9-балльный ветер – «сильный шторм» – прибивает к земле стрекоз, сбивает с ног маленьких детей, срывает с крыш черепицу и опрокидывает стоящие на улице столы. Из всех птиц в воздухе остаются только стрижи.
10-балльный ветер сбивает с ног взрослых мужчин и женщин и с корнем вырывает деревья. Когда ветер достигает 12 баллов, то есть его скорость превышает 112 км/ч, объявляют ураганное предупреждение.
Античный бронзовый диск весил чуть больше 2 килограммов, современный спортивный диск весит немного меньше. Сила броска и угол полета диска Аполлона неизвестны, но современные олимпийские метатели диска стремятся придать снаряду скорость около 88 км/ч. Вероятно, мы можем достаточно уверенно утверждать, что смертоносный порыв Зефира имел силу 9 или 10 баллов, и его скорость при этом составляла 75–100 км/ч.
Увидев, что произошло, Аполлон пришел в ужас и попытался оживить своего друга с помощью амброзии, пищи бессмертных богов, – но тщетно. Тогда бог создал в память о юноше цветок. Там, где пролилась его кровь, вырос прекрасный темно-фиолетовый цветок (вероятно, дельфиниум, а не гиацинт), и охваченный скорбью Аполлон начертил на его лепестках горестное восклицание: «Ай!»
Еще в бронзовом веке в Амикле, к юго-западу от Спарты, возник культ Гиацинта – согласно легенде, именно там был похоронен на холме незадачливый юноша. Ежегодно в начале лета спартанцы устраивали праздник Гиацинтии – в первый день празднеств они вспоминали случившуюся трагедию и предавались трауру, затем следовал второй день с пением, танцами и состязаниями бегунов, а третий день был посвящен таинственным обрядам.
Примечательно, что это была не единственная упомянутая в греческих мифах смерть от броска диска. Другая история начинается с того, что царь Аргоса Акрисий запер в бронзовой башне свою дочь Данаю. Он намеревался оставить ее бездетной, поскольку Дельфийский оракул предсказал, что рожденный ею сын убьет Акрисия. Но Данаю оплодотворил Зевс, проникший к ней в виде золотого дождя, и она родила Персея. Акрисий полагал, что надежно позаботился о своей безопасности, когда бросил Данаю и ее новорожденного сына в море, но они выжили. Повзрослев, герой Персей убил Медузу. С помощью ее ужасной головы он спас от морского чудовища царевну Андромеду. Однажды Персей отправился в Лариссу, чтобы участвовать в погребальных играх. По случайности на играх присутствовал и его дед, царь Акрисий. Брошенный Персеем диск ударил Акрисия по голове, и он умер – так исполнилось прорицание оракула. О роли ветра здесь не упоминается. В отличие от убийства Гиацинта это несчастье было случайностью. Но вместе эти два мифических инцидента позволяют предположить, что в древности метание в воздух тяжелого бронзового диска, вероятно, считалось довольно опасным (порой даже смертельно опасным) видом спорта. Подобные несчастные случаи происходят и сегодня, хотя и крайне редко. Например, в период с 1992 по 2012 год Национальный центр исследования критических спортивных травм Университета Северной Каролины сообщил о четырех смертельных случаях при метании дисков, молотов и ядер на школьных соревнованиях по легкой атлетике.
35. Мог ли Аристотель угадать по лицу ваш характер?
В свое время античные философы вполне серьезно относились к «науке» физиогномике – определению характера и темперамента человека по его лицу. Даже великий естествоиспытатель Аристотель в IV веке до н. э. полагал, что черты лица указывают на определенный склад личности.
В малоизвестных отрывках из «Истории животных» Аристотель использовал принципы физиогномики для подробного анализа человеческих лиц, основанного на его собственных наблюдениях. Он начинал со лба: обладателей высокого лба Аристотель считал вялыми, а обладателей широкого лба – легковозбудимыми. Люди с маленьким лбом, по его мнению, отличались непостоянством, а выпуклый лоб выдавал вспыльчивость. Прямые брови служили признаком мягкого нрава, а брови, разлетающиеся к вискам, свидетельствовали о насмешливом и уклончивом характере. Брови, изогнутые к переносице, говорили о грубом характере. Часто моргающий человек отличался нерешительностью и нестойкостью, но тот, кто мог подолгу смотреть не мигая, наверняка был наглецом. Особенно красноречивой деталью внешности Аристотель считал уши: большие, оттопыренные уши были признаком того, что человек много болтает.
Первым профессиональным физиогномистом был Зопир из Афин. Цицерон в трактате «О судьбе» упоминает, что Зопир сделал выводы о характере Сократа по его лицу, не будучи знаком с философом. Его толкование оказалось столь далеко от истины, что друзья Сократа в Академии Платона, услышав его, разразились хохотом. По мнению Зопира, физиономия Сократа якобы свидетельствовала о его недалекости, тупоумии и сладострастии. Но Сократ пришел Зопиру на помощь, заявив, что он прав. Сократ объяснил, что от природы действительно был медлителен, глуп и слишком увлекался женщинами – но с помощью разума и воли преодолел эти недостатки характера.
