Самое сенсационное утверждение гласило, будто попадание зараженного материала крупного рогатого скота в организм человека приведет к развитию у людей коровьих черт. Об ужасных последствиях предупреждало множество жутких карикатур. В 1802 году Общество против вакцинации опубликовало карикатуру Джеймса Гилрея под названием «Чудесные эффекты новой прививки». Гротескная сцена изображает вакцинированных мужчин и женщин в лондонской больнице Сент-Панкрас. На лбу у них прорезываются рога, а изо рта, глаз, ушей, носов, рук и ягодиц вылезают миниатюрные быки, коровы и телята. На заднем плане висит картина со сценой поклонения израильтян Золотому тельцу.
Доктор Бенджамин Мозли из Королевского колледжа врачей выступил со зловещими предупреждениями, утверждая, что в вакцине коровьей оспы содержатся венерические заболевания крупного рогатого скота. «Может ли кто-нибудь сказать, каковы будут последствия введения Lues Bovilla [бычьего сифилиса], животного гумора, в человеческий организм?» Направленный против вакцинации трактат Мозли (1800) также отсылал читателей к мрачным эпизодам древнегреческой мифологии, в частности к мифам о Пасифае и Минотавре. Царица Крита Пасифая воспылала противоестественной страстью к быку и, удовлетворив свою похоть, родила чудовищного младенца с головой быка и человеческим телом – Минотавра.
«Кто знает, – продолжал Мозли, – какие странные мутации может претерпеть человеческая природа, позаимствовав материал у крупного рогатого скота?» Далее Мозли предполагал, что вакцинированная женщина рискует стать «современной Пасифаей, готовой соперничать с баснями прошлого». Он рисовал шокирующие картины того, как вакцинированные британские женщины бродят по коровьим пастбищам в надежде совокупиться с быками. Другой врач, доктор Томас Роули, пошел дальше и заявил, что у одной вакцинированной женщины якобы родился «мальчик с бычьей мордой». Еще одна антипрививочная карикатура демонстрирует альтернативный сценарий: акушерка держит на руках новорожденного теленка с головой человеческого младенца.
«Последствия вакцинации». Акушерка держит полумладенца-полутеленка, рожденного женщиной, получившей прививку коровьей оспы.
Robert John Thornton, Vaccinae Vindicia (London: Symonds, 1806)
Но в конце концов здравый смысл возобладал, и к 1840-м годам обстоятельное, основанное на тысячелетних экспериментах и тщательном наблюдении понимание вопроса привело к широкому распространению практики иммунизации от губительных инфекций с помощью небольшой дозы болезнетворного материала. Нередко говорят, что озарение Дженнера спасло больше людей, чем любое другое медицинское открытие в истории человечества.
37. Ядовитый мед
Глоток ядовитого нектара мог убить лошадь, лишить сознания солдата и, может быть, вдохновлял Дельфийского оракула.
В 401 году до н. э. полководец Ксенофонт вел 10 000 греческих наемников домой после славной битвы с великой армией царя Персии. По пути к Черному морю через Малую Азию греки вступали в стычки с местным населением и занимались грабежами, и там с ними произошло одно загадочное событие. Разбив лагерь на территории Колхиды и отправившись на поиски провизии, солдаты заметили необычайное множество роящихся пчел. Солдаты ограбили ульи и наелись меда, после чего, как писал Ксенофонт в «Анабасисе», внезапно стали «подобны опьяневшим безумцам» и начали тысячами падать на землю.
По словам Ксенофонта, его солдаты лежали, распростершись на земле, словно жертвы ужасного побоища. Как будто скованные заклинанием, воины не могли даже шевельнуться, и «пребывали в великом унынии», пока через несколько дней не начали приходить в себя. Все еще чувствуя слабость, они продолжили двигаться на запад, к дружественной территории. Ксенофонт и его солдаты не знали, что виновником их состояния был обладающий природной токсичностью мед, произведенный пчелами из нектара цветков рододендрона. Жители Причерноморья хорошо знали о свойствах прекрасного и губительного рододендрона, но чужаки, пришедшие на их землю, набросились на соблазнительные соты, не ожидая никакого подвоха.
Земли к югу и востоку от Черного моря в древности славились ядовитыми растениями и минералами. Это было царство легендарной колхидской чародейки Медеи и царя Митридата VI Понтийского, прославленных знатоков ядов и противоядий. Кроме того, это было прибежище Диониса, бога безумия, и его менад, считавших мед священным напитком. Почти через четыреста лет после Ксенофонта на южных берегах Черного моря римский полководец Помпей воевал с царем Митридатом (Третья Митридатова война, 73–63 гг. до н. э.). Географ Страбон пишет, что союзники Митридата, гептакометы, разложили вдоль дороги, по которой двигался Помпей, ядовитые соты. Римлянам повезло меньше, чем людям Ксенофонта: три когорты, отведавшие восхитительной отравы, погибли. В 946 году примерно в тех же местах на похожую уловку попались древляне, враги киевской княгини Ольги, приняв от ее посланцев несколько бочек забродившего меда. После этого 5000 опьяневших древлян были убиты. В 1489 году около 10 000 татарских воинов были убиты русскими после того, как остановились, чтобы напиться меда из огромных бочек в заброшенном лагере недалеко от того места, где пали враги Ольги.
