Пипс пришел в большое изумление, когда попугай его приятеля с первого взгляда узнал африканского слугу Минго, которого раньше видел в другом доме. Еще один попугай чуть не выклевал глаз знакомому Пипса, когда тот наносил визит в дом по соседству. В дневнике Пипса за июнь 1662 года описан веселый званый обед, во время которого гостей развлекал попугай, «привезенный лордом Баттеном с моря». Хотя птица, по словам Пипса, «говорила очень хорошо и самым приятным образом кричала “Попка!”», леди Баттен и ее мать были от нее не в восторге. Вероятно, дни, проведенные на корабле среди матросов, некоторым образом повлияли на ее словарный запас – что, впрочем, составляло извечную проблему всех говорящих птиц.
Преподобный мистер Уэсли из Эпворта рассказывает историю о попугае, который жил в клетке на Биллингсгейт-стрит. Это был район рыбных рынков, куда постоянно заглядывали моряки и рыбаки, известные своей привычкой к нецензурным выражениям. Естественно, попугай, с утра до ночи слышавший подобные обороты, со временем выучил многие из них. В попытке наставить птицу на путь истинный владельцы переселили ее в изящную чайную на другой улице. Не прошло и полугода, как вместо непристойностей попугай начал повторять безобидные фразы, обычно звучавшие в чайной: «Что новенького?» или «Будьте любезны, еще чашку кофе». Исправившемуся таким образом попугаю разрешили вернуться домой на Биллингсгейт. Увы, как сообщил преподобный Уэсли, «в течение недели птица снова принялась браниться и богохульничать, как и прежде».
Еще один попугай-сквернослов выведен в стихотворении Джорджа Крэбба, написанном в 1809 году. В этой трагической истории попугай по имени Попка потерял не только благосклонность хозяйки, но и свою жизнь после того, как «во всеуслышание произнес ужасные слова, от которых щеки леди залил густой румянец». Из бедного попугая набили чучело, а его место в сердце леди занял «подстриженный французский щенок».
Похожую реакцию в 1938 году вызвал попугай-мореплаватель по имени Попай в Нью-Йорке, где проводили радиоконкурс на лучшую говорящую птицу. В конкурсе участвовало 1200 птиц – судьи оценивали их дикцию, словарный запас и оригинальность выражений. Среди участников был принадлежавший продавцу фруктов африканский серый попугай, который выкрикивал названия фруктов на английском языке, поскольку его хозяин говорил только на итальянском. Также был попугай из Омахи по имени Теодор Меткалф (в честь вице-губернатора Небраски, избранного в 1931 году), который умел лаять, мычать, мяукать, стонать и издавать булькающие звуки. Одна 90-летняя птица из Бостона читала молитву «Отче наш». Что касается Попая, которого выставил на конкурс Церковный институт моряков Нью-Йорка, то он был немедленно дисквалифицирован за непристойные выражения, несмотря на впечатляющий словарный запас, хорошую дикцию и оригинальность.
Еще одна забавная история о говорящих птицах себе на уме произошла в Древнем Риме. Ее рассказывает историк и натуралист Элиан, который в III веке записывал разные любопытные случаи, чтобы развлечь своих читателей. По его словам, один заносчивый человек по имени Ханно, прославленный укротитель львов из Карфагена в Северной Африке, накупил у ловцов великое множество певчих птиц и держал их всех в темной комнате. Много месяцев он учил птиц повторять одну фразу: «Ханно – бог». Когда птицы приучились повторять эти слова, Ханно отпустил их на все четыре стороны, надеясь, что они разнесут повсюду весть о его величии. Но птицы просто вернулись в свои «родные места, и там пели песни и издавали трели, как им назначено природой, вовсе не вспоминая о Ханно и о тех уроках, которые им пришлось усвоить в неволе».
Говорящие птицы с ярким оперением были любимыми питомцами королевских семей со времен инков и ацтеков. В 1493 году Христофор Колумб подарил королю Фердинанду и королеве Изабелле коллекцию разноцветных попугаев из Нового Света. Несколько этих птиц позднее сбежали из королевского дворца в Гранаде и разлетелись по окрестным лесам и полям, где восхищали крестьян своим ярким оперением и в особенности поражали их умением повторять испанские фразы.
Африканский серый попугай жако был почётным членом королевского двора в Англии. Будущий король Георг V (1865–1936) в возрасте 12 лет стал юнкером британского флота и до 1892 года путешествовал вокруг света (о его встрече с легендарным кораблем-призраком «Летучий голландец» рассказывается в главе 31). В 1881 году в Японии 16-летний Георг сделал татуировку с красно-синим драконом, а в Порт-Саиде в Египте купил попугая Шарлотту, которая стала его верной подругой на всю оставшуюся жизнь. После коронации во время встреч с Тайным советом Шарлотта сидела у Георга на плече, наклоняя голову, заглядывала в конфиденциальные государственные бумаги и иногда зычным матросским голосом выкрикивала: «В чем дело?» Когда король Георг заболел, Шарлотта часами бормотала: «Где капитан?» После выздоровления короля она стала первым допущенным к нему посетителем. Приплясывая от восторга, она вспорхнула к нему на плечо и воскликнула: «Благослови мои пуговицы! Благослови мои пуговицы! Все в порядке!» По воспоминаниям очевидцев, завтракать с королем было небезопасно из-за того, что Шарлотта обожала таскать вареные яйца с тарелок гостей. Когда птица роняла крошки на скатерть, король Георг накрывал их блюдцем, чтобы королева ничего не заметила. В Королевском архиве есть очаровательная семейная фотография, на которой двухлетняя будущая королева Елизавета запечатлена с Шарлоттой в замке Балморал.
Еще одной знаменитой «государственной птицей» был доблестный французский голубь, во время Первой мировой войны участвовавший в битве при Вердене (1916). В период ожесточенных боев на Западном фронте французский командующий из форта Во отправил с последним оставшимся у него почтовым голубем отчаянную просьбу о подкреплении. Голубь, еще не оправившийся от недавней газовой атаки, нетвердо полетел прочь. Ему все же удалось добраться до штаб-квартиры в Вердене и передать послание, но вскоре после этого он умер. За свой подвиг голубь был награжден орденом Почетного легиона. Его чучело сегодня можно увидеть в Доме Инвалидов, военном музее в Париже, где также находится могила Наполеона.
Искусство таксидермистов позволило сохранить память о многих других знаменитых птицах. В Американском музее естественной истории в Нью-Йорке хранится чучело домашнего попугая Гудини, а в Свободной библиотеке в Филадельфии – чучело домашнего ворона Чарльза Диккенса. Великий французский писатель Гюстав Флобер для вдохновения держал на письменном столе чучело попугая. Нынешнее местонахождение этого чучела точно неизвестно, но в два муниципальных музея Франции были предложены по меньшей мере два десятка возможных претендентов.
Среди прославленных умерших, которых с почестями похоронили в Вестминстерском аббатстве, есть любимый попугай герцогини Ричмондской, Фрэнсис Терезы Стюарт, за свою необыкновенную красоту прозванной Прекрасная Стюарт. Попугай, повсюду сопровождавший герцогиню на протяжении 40 лет, умер от горя через несколько дней после ее кончины в 1702 году. Птица заняла место рядом с посмертным изображением герцогини в аббатстве, где выставлены восковые фигуры монархов и членов королевской семьи. Считается, что компаньон красавицы Стюарт – самое старое из существующих чучел попугаев.
Все слышали истории об эксцентричных миллионерах, оставляющих свое состояние домашним животным. Одной из таких удачливых птиц был ара по имени Луи, родившийся в 1863 году. Луи жил с известной старой девой Викторией Уилсон в ее поместье в Британской Колумбии вплоть до ее смерти в 1949 году. Вскоре стало известно, что мисс Уилсон завещала Луи, которому на тот момент было 86 лет, свой особняк и земли вокруг него, и вдобавок полмиллиона долларов. Она также назначила содержание слуге, который должен был присматривать за Луи. В 1963 году, к 100-летнему юбилею ара, журнал Life опубликовал фотографию Луи с его смотрителем и предположил, что богатый наследник может дожить до 300 лет. Эта новость повергла в смятение и без того раздосадованных застройщиков, надеявшихся построить в поместье Уилсон кондоминиумы.
Пожалуй, самым роскошным образом жизни мог похвастаться попугай махараджи Наванагара (1872–1933). По слухам, этому попугаю было 115 лет, и у него имелся собственный паспорт, чтобы он мог сопровождать махараджу в дипломатических поездках. Пока махараджа занимался государственными делами или играл в крикет, его попугай катался на собственном «роллс-ройсе» с водителем.
Другим птицам приходилось зарабатывать себе на жизнь честным трудом. В 1940-х годах самой высокооплачиваемой птицей была майна по имени Рафлз. За одно выступление на радио Рафлз, умевший имитировать оксфордский акцент, получал 500 долларов. Он появлялся в передаче «Таверна Даффи» и в программе Фреда Аллена, а в Голливуде познакомился с Уолтом Диснеем, популярным чревовещателем Эдгаром Бергеном и его манекеном Чарли Маккарти, а также великим продюсером Дэвидом О. Селзником. Знаменитая светская обозревательница Эльза Максвелл устроила в честь Рафлза вечеринку, а компания Paramount Pictures наняла Рафлза, чтобы он сыграл вместе с Дороти Ламур в фильме «Радужный остров» (1944). На съемках у прославленной птицы была собственная гримерка с грелкой для гнезда и солидным запасом винограда. Чтобы вызвать работников кинопавильона, Рафлз громко имитировал звук звонка.
Птицы появлялись во многих художественных фильмах: все экранизации «Острова сокровищ» (1934–2012), «Птичник из Алькатраса» (1962), «Голубь, который захватил Рим» (1962) и «Птицы» (1963) – лишь несколько примеров. Одним из самых необычных образцов использования драматических возможностей пернатых актеров стал фильм «Билл и Ку», выпущенный Republic Pictures в 1948 году. Действие этого птичьего романа происходит в городке Чирпендейл, в фильме участвовали 273 дрессированные птицы в маленьких человеческих костюмах, а съемки проходили на миниатюрной съемочной площадке, развернутой на столе. По сюжету влюбленных голубков Билла Сингера и Ку преследует Черная Угроза – большая ворона, желающая уничтожить Чирпендейл. Журнал Time опубликовал о фильме положительную рецензию, хотя мимоходом отметил его «утомительную умильность».