Mustela были найдены среди окаменелостей в Пикерми, по дороге в Марафон. Череп хорька нашли на стоянке раннего бронзового века (заселенной примерно в 2750 г. до н. э.) в Ферми на Лесбосе, а кости ласки были обнаружены на занятых греками стоянках в Анатолии. Лишь недавно зооархеологи начали собирать и идентифицировать мелкие кости с жилых стоянок древних людей. Чтобы определить, каким животным – домашним или диким – принадлежат эти останки, необходимы дальнейшие исследования.
Домашние ласки. Рисунки на греческих вазах, V в. до н. э.
Копия Адриенны Мэйор
Изображения хорьков в древнем искусстве довольно редки по сравнению с изображениями других животных. Очаровательный рисунок на краснофигурной вазе работы художника Евхарида изображает ручную ласку, взбирающуюся по узловатому посоху, который держит юноша. На другой вазе работы художника Евфрония (около 500 г. до н. э.) изображен сидящий мужчина, играющий с хорьком. Краснофигурная чаша из Аттики (V в. до н. э.) украшена комической бытовой сценкой: мужчина грозит палкой маленькому хорьку, запрыгнувшему на опору подсвечника. На этрусских настенных росписях, выполненных в греческом краснофигурном стиле (V в. до н. э.), есть изображения куницы, выслеживающей птиц, и двух хорьков, не обращающих никакого внимания на птиц и кролика.
Собака, возможно, была лучшим другом человека в Древней Греции, а кошки позднее стали еще одним нашим любимым компаньоном. Так называемый Мастер собак и кошек увековечил этих двух домашних животных в вазописи, при этом сохранив имена многих из них. Одну охотничью собаку даже звали Хорьком, или Пронырой (о других собачьих кличках см. главу 10). Но до того, как кошки появились почти в каждом греческом доме, дерзкий маленький хорек, приносивший людям пользу и развлекавший их своими играми, завоевал место во многих сердцах. Крошечная серебряная подвеска высотой менее 2,5 сантиметра, датированная IV веком до н. э., вероятно, была изготовлена человеком, который хорошо знал хорьков. Маленькая безделушка с любовно выполненными деталями изображает нифицу в типичной настороженной позе. Мне нравится думать, что этот амулет был портретом любимого домашнего хорька владельца и приносил ему удачу.
12. Образ жизни современного хорька
Дениз поселилась с нами, когда мы переехали из Греции в штат Монтана летом 1980 года. Дениз родилась в конюшне у известного классического гитариста Кристофера Паркенинга и была выставлена на продажу (за 20 долларов) на фермерском рынке в Бозмане. Мы с Джошем никогда раньше не видели детенышей хорьков. Нас очаровала привычка этого крошечного существа в черной маске прыгать боком, издавая радостные звуки, и восхищало ее умение ловко проскальзывать под дверь наподобие мохнатой змеи. В то время в американских домах никто не держал хорьков. Думаю, мы с Джошем были одними из первых, кто решил завести хорька в качестве питомца. Мы назвали ее Дениз в честь выпущенной в 1963 году песни Randy and the Rainbows, слегка измененную кавер-версию которой в 1978 году исполняла нью-вейв группа Blondie: «Дени, Дени / О Дени, скуби-ду / Я так тебя люблю», – напевала солистка Дебора Харри[16].
Джош соорудил для Дениз просторную деревянную клетку со спальней на «чердаке» и фотографией полуобнаженного Арнольда Шварценеггера в период его активных занятий культуризмом в 1970-х годах. Дениз любовно изорвала фотографию будущего губернатора в клочки. (Позднее, в 1990 году, Шварценеггер снимался вместе с хорьком в фильме «Детсадовский полицейский».) Каждый день мы на несколько часов выпускали Дениз и позволяли ей носиться по всему дому: она изучала дом и иногда оставляла в углах несколько скромных шариков экскрементов. Мы обнаружили, что за ней нужно тщательно присматривать: гибкое тело и короткие лапки позволяли ей пролезать сквозь отверстия от сучков в стенах и просачиваться в невероятно узкие щели рядом с трубами и проводами, открывавшие доступ к загадочным – и недоступным для нас – уголкам дома.
В Монтане мы стали заядлыми рыболовами, поэтому Дениз часто лакомилась сырыми сердцами форели, только что выловленной в реке Йеллоустоун. Но ее любимым угощением был мед, который она слизывала с ложки, закрывая глаза от наслаждения. Хорьки любят сладкое, и эта особенность не раз помогала нам выманить Дениз из-под мебели или из-за раковины, когда приходило время вернуть ее в клетку. Мед также помогал при маникюре: пара капель меда на брюшке позволяла отвлечь ее ровно настолько, чтобы успеть подстричь все 20 острых, как у росомахи, когтей. До того как придумать этот метод, мы с Джошем часто ходили с забинтованными пальцами. Много лет спустя мы узнали, что хорькам вредны сладости, поскольку они тяжело перевариваются.
Портрет Дениз.
Рисунок Адриенны Мэйор
Острые зубы хорьков намного крупнее, чем у домашних кошек. Кроме того, хорьки известны своей железной хваткой, а Дениз, как многие дикие хорьки, имела обыкновение кусаться в любой непонятной ситуации. Позднее, уже после появления третьего и четвертого хорька, мы наконец открыли секрет, как заставить вцепившегося зверька разжать челюсти. Если попытаться инстинктивно отдернуть руку, это только заставит его усилить хватку, поэтому нужно – хотя это кажется совершенно нелогичным – затолкнуть руку еще глубже в зубастую пасть, чтобы хорек вас отпустил. Кроме того, хорьки, в отличие от кошек, не умеют играть, втягивая когти. В этом отношении они скорее похожи на крошечных медведей гризли и всегда держат свои опасные острые когти наготове. Это очень удобно, когда нужно зарываться в нору в погоне за диким кроликом, но для игр с людьми когти приходится подстригать.
