Когда люди Цезаря напали в 57 году до н. э. на галльскую столицу, кельты смеялись: какой вред им могут причинить эти маленькие люди? Язык галлов звучал для римских ушей грубо и воинственно. Диодор писал, что галлы немногословны, но разговаривают громко и часто повышают голос, «расхваливая самих себя и принижая всех остальных». По мнению Аммиана Марцеллина, голоса галлов звучали резко и угрожающе, независимо от того, в хорошем или дурном настроении они находились. Он писал, что почти все они высокого роста, русоволосые, румяные, со светлыми суровыми глазами. Кроме того, они «страшно сварливы и чрезвычайно заносчивы». О женщинах Марцеллин сообщал, что они бывают сильнее мужчин: «Когда жена… гневно откинув голову, скрежеща зубами и размахивая белоснежными могучими руками, начнет наносить кулаками и ногами удары не слабее снарядов катапульты», то с нею не справится «целая толпа чужеземцев»[37].
Диодора поразили дикие прически этих рослых мужчин. Если римляне по-военному коротко стриглись, то кельты собирали волосы на макушке в небрежный пучок, пряди из которого свисали по бокам головы. Их волосы были грубыми, как лошадиная грива, и неправдоподобно светлыми – Диодор даже предположил, что они добиваются этого пшеничного цвета, отбеливая волосы гашеной известью. Вскоре после первых контактов с кельтами среди римлянок стремительно распространилась мода на крашеные светлые локоны. Лохматые рыжие и русые усы кельтских воинов «попадали во все их питье и пищу». В отличие от римлян, которые любили есть, спать и сражаться через равные промежутки времени, кельты были не против выйти биться на полный желудок. Даже во время застолий воинственные кельты «придирались к любой мелочи и безрассудно вызывали друг друга на поединки».
Юлий Цезарь писал об ужасных человеческих жертвоприношениях галлов. По его словам, жрецы-друиды «употребляют для этой цели сплетенных из хвороста огромных идолов; их наполняют живыми людьми, поджигают, и люди погибают в пламени»[38]. Не менее жестокий обычай упоминает Диодор: у кельтских воинов «издревле велась привычка вонзить кинжал кому-нибудь под ребра, а затем, стоя вокруг, предугадывать будущее по тому, как льется кровь и дергаются руки и ноги несчастного».
Когда римляне впервые столкнулись с армиями галлов и кельтов, их в первую очередь поразил огромный рост противников. Отдельное впечатление производили их устрашающие шлемы в виде разинутых волчьих пастей и чудовищных морд, украшенные бычьими и оленьими рогами и плюмажами из перьев. На шее галлы и кельты носили массивные торквесы – шейные гривны из крученого золота или серебра (эти сведения подтверждены множеством археологических находок в кельтских землях). Мужчины носили узорчатые рубахи и штаны диких расцветок и клетчатые шерстяные плащи, застегнутые тяжелыми фибулами. По словам римского историка Луция Аннея Флора, галльское племя сенонов «с огромными телами и в такой же мере огромным оружием, настолько было страшно по виду, что, казалось, рождено для уничтожения рода человеческого и разрушения городов»[39]. Кельты носили громадные мечи и щиты высотой с обычного римлянина и, казалось, совершенно не боялись смерти.
Но эти великаны не были непобедимыми. Историки Тацит и Ливий отмечали, что огромные северяне, по-видимому, не умели беречь свои силы. Плутарх писал, что они родились в стране густых лесов и холодной тени, где год делится на одну длинную ночь и один короткий день. В теплом и солнечном южном климате северяне толстели, поскольку продолжали есть и пить, как дома. Не привыкшие к жаре и яркому солнцу, они при любой возможности старались спрятаться в тень. Они обладали «душами диких зверей и телами сверхчеловеческими», отмечал Анней Флор, но презрительно добавлял, что в пылу битвы они «подобны альпийским снегам: быстро разгорячаясь от битвы, они вскоре истекают потом и расслабляются при малейшем движении, словно снег от солнца».
Во время кровопролитных Галльских войн (58-51 гг. до н. э.) Юлий Цезарь обнаружил, что склонность кельтов к междоусобицам может сыграть ему на руку. Римляне также научились прорывать строй галлов, забрасывая их дротиками, а затем с близкого расстояния рубили и кололи короткими мечами, стараясь уязвить крупных противников под щитом. Для этого требовалось подобраться к гигантам как можно ближе, оказавшись в пределах досягаемости их тяжеловесных, громоздких мечей. Но даже когда дисциплинированные и упорные римляне проигрывали сражения, их легким мечам все равно удавалось нанести врагам тяжелые потери.
Такие скульптуры, как «Умирающий галл» и «Пленные тевтоны», не только дают яркое представление о внушительном росте и физической силе варваров, но и показывают, с каким восхищенным изумлением и уважением римляне относились к своим грозным врагам, диким и благородным северным великанам.
