По всей Греции в сельской местности путешественники могли остановиться в гостиницах-ханах, которые обычно представляли собой длинный чердак над конюшней или несколько помещений вокруг внутреннего двора. На обед можно было купить рецину, оливки, сыр, хлеб, яйца и инжир. Все это совершенно не впечатляло французского писателя-романтика Шатобриана, который считал ханы «лишенными всяких признаков цивилизованной жизни».
В городских кофейнях также сдавали постели, а иногда туристы могли переночевать в пастушеских хижинах. Путешественники хвалили щедрый и гостеприимный греческий характер, «весьма живой и отмеченный тонким природным остроумием», как заметил в 1675 году Джордж Уилер.
Всем гостям не терпелось попробовать кофе – фирменное блюдо Греции под властью Османской империи. И если одни посетители жаловались на крохотные чашки и осадок, то другие воодушевленно сравнивали этот напиток с зельем забвения непента, которое выпила Елена в «Илиаде» Гомера. Все соглашались, что кофе «служит лучшим средством скоротать часы» и «поощряет к приятной беседе». Еще одним развлечением в кафенионе было курение персидского табака в изысканных наргиле (кальянах). Путеводитель 1890-х годов отмечает, что кальян оказывает «несколько одурманивающий эффект, наподобие опиума». Далее в том же путеводителе объяснялось, что нитки бусин, которые крутят в руках все греческие мужчины, не имеют никакого религиозного значения – это «просто беспокойная привычка». Многих шокировала деревенская рецина. Почти все путешественники соглашались со Споном и Уилером (авторами одного из первых современных путеводителей по Греции, написанного в конце XVII века), которые отмечали, что вкус местного вина усилен «изрядной примесью смолы», и это делает его «поначалу неприятным для иностранцев». Впрочем, они признавали, что со временем многие к нему привыкают. «Британский справочник для путешественников по Греции» 1854 года сообщал: «Смолистое vin du pays едва ли пригодно для питья, так как слишком пахнет уксусом и сургучом».
Больше всего по поводу вина и вообще греческой кухни негодовали французы: сварливый путешественник Шатобриан в 1817 году утверждал, будто «каждый глоток ужасного вина вызывает невольную гримасу». Его соотечественники жаловались, что греческий хлеб «слишком пресный», тимьяновый мед с горы Гимет «имеет привкус лекарства», фрукты «в лучшем случае сносные», мясо «разварено в лоскуты», а оливковое масло «годится только для мыла!».
В XVII, XVIII и начале XIX века большинство туристов путешествовали верхом и ставили палатки на свежем воздухе, как это делали Спон и Уилер на древних площадках Элевсина и Дельф в 1669 году. Этим двоим с огромным трудом удалось отыскать не отмеченное на картах и не подвергшееся раскопкам священное место в Дельфах – по пути они останавливались, чтобы подкрепиться козьим молоком, жареной курицей или бараниной, и чашкой рецины, охлажденной в снегу.
Лорд и леди Элгин отправились в Коринф в мае 1802 года и провели неуютную ночь под открытым небом в протекающих палатках. Сэр Уильям Гелл в августе 1806 года, напротив, разбил лагерь на берегу реки Эвротас недалеко от Спарты и провел очень приятную ночь под созвездием Лебедя, подложив под голову седло вместо подушки. А летом 1810 года Байрон и его друг Джон Кэм Хобхаус поставили палатку на пляже Эгины, где лакомились «ножками жареного ягненка, которые ели руками a la turque», йогуртом, смешанным с рисом, вареньем и миндалем; их ужин оживляли танцы, многочисленные тосты хозяев и воодушевленная пальба из пистолетов.
Ночевки в палатке на природе в Греции могли быть вполне идиллическими. Путеводители XIX века уверяли путешественников, направлявшихся в Грецию, что «трудности и лишения сами по себе доставят им немалое удовольствие», а передвижение верхом поможет избежать «апатии и лихорадки, возникающих при поездках транспортом». Для защиты от солнца («ослепительный свет и жар которого трудно представить себе заранее!») путеводители советовали брать с собой тропический шлем с зеленой марлевой вуалью, зонтик и широкополую шляпу. Солнцезащитные очки со стеклами из дымчатого или сине-зеленого стекла можно было купить в специальном магазине на улице Гермеса (Эрму) в Афинах («Поначалу они кажутся странными, но приносят большое облегчение глазам»). Кроме того, в гранд-тур полагалось брать с собой нашатырь от укусов насекомых, перуанскую кору (хинин) от малярии и лихорадки, а также «иезуитские капли» – настойку из бальзама копайбы, гваякума и масла сассафраса на спирту. Путешественникам также требовались фляга, нож, компас, крепкая трость, «чтобы отгонять пастушьих собак», свечи, охотничье ружье, немного порошка карри и кайенского перца, набор для приготовления пищи, карманная подзорная труба, обувь для прогулок и легкая, но прочная одежда.
Аналогом куртки сафари или жилета фотожурналиста, столь любимых современными туристами, в XIX веке была пригодная на все случаи жизни красная «виндзорская» униформа. Считалось, что этот строгий наряд с медными пуговицами производит особое впечатление на местных жителей. Довершали гардероб милорди прошитые двойной строчкой желтые брюки, три дюжины рубашек и тяжелые ботинки. К середине XIX века путеводители уже порицали переодевание в местные костюмы: «Просто смешно, если только вы не знаете в совершенстве язык и туземные обычаи!»
Далеко не все собирались ночевать в палатках, но «Бедекер» 1894 года предлагал в любом случае взять собственное постельное белье – льняной спальный мешок, плотно завязывающийся вокруг шеи. Авторы предупреждали, что «вредители способны омрачить ночной отдых даже самого воодушевленного путешественника». В Греции путешественники могли ожидать нападения блох, клопов, вшей, комаров и «других отвратительных насекомых, крылатых и бескрылых».
Эдвард Кларк, путешествовавший вместе с Томасом Мальтусом (известным сторонникам контроля рождаемости) и Джоном Криппсом (человеком, который познакомил Европу с кольраби), в 1799 году писал домой: «Пока наш проводник разделывает на ужин старую козу, я обрисую для вас ту роскошь, которой мы наслаждаемся здесь, в Греции: опасности, усталость, болезни, грязь, жажда, жара, грозы, камни, вши по всему телу, блохи, клопы, тараканы, крысы…»
Подобные лишения и «мускиты» ничуть не беспокоили Байрона, но он жаловался на другое неудобство – толпы туристов! «Афины так и кишат ими, – писал он. – Вся Аттика наводнена путешественниками. Наши прекрасные соотечественницы толпами поднимаются на скалы Акрополя». Как многие туристы, жаждущие получить уникальные впечатления, Байрон, возможно, был слишком придирчив: по оценкам одного историка, в период с 1800 по 1830 год Грецию посетило всего около 200 английских гостей.
Они приезжали, чтобы насладиться великолепными видами. Один из первых туристов, попавший в Грецию в начале XVII века, рассказывал, в какое волнение пришел, обнаружив, что подлинные строения золотого века Афин отнюдь не канули в глубину веков: «Меня охватила сильная дрожь, распространившаяся по всему телу. С каждым шагом мы представляли себе, что идем по следам Тесея, Сократа или Перикла».
Незадолго до того, как Парфенон был разрушен снарядами венецианцев в 1686 году, Спон и Уилер восхищенно писали: «Без сомнения, это самая прекрасная древность, сохранившаяся в мире… Мы много часов простояли там в неутомимом созерцании». Пейзажи и деревенские жители показались им очаровательными. Многих посетителей, в том числе Байрона, завораживало небо над Эгейским морем – «темного, глубокого, превосходно синего цвета». Следующей важной достопримечательностью после Афин и сестер Макри был город-крепость Микены с Львиными воротами, почти целиком скрытыми виноградными лозами и автографами прежних путешественников. Там леди Элгин отважно спустилась в подземную Сокровищницу Атрея, хотя на острове Антипарос ее привел в ужас предательский спуск к знаменитым гротам. В 1785 году этот подвиг совершила ее соотечественница леди Крейвен, которая отважно спустилась в перпендикулярные проходы по хлипким веревочным лестницам при свете факела – впрочем, леди Крейвен была известной искательницей приключений, и в гранд-тур она поехала, чтобы отвлечься от развода. Дорожный костюм леди Крейвен состоял из английского платья для верховой езды, и как-то раз она произвела неизгладимое впечатление на своих спутников и проводников, встав за штурвал корабля во время шторма на Черном море. Свой путь домой через Балканы она спланировала самостоятельно, а для защиты от бандитов прихватила с собой два пистолета.
Первых путешественников приводили в восторг масштабные празднества с танцами, которые устраивали в афинском храме Тесея на Пасху. Равнину вокруг агоры заполняли тысячи человек в ярких костюмах, «подобные полю анемонов, волнуемых ветром». Кружащиеся дервиши выступали по пятницам у Башни ветров. На рассвете туристы пешком прогуливались до Парфенона, затем шли к Пниксу, Академии Платона, Керамику и храму Зевса и, наконец, к закату возвращались на Акрополь.
Запись в дневнике Гюстава Флобера от 22:30 23 января 1850 года посвящена его последней ночи в Греции: «Я вышел попрощаться с Парфеноном. Дул сильный ветер, садилось солнце, все небо над Эгиной было красным, а колонны Пропилеи окрасились в яично-желтый цвет». Когда он уходил, «две большие птицы отделились от фасада Храма и улетели на Восток, в Смирну». Возвращаясь в свои комнаты, под Акрополем, рядом с Одеоном Герода, Флобер остановился, чтобы поговорить с человеком, предлагавшим ему купить статуэтку за две драхмы. Затем Флобер оглянулся на Акрополь и увидел «оборванную старуху в черном, поднимавшуюся к цитадели».
Первым по-настоящему современным туристом в Греции, пожалуй, можно считать Зигмунда Фрейда, который назвал психологические комплексы в честь персонажей греческих мифов. Свою реакцию на исполнение заветной мечты – поездку в страну Нарцисса и Эдипа – Фрейд в 1904 году описал в статье под названием «Расстройство памяти на Акрополе». «Когда я наконец оказался на Акрополе, мне в голову пришла удивительная мысль. Значит, все это, о чем нас учили в школе, действительно существует!»