— Да ладно! — не поверил Колосов. — С такими-то глазищами, зубами и прожилками в коже? Их же сразу опознают!
Искусственные глаза с неживыми белками, гифы и белоснежные зубы действительно придавали облику микоида довольно устрашающий вид.
— Кожа выравнивается пигментами, подкрашивающими гифы. Оптику доработали, решение существует, просто на опытных моделях использовали самые недорогие в исполнении сенсоры. На штучных уже тестируются новые технологии. Дополнительно планировалось оснастить биороботов системой искусственного кровоснабжения. Для придания максимальной реалистичности. Возможно, это тоже уже реализовано. Нас пока не извещали.
Колосов глянул в окно. Мягко светило солнышко, по небу вальяжно и неторопливо ползли облака, по подоконнику скакала любопытная синица, периодически постукивавшая клювом в стекло. То ли хотела что-то добавить, то ли намекала, что в погожий денёк грех сидеть в офисе. Георгий взял себя в руки и вернулся к беседе.
— Допустим, а первичные половые признаки? На схеме их нет, — заметил он.
— Не проблема. Существуют рабочие прототипы.
Георгий почесал подбородок.
— То есть бить морду подозреваемым или лезть им в штаны бессмысленно…
— Так точно, — подтвердил Знайка.
— А если надавить психологически? Вдруг есть триггеры, заставляющие расколоться?
— Бесполезно. Код писали инженеры при помощи поведенческих нейросетей. Каждый произведённый микоид вышел индивидуальным во внешних проявлениях, но, как ни крути, основной функционал у всех един: ограниченный набор поведенческих алгоритмов, основанный на сотне базовых скриптов.
— Один момент неясен. Гифы — плохие проводники. Как они передают ток?
— Конкретно эти обнаружили внутри Electrophorus marine, — ответил Знайка, — ранее неизвестного вида электрического морского угря, с которым такой же ранее неизвестный науке гриб вступил в симбиотическую связь. По наиболее достоверной теории он изначально завёлся в ротовой полости как паразит, а потом грибница разрослась и проникла в электрический орган рыбы. К тому времени в ней содержалось достаточное количество серебра, полученного из морской воды и позволявшего проводить ток, после чего организмы превратились в симбионтов. Вот статья, если интересно.
— Скажи… — Колосов замялся. — А может ли у них появиться… Влечение. К человеку или другому роботу. Среди подозреваемых есть девчонка, вот и уточняю. Хочу быть готовым ко всему.
— Технически они машины. Самосознания нет. Хотя имитировать можно всё до мелочей: и поведение, и физиологию — что надо затвердеет, где нужно намокнет…
— Поручик, отставить! — Островский закатил глаза.
— А что такого-то⁈ — отозвался Знайка. — Мы тут все взрослые люди…
— Особенно ты! Георгий, пойдёмте-ка обедать. У нас отличная столовка при институте!
— Я потом поем, — сказал Юдин. — Созвон с руководством и пачка отчётов по другим задачам.
Колосов прихватил планшет, и они вышли из кабинета.
Официально обеденный перерыв в институте закончился три часа назад, но руководящий состав и старшие ИТР часто его пропускали из-за совещаний или загруженности, поэтому Валя всегда держала «умную кухню» наготове, хотя регламент предписывал после 14.00 запускать генерацию вечернего меню, чтобы сотрудники могли заранее выбрать, что будут есть на ужин.
Вот и сейчас в столовую заглянули два больших начальника в сопровождении незнакомца — блондина-атлета с ослепительно синими глазами. Его квадратное лицо с крупным подбородком сложно было назвать привлекательным, а вот взгляд цеплял из-за яркой и броской радужки. Когда он повернулся спиной, девушка отметила, что зад у блондина очень ничего. С лица же, как известно, воду не пить.
— Валентина, здравствуйте! — поприветствовал её Хлебников, затем сообщил блондину: — Это наш новый шеф-повар. Старый на пенсию ушёл, вот мы и решили дать дорогу молодым. Очередь из желающих у нас работать — ого-го! Выбор огромный. Остановились на краснодипломнице. У неё на защите федеральный министр продовольствия присутствовал, настолько ему тот дипломный проект глянулся!
Валя чуть зарделась. Ровно до такой степени, чтобы скромность не выглядела жеманством. Выставила в окно раздачи пищи подносы с заранее заказанными через приложение столовой блюдами. Она могла бы делегировать это автоматике, только тогда пропадал элемент ненавязчивой заботы о посетителях, без которого в современном мире никуда. Вокруг всякие бездушные машины, технологии, устройства… А человеку хочется тепла, внимания…
Начальство и блондин уселись за дальним столиком у окна. Островский раз пятый на памяти Вали пытался худеть, из-за чего уныло давился капустным салатом и чечевичным супом без мяса. Хлебников традиционно ел за троих, совсем не опасаясь за фигуру, но даже он проигрывал «мистеру Отличный Зад»: тот взял двойную порцию борща, стакан сметаны, огромное блюдо ферганского плова, пять зраз с перепелиным яйцом и литровый кувшин облепихового морса.