Как все хорьки, после приступа неуемной энергии (в виде характерного для хорьков и горностаев неумолчного радостного стрекота и восторженных диких плясок) Дениз имела привычку неожиданно засыпать, растянувшись плашмя – обычно под ковром. Несколько раз, когда Дениз была маленькой, мы с Джошем приходили в ужас, думая, что она умерла во сне. Но такова особенность всех хорьков: они спят очень крепко, полностью обмякая и погружаясь в состояние, подобное коме. Просыпаются они медленно, зевая, моргая, потягиваясь и валяясь, пока снова не придут в состояние полной боевой готовности. Вскоре непредсказуемые чередования бешеной активности и мертвого сна приучили нас внимательно смотреть себе под ноги, когда мы отпускали ее побегать по дому.
До середины 1990-х годов большинство ветеринаров в США ничего не знали об уходе за хорьками. К какому семейству они относятся – псовые или кошачьи? Наш ветеринар в Монтане решил на всякий случай сделать Дениз все обычные прививки, полагавшиеся как кошкам, так и собакам. И какой корм ей давать – для собак или для кошек? Дениз предпочитала кошачий корм, дополненный сырой говядиной и форелью.
Когда у юной Дениз впервые началась течка, она настолько ослабла, что чуть не умерла. В то время никто не понимал, что половое созревание может оказаться для самок хорьков фатальным. Озадаченный ветеринар сказал, что может порекомендовать только тепло и заботу. Поэтому мы положили Дениз на грелку и в течение десяти дней кормили ее с рук жидкой кашей и водой. К нашему большому облегчению, она выжила.
В дикой природе хорьки живут недолго – три-четыре года. Самцы, сражаясь за территорию, часто наносят друг другу смертельные раны, и даже брачное поведение самцов и самок отличается чрезвычайной жестокостью. Природа потрясающе безжалостна к самкам хорьков, она буквально приказывает им: «Спаривайся или умри!» Через несколько лет врач Дениз узнал, что самки, которым не удается найти партнера для спаривания, могут не пережить тягот длительной течки. Поскольку мы не планировали разводить хорьков, то решили стерилизовать Дениз. Для ее ветеринара это стало еще одним познавательным опытом. Никто не знал, как долго она проживет в домашней обстановке.
В 1980-е годы калифорнийцы, искавшие для себя второй дом на лето, и последователи движения нью-эйдж еще не открыли для себя первозданную Монтану. Друзья и родственники из других штатов приходили в ужас, узнав, что мы приютили в нашем новом доме в далеких Скалистых горах такое странное дикое животное. Многие считали Дениз кем-то вроде крупной крысы, другие опасались, что мы поселили у себя коварную ласку, чей род славится нападениями исподтишка.
Хорьки – не грызуны, они принадлежат к семейству куньих. К куньим также относятся ласки, норки, куницы-рыболовы, лесные куницы, барсуки и росомахи: это семейство свирепых, чрезвычайно сильных для своего размера и решительных альфа-хищников, которые охотятся на добычу намного крупнее их самих. Да, и семейство куньих действительно отличается характерным запахом – двухцветный (черный с рыжими подпалинами) мех Дениз источал сильный, мускусно-сладкий аромат. Хорьки, как и их близкие родичи, скунсы[17], выпускают мощную струю, когда напуганы или рассержены. Позднее мы узнали, что от струи самца глаза слезятся примерно в десять раз сильнее, чем от струи самки.
К сожалению, в фольклоре и литературе хорьки имеют репутацию настоящих злодеев. Это связано с тем, что на Британских островах хорьков использовали для охоты на кроликов, поэтому хозяева намеренно не приручали и не баловали их, как домашних животных. Многие друзья-литераторы напоминали нам о вымышленном хорьке-убийце по имени Шредни Ваштар из одноименного рассказа Саки, остроумного макабрического автора Эдвардианской эпохи. Другие присылали нам описание малоизвестного британского состязания на выносливость под названием «хорек в штанах», в котором участники запускают себе хорька в мешковатые шерстяные штаны с крепко затянутым поясом и узкими манжетами, а посетители паба делают ставки, как долго участники смогут вытерпеть беготню любопытного царапающегося зверька.
Чтобы успокоить испуганных друзей и родственников и открыть для них очарование нашей любимой Дениз, мы печатали и рассылали по почте серию нерегулярных информационных бюллетеней под названием «Дневник Дениз», в которых рассказывалось о ее приключениях и размышлениях о жизни. За много лет до появления интернета и блогосферы Дениз стала первым хорьком-блогером. Она немало попутешествовала и несколько раз пересекала вместе с нами всю страну из конца в конец. В Миннесоте она научилась плавать в пруду с золотыми рыбками, которых разводила моя мать, и сбежала из своего хлипкого картонного домика, чтобы в полночь в уборной застигнуть врасплох моего отца. В Северной Каролине Дениз включила пожарную сигнализацию, когда мы пытались пронести ее в мотель, где косо смотрели на любых домашних животных. В Нью-Гэмпшире она в течение года жила как нелегальная мигрантка в уличной клетке, выстеленной соломой (хорьки в этом штате запрещены законом). Там же Дениз впервые попробовала кленовый сироп, который слизывала с пальца нашей трехлетней племянницы Кэти. Дениз в течение года жила вместе с нами в Анн-Арбор, штат Мичиган. Ей разрешили остаться в квартире только потому, что у хозяйки сложилось ошибочное впечатление, будто мы держим какое-то «маленькое животное наподобие хомячка».