Сократ.
Рисунок Адриенны Мэйор
Древняя идея о том, что черты лица человека раскрывают его склад личности, перекликается с появившейся в XIX веке псевдонаукой френологией, предлагавшей определять характер по выпуклостям на черепе, и утверждавшей, что по физическим аномалиям можно идентифицировать «прирожденных преступников». Эту теорию выдвинул итальянский криминалист Чезаре Ломброзо (1835–1909). Не так давно профессор-бихевиорист Александр Тодоров изучил новейшие научные данные, связанные с тем, как люди составляют первое впечатление о человеке на основе его внешности (Face Value, 2017). Каждому человеку свойственно делать поспешные суждения о надежности, компетентности, дружелюбии, честности и прочих качествах других людей, основываясь на том, как они выглядят. Но похоже, в действительности эти выводы раскрывают лишь наши предубеждения и стереотипы.
36. Первые противники вакцинации
Блестящая идея Эдварда Дженнера, предложившего вводить людям материал коровьей оспы (легкого заболевания, которым страдали доярки), чтобы защитить их от натуральной черной оспы, показалась многим шокирующей и вызвала бурные протесты. Действительно, мысль о том, чтобы добровольно принять небольшую дозу токсичного или заразного вещества с целью защититься от направленной атаки того же токсина или болезни, может показаться нелогичной. Но именно так наша иммунная система учится распознавать опасность и защищаться.
В I веке до н. э. царь Митридат VI Понтийский, первый токсиколог-экспериментатор, предположил, что еже дневное употребление незначительного количества смеси токсинов может выработать у человека иммунитет к ядам, и решил проверить свою догадку на практике. Его изощренное универсальное противоядие, в определенном смысле предвосхитившее концепцию профилактической прививки, позволило ему дожить в крепком здравии до 70 лет – в то время, когда отравления неугодных были обычным явлением, а средняя продолжительность жизни составляла около 45 лет. Первоначальный рецепт противоядия, состоявшего из 50 с лишним ингредиентов, был утерян, но некое вещество, очевидно обладающее похожими свойствами, продавалось под названием «митридатий» во времена Римской империи и в Средние века вплоть до раннего Нового времени. Эликсир пользовался огромным спросом, и ему одинаково доверяли члены королевских семей и простые люди.
В 1706 году африканский раб Онисим попал в семью пуританского проповедника Коттона Мэзера[36] в колонии Массачусетского залива. Примерно в 1716 году Онисим объяснил Мэзеру, какой метод используют у него на родине, чтобы выработать иммунитет к оспе. Он показал шрам в том месте, где ему в царапину втерли оспенный материал. Несколько других жителей Бостона также слышали об этой операции от собственных африканских слуг. Заинтригованный, Мэзер провел небольшое исследование и узнал, что подобные методы иммунизации против оспы использовались в Древнем Китае, Индии и Османской империи.
Процедура под названием вариоляция была крайне неприятной и потенциально опасной. Взятый у больного оспой гной втирали в порез или вводили с помощью иглы под кожу человека в надежде, что болезнь окажется не смертельной и обеспечит ему иммунитет.
Когда Мэзер и еще один бостонский врач использовали этот метод во время опустошительной эпидемии оспы в Бостоне в 1721 году, он оказался статистически эффективным. Но многие бостонцы не желали соглашаться на ужасную процедуру, изобретенную «невежественными» африканскими рабами. Местная газета высмеивала Мэзера, а кто-то даже бросил ему в окно горящий факел.
Джордж Вашингтон, который пережил оспу на Барбадосе в 1751 году, когда ему было 19 лет, хорошо понимал потенциальную опасность этой инфекции и пользу прививки. В 1755 году, став командующим революционной армией, он осознал, что британские солдаты обладают коллективным иммунитетом против вируса оспы, эндемичного для Европы. Но коренных американцев, колонистов и новобранцев Вашингтона смертельная болезнь косила без разбора. Вашингтон слышал о грубом и рискованном методе под названием вариоляция, который практиковали рабы из Африки и которому научили Коттона Мэзера. Но насколько безопасным был этот метод и мог ли он дать ожидаемый результат? Вашингтон колебался. Он издал приказ, потом отменил его. В конце концов Вашингтон преодолел сомнения и решил защитить свои войска, приказав массово сделать прививки всем своим людям.
Через некоторое время в Англии Эдвард Дженнер обратил внимание на то, что губительное действие натуральной оспы почему-то не распространяется на доярок. «Отец иммунологии» предположил, что их каким-то образом защищает коровья оспа – похожая, но менее опасная болезнь, которой люди заражались от коров. В 1796 году он успешно проверил свою гипотезу, и вскоре после этого началась вакцинация.
Но в Англии вокруг прививки коровьей оспой возникло множество опасений и бурных споров. Противники вакцинации рассказывали о методе Дженнера пугающие истории.