Античные ценители меда с интересом пробовали необычные нектары из экзотических краев. После случая с Ксенофонтом они узнали, какое воздействие оказывает на людей «мед безумия» и какую лекарственную ценность он имеет. Греческие и римские медицинские авторитеты считали, что он может излечивать людей от сумасшествия. Римский натуралист Плиний воспевал превосходные качества меда из разных областей Средиземноморья, но предостерегал от meli maenomenon («меда безумия» или «бешеного меда») с побережья Черного моря. Он первым указал на токсичность рододендрона, азалии и олеандра – растений, которые местные жители называли «козья погибель», «убийца ягнят», «уничтожитель скота» и «истребитель лошадей». В особо опасных случаях Плиний советовал быстродействующие противоядия: хороший старый мед, мед, в котором умерли пчелы, или руту и соленую рыбу в качестве рвотного средства. Он также отметил, что иногда испорченной оказывается только часть сотов и что мед становится опасным после дождливой весны. Размышляя об этом парадоксе – каким образом «самая сладкая, наилучшая и самая полезная для здоровья пища» по воле случая может оказаться смертоносной – и указав, что природа уже вооружила пчел ядом, Плиний приходит к выводу, что такой мед, вероятно, задуман природой как средство обуздать человеческую жадность.
Современной науке потребовалось некоторое время, чтобы признать выводы Плиния. Британская энциклопедия 1929 года высмеивала саму идею ядовитого меда: «По всей вероятности, симптомы, описанные этими древними авторами, были вызваны перееданием или употреблением меда натощак». В новой истории, так же как и в Античности, ученые обратили внимание на ядовитый мед благодаря солдатам, занятым поиском провизии. В 1875 году доктор Дж. Грэммер, бывший хирург конфедератов, описал в своей книге «Отдельные факты о пчеловодстве» (Gleanings in Bee Culture) многочисленные случаи отравления медом среди солдат южан. Симптомы напоминали те, которые испытывали люди Ксенофонта: сначала «странное ощущение покалывания во всем теле», затем помутнение зрения и, наконец, «ощущение пустоты в голове, головокружение и ужасная тошнота». Шатающиеся на ходу солдаты с непроизвольно сокращающимися мускулами выглядели «полностью обессиленными» и «мертвецки пьяными». Через два-три дня они пришли в себя, однако Грэммер заметил: «Известны случаи, когда чрезмерное потворство своим желаниям влекло за собой фатальные последствия».
В 1891 году немецкий ученый П. К. Плюгге выделил в меде из Трапезунда (северо-восток Турции) токсичное соединение – андромедетоксин (разновидность грейанотоксина, современное название – ацетиландромедол). Плиний был прав: токсины встречаются в средиземноморском олеандре (Nerium) и в представителях семейства вересковых (Ericaceae), в которое входят Rhododendron ponticum, азалии Черного моря и Кавказа и R. Maximum (Kalmia, горный лавр), растущий в восточных областях США и на Тихоокеанском Северо-Западе. Современные токсикологические исследования определяют грейанотоксины как угнетающие дыхание и снотворные средства, оказывающие сильное воздействие на центральную нервную систему. В зависимости от употребленного количества токсина человек испытывает покалывание и онемение в теле, головокружение, психоделические оптические эффекты (вращающиеся перед глазами огни, туннельное зрение), головокружение и обморок, а также нарушение речи, при котором произносит слова и слоги не по порядку. Симптомы могут прогрессировать до головокружения, делирия, тошноты и рвоты, затрудненного дыхания, крайнего замедления пульса, посинения кожи, мышечного паралича, потери сознания и даже смерти. Время восстановления – от нескольких часов до нескольких дней – зависит от дозировки.
Со времен первого описания Ксенофонта случаи отравления медом были отмечены в Анатолии и на юге России, в Гималаях, в восточных областях США, на Тихоокеанском Северо-Западе и в других местах, где распространены вересковые растения. Но не весь мед вересковых опасен: например, мед из шотландского вереска, оксидендрума и черники очень ценится. Более того, интоксикации, по-видимому, имеют циклическую природу. Примерно через сто лет после катастрофического знакомства Помпея с ядовитым медом великий фармаколог древности, греческий врач Диоскорид писал, что понтийский мед опасен только в определенное время года. Он отметил, что о токсичности свидетельствует появление кислого вкуса во рту, обильное потоотделение и сильное чихание. В статье от 1929 года в журнале Bee World пчеловод с Кавказа говорит о существующей в его регионе постоянной проблеме непредсказуемого появления в ульях ядовитого меда. По его опыту, опаснее всего для меда засушливые периоды на больших высотах, при этом в одной соте может содержаться как смертоносный, так и полезный мед, – о чем также писал Плиний.