, потому что и живешь без нее. В итоге ты все равно права: тебе нужна шуба. Или тебе нравится снизу, а он тебя все время сажает наверх. Через месяц у тебя исчезает складка на животе, и подружки на работе начинают приставать: спиши диету. "Запоминайте: утром кекс, вечером секс", — с гордостью непередаваемой говоришь ты и понимаешь, что вот это и нужно было тебе больше всего. Третий пример: тебе хочется на юг, и он везет тебя на юг, потому что тебе в самом деле нужно на юг.
Наталья чувствовала, что попала именно на такого. На управляемого.
Третью пятерку она поставила ему в «России», когда он не потащил ее сразу в номер, а повел в ресторан. Хотя знал, что она готова, и спугнуть не боялся. Мало того, ей не терпелось, и об этом он знал тоже.
О Димке он догадался, когда у Натальи вышли прихваченные полчаса рабочего времени и час, сэкономленный на покупке продуктов. Наталья стала поглядывать на часы, а он сказал:
— Позвоните родителям… — проникновенно, как в рекламе. И добавил: — Пускай приедут с внуком посидеть. Или у тебя девочка?
Наталья поставила ему сразу две пятерки и побежала звонить. Собственное намерение уложиться в отыгранные у жизни полтора часа и, в крайнем случае, прихватить еще часик уже казалось ей каким-то даже оскорбительным. Кошка она, что ли?
Паша взял ее мгновенно, едва успев повернуть ключ в замке. Горячая решительная рука скользнула вниз по Натальиному животу, срывая резинки. Упала прихваченная из ресторана початая бутылка, шампанское брызнуло по ногам и с шипением полилось на ковер. Легко подхватив Наталью под ягодицы, Паша буквально надел ее на себя. Она обвила его ногами, чувствуя, как мешают, пружинят спущенные колготки и трусики. Двигаться в такой позе было трудно, у Натальи на языке завертелся дурацкий вопрос: "А что теперь?" Но Паша прекрасно знал, что теперь, Паша нес ее куда-то, и при каждом шаге Наталья чувствовала, как ворочается в ней его напряженная плоть. Грохнулись об пол какие-то книги, Наталья оказалась распластанной на столе. Паша разрывал руками ее бедра, врубаясь все глубже, так, что у нее перехватило дыхание. Колготки мешали, Наталья стала их срывать, поджав к животу ноги, Паша старался помочь, но только путался, и это из неловкости превратилось в игру. Они боролись с колготками и друг с другом, обмирая от нечаянных сладких движений. На Пашиной чистой груди созрели капли пота. Они набухали, сливались, падали Наталье на живот, и каждая капля отзывалась в ней, как маленький горячий взрыв. Первый спазм застал ее неожиданно; кровь бросилась в лицо, Наталья тихо застонала, еще стесняясь Паши, он ответил низким рыком и забился в ней беспорядочно и страстно. Жаркая волна подхватила Наталью, Пашино склоненное лицо поплыло перед глазами, и она закричала, сотрясаясь от сильных глубоких спазмов.
Он и тут оказался круглым пятерочником, Паша, Пашенька, Пашуля. Наталья пока что не придумала ему ласкового имени. «Пашенька» ему не нравился, «Пашуля» звучало слишком по-женски, и остался он Пашей.
Паша. Па-ш-ш-ша!
Как ты горяч и крепок, Паша! Как ты ворвался в меня — даже страшно стало, честно. Зверь мой. Зверюшка. И пахнешь зверем. С ума сойти, как ты пахнешь, Паша! Сейчас так не пахнут. Мужчины дряблые, немытые — фонендоскоп липнет, и воняют кислятиной. Или боятся пахнуть мужчиной и душатся, как бабы. А ты пахнешь собой. Ты редкостно пахнешь, уж поверь — я целый день только и делаю, что нюхаю мужиков. Старух, конечно, больше, но мужиков тоже полно. А ты почувствовал, как я была готова? Я была просто неприлично готова, еще в лифте ехали, а у меня уже трусики мокрые. Все-таки женщина должна поломаться, так принято. А я аж тряслась — так мне тебя хотелось. Я и сейчас хочу. Возьми меня. Вижу, что не готов, но ты, главное, не прерывай усилий, а я помогу.
Застеснялся? Не думай про меня лишнего, ты за полгода первый. Я просто женщина с медицинским образованием, которая любила своего мужа и хотела сделать ему хорошо. И ему было очень хорошо, Паша. Но давно. А сейчас тебе будет хорошо, как бы ты ни сопротивлялся.
Ну вот. Вот, ведь можешь! Прости меня, дуру корявую, это я была виновата. Ты еще сложения не знаешь, а я тебе — таблицу умножения. Давай потихоньку, на первые два действия. Ой, Паша! Пашшшшшаааа-а!
Не части. Увлечение скорострельностью ведет к преждевременному расходу боеприпасов. Да так, он же у меня военный был. Настоящий, Паш. Военные — это которые воюют. Ты не видел или не обратил внимания. Нет, которые в форме — это мирные. Не спеши, тебе говорю. А военные — в кроссовках, форма рваная, офицера от солдата не отличишь. Как увидишь, значит, война и надо бежать. Я совсем чуть-чуть застала, медсестрой по вольному найму. А в Чечню приехала с бригадой и уехала. Два часа побыла. Так случилось. У нас тут что, вечер интересных встреч в клубе ветеранов? Хватит, не