— Вот это я понимаю! — одобрил Сергей Сергеевич.
— Массу надо держать, — блондин отправил в рот ложку сметаны, — иначе попадётся какой-нибудь громила, а скрутить не сможешь.
Валя заинтересованно прислушалась. Чекист? Полицейский? Новый сотрудник «частников»? Чёртово любопытство! Нехорошо! Она ушла на кухню и прибавила громкость на телевизоре, чтобы звук заглушал беседу в зале. Как назло, шла реклама.
— «Морозко» — взрывной продукт на рынке ипотеки! — вещал жизнерадостный голос. — Минус за окном — ваш плюс!
На самом деле, предложение было действительно привлекательным: крупный государственный банк предлагал ипотеку с привязкой процентов по кредиту к среднемесячной температуре в городе. Это делалось, чтобы простимулировать переезд в малонаселённые регионы, откуда погода заставляла людей сбегать туда, где теплее. По условиям договора если на улице в среднем держалось, например, минус тридцать, то банк доплачивал клиенту, а не взимал с него оплату долга. Правда, живых денег не давали. Начисленные суммы поступали или в программу долгосрочного инвестирования в том же банке, или на вклад, равный сроку ипотеки. Само собой, существовали у программы и минусы — в тёплое время года приходилось платить по повышенной процентной ставке, но, если раскидать приходы и расходы на двенадцать месяцев, выходило два-три процента годовых, а ещё и бонус по истечении двадцати-тридцати лет в виде единовременной выплаты прилетал. К слову, эти средства, пока они хранились на депозите, банк вкладывал в государственные же строительные компании, что приносило пользу всем.
Валя одно время подумывала о переезде на таких условиях, ведь её с руками оторвёт любое предприятие или компания, но потом нежелание мёрзнуть пересилило стремление обзавестись собственным жильём. Ей и в служебном при институте хорошо.
Брат, вон, вообще поступил радикально — укатил в Танзанию, где под патронажем Совета по правам человека БРИКС реализуется международная программа по обеспечению африканского континента продовольствием: активно строятся марифермы, на которых выращивают морской салат, богатый белками, клетчаткой, витаминами и минералами. Позвонить, что ли? Пожалуй, не стоит. И здесь, и там разгар рабочего дня. Вечером наберёт.
Валя переключила внимание на телевизор. Реклама уже закончилась, сменившись ток-шоу, где молодой человек с горящими глазами вещал что-то про отправку CO2 на Луну.
Глава 2
Ян Воробьёв включил радиоприёмник и поймал развлекательную волну. При всех плюсах работы в глубине Мещеры, среди сосновых лесов и красивых озёр, существовал один объективный минус: никакущая гражданская связь. Ни в чатах потрепаться, ни видео посмотреть. Как-никак охраняемый правительственный объект. Телевизора в казармах не было, и старшой пресекал любые попытки притащить туда даже миниатюрный телек. Много свободного времени? Нечем заняться? Физуха, кросс, стрельбы.
Их без того хватало, поэтому Ян смирился и просто слушал радио, сидя в тени разлапистой ели. Посреди преимущественно соснового леса она смотрела слегка инородно, будто ёлки сговорились и заслали сюда шпиона. Воробьёв же считал, что ель выросла тут специально. Чтобы Яну было где прятаться от припекавшего солнца, коротая время до смены.
Сегодня крутили подборку ретрогрупп, популярных в начале 2050-х. «Арина и чугунные болваны», «Транзисторная бабушка», «Ошибка 418»… Большинства из них Воробьёв никогда не слышал, хотя попадались и знакомые названия. Кажется, творчеством «Арины» увлекалась соседская дочка. Вскоре старые песни Яну наскучили. Он переключился на другую радиостанцию, затем ещё и ещё, пока не наткнулся на «Российское армейское радио», где обсуждали вопросы борьбы с экологическим терроризмом, который лишь прикрывался экологией, а на деле использовал те же методы давления и запугивания: убийства учёных и общественных деятелей, взрывы в местах скопления людей, атаки на инфраструктуру. Несмотря на то что в своё время ФСБ удалось уничтожить местную ячейку «ЭкоТер», «гидра» отрастила новые головы, и всё началось по новой.
В этом и заключался парадокс нового времени. Войны закончились, наука процветала. Переориентация экономики привела к возникновению консорциумов учёных и бизнесменов, многочисленных кампусов и лабораторий, занимавшихся исследованиями под конкретные запросы больших предприятий и маленьких фирм. Каждый человек видел, что жить становится лучше и лучше. Причём ощущал улучшения на себе.
А с другой, тёмной стороны давил экотерроризм, пытавшийся разрушить ощущение безопасности. Отогнав лишние мысли, Ян вытащил наушник и прислушался. Ему показалось, что он заметил движение среди кустов. Хотя Воробьёв ещё не заступил на смену, бдительность лишней не будет. Лучше проверить, кто там по зарослям шастает. Ян встал и покрался туда, где мог скрываться предполагаемый злоумышленник. Внезапно до ушей Воробьёва донёсся какой-то до боли знакомый звук. И лишь раздвинув ветви, Ян понял, что именно он слышит.