В Британии Цезаря встретили воины «более высокие, чем кельты». «Юноши-подростки там выше самого высокого римлянина», – удивлялся географ Страбон. Царицу Боудикку, возглавившую восстание бриттов против римлян в 60 году, Дион Кассий описывал как женщину «мощного телосложения, с устрашающим лицом и грубым, пронзительным голосом». Боудикка носила «огромную шейную гривну из крученого золота и разноцветную тунику, а также плотную мантию, сколотую фибулой. Огромная копна ярко-рыжих волос ниспадала ей до колен». Когда эта британская амазонка «хваталась за копье, это вселяло страх во всех, кто ее видел». Тацит рассказывает о том, как она повела за собой толпы диких бриттов, которые сожгли Колчестер, а после штурмовали Сент-Олбанс и Лондон, истребив около 70 000 римских солдат. Но затем на помощь римлянам пришло многочисленное подкрепление, и 80 000 бриттов пали в бою, а Боудикка приняла яд. В 1712 году возле старого римского лагеря в Сент-Олбансе был обнаружен скелет ростом более 210 сантиметров – некоторые посчитали, что это останки одного из высокорослых воинов Боудикки.
Германские племена тевтонов и кимвров отличались от галлов и бриттов еще более «диким нравом и высоким ростом». Галлы предупреждали Цезаря о «могучем телосложении, невероятной доблести и необычайном военном мастерстве» германцев. Сами германцы считали, что секрет их огромного роста и физической силы кроется в сексуальном воздержании. По оценке Плутарха, в бою каждый германский берсерк скоростью и силой мог сравниться с пятью римлянами. «Природа наделила Германию армией очень высоких людей», – жаловался Колумелла, а Вегеций сокрушался: «Что могли сделать наши низкорослые люди против этих высоких германцев?» Егесипп заявлял, что германцы «превосходят все другие народы своей телесной статью и презрением к смерти». Древние авторы также отмечали, что сами германцы полностью разделяли эти убеждения. Многие сегодняшние историки указывают, что античные описания тевтонских племен позднее были использованы для оправдания идеи культурного и расового превосходства в сочинениях немецких националистов начала ХХ века.
В 113 году до н. э. около 300 000 огромных воинственных тевтонов, амбронов и кимвров вместе с семьями мигрировали через реку Дунай. Посланный остановить их римский легион (около 5000 солдат) оказался разбит наголову. Четыре года спустя им навстречу вышло еще одно римское войско, но от него отмахнулись, как от назойливой мошки. Прошло еще четыре года, и с гигантами столкнулись еще два римских легиона, на этот раз у реки Роны. Римляне снова были истреблены – в живых осталось только 12 человек, которые смогли рассказать о том, что произошло.
Угроза, исходившая от германских племен, мобилизовала Рим. Полководец Гай Марий понимал, что римлянам необходимы организация и дисциплина, если они хотят компенсировать свой недостаток роста. Следующие несколько лет Марий посвятил римской армии. Он заставлял солдат совершать длинные пробежки, неся на себе свое снаряжение и пожитки (из-за чего они получили прозвище «мулы Мария»). В 102 году до н. э. он был готов выступить навстречу кимврам и германцам и столкнуться с ними на юге Франции. Он распорядился, чтобы каждый римский солдат проводил какое-то время на стенах, наблюдая за собравшимися на равнине германскими дикарями и привыкая к их устрашающим размерам и диким крикам. «Было их бесчисленное множество, – говорит Плутарх. – На вид они отвратительны и издают постоянный громкий шум». Вскоре римляне привыкли к внешнему виду противников и начали предвкушать нападение. Римляне отметили, что высокорослые северяне отличаются неповоротливостью – в бою они рассчитывали, прежде всего, на свой рост и доблесть в надежде запугать и одолеть врагов. При этом они не выдерживали боевого темпа и не были обучены сражаться строем, вместо этого бросаясь в неорганизованные, стремительные атаки. Тацит также отмечал их привычку «позорно бежать, не заботясь о своих командирах».
Интенсивная подготовка и дисциплина в рядах римской армии принесли свои плоды. Невысокие римские солдаты обучились сражаться рассыпным строем, меняясь в тесном боевом порядке, а это, как заметил специалист по римской истории Артер Феррилл, означало, что «все доступные силы могли быть задействованы непосредственно вдоль линии столкновения». По словам Плутарха, боевой дух в армии Мария был на высоте, особенно когда солдаты замечали двух парящих у них над головами ручных стервятников с бронзовыми ошейниками.
В ходе битвы важную роль для римлян играло подкрепление. Феррилл отмечает, что римляне «не имели намерения сражаться насмерть – в глубине души они были уверены, что товарищи по оружию не оставят их в беде». Психологические преимущества их системы позволяли компенсировать безрассудную свирепость более крупных кельтов и германских берсерков (кроме случаев, когда римляне оказывались застигнуты врасплох или вынуждены сражаться в неблагоприятных условиях).
Амброны трижды штурмовали стены укрепленного римского лагеря, но Марий каждый раз отказывался выйти и дать им бой – его люди просто осыпали собравшихся внизу великанов стрелами и дротиками. После этого множество амбронов двинулось в сторону Италии. Шесть дней они шли непрерывным потоком мимо римского лагеря, направляясь к Альпам. Используя рельеф местности и фактор внезапности, Марий короткими переходами преследовал огромную армию, и наконец занял позицию над берегом реки у Аква-Секстия (на юго-востоке Франции). Римляне терпеливо наблюдали за тем, как могучие амброны пировали и весело купались в горячих источниках у реки. Затем Марий спровоцировал амбронов на атаку. «Наевшиеся до отвала и опьяненные крепкими напитками», они схватили оружие и бросились вверх по берегу реки. Римляне напали на них с возвышенности и загнали в ручей, вода которого вскоре стала красной от крови. Затем солдаты оттеснили амбронов обратно к их лагерю. Но неожиданно из лагеря вырвались женщины амбронов – словно валькирии, они рубили топорами и римлян, и своих убегающих мужчин.