Как ни странно, первая в мире черепаха однажды оскорбила самого Зевса. Древняя греческая легенда рассказывает, что Зевс пригласил к себе на свадьбу всех животных. Все пришли, и только черепаха Хелона осталась дома. Зевс потребовал объяснений. Хелона ответила, что слишком любит свой дом и не согласится покинуть его даже ради такой грандиозной вечеринки. Разгневанный Зевс повелел, чтобы эта домоседка отныне всегда носила свой драгоценный дом на себе. Имя Хелоны увековечено в научном названии отряда черепах – Chelonia.
Орлы были спутниками Зевса, следовательно, совсем не друзьями черепахам. Древние натуралисты рассказывали, что орлы хватали черепах и бросали их с высоты на камни, чтобы разбить панцирь и съесть мясо. Именно так в 456 году до н. э. погиб великий драматург, автор трагедий Эсхил: говорят, что он мгновенно скончался, когда орел уронил черепаху на его лысую голову, приняв ее за камень. Этот шокирующий несчастный случай, вероятно, напомнил многим грекам назидательную басню о черепахе, которая хотела научиться летать.
Однажды Черепаха сказала Ласточкам: «Ах, если бы у меня тоже были крылья, если бы я умела летать!»
Орел, подслушивавший их разговор, спросил: «Если бы я дал тебе подняться высоко в небо, чем бы ты мне отплатила?»
Доверчивая Черепаха отвечала: «Отдала бы за это все богатства Востока!»
«Что ж, – сказал Орел, – я научу тебя летать!» Он подхватил черепаху вверх тормашками и поднял ее в вышину к самым облакам. Оттуда жестокий орел сбросил черепаху на склон горы, где ее твердый панцирь разбился вдребезги.
Падая, Черепаха причитала: «Зачем я желала получить крылья и летать среди облаков, когда и по земле я едва ковыляю?»
Хотя человеку, безусловно, несложно поймать и убить черепаху, у нас есть не так много данных о том, что в Античности кто-то ел черепах, за исключением периодов голода. Археологические раскопки, например в Нихории на юге Греции, показывают, что в византийскую эпоху, когда еды было очень мало, люди готовили и употребляли в пищу маленьких черепах. При этом в древности черепахи высоко ценились в медицине. Плиний Старший перечисляет 66 лекарственных средств, которые можно получить благодаря черепахе.
Как уже было отмечено, панцири морских черепах пользовались большим спросом для изготовления музыкальных инструментов. В древности существовала такая загадка: какая мертвая вещь умеет издавать прекрасный живой звук? Ответ: лира из черепахового панциря. Легенда о происхождении лиры такова. Когда бог-посланник Гермес был еще мальчиком, он жил недалеко от места своего рождения, в пещере на горе Киллен. Там он зарезал несколько быков, принадлежавших его старшему брату Аполлону. Затем он увидел у пещеры черепаху. Гермес убил и ее, натянул на выгнутый панцирь бычью шкуру, а поперек – семь струн из бычьих кишок. Аполлон разгневался за убитых быков, но мальчик Гермес смягчил его гнев, начав играть на своем простом инструменте. Говорили, что Гермес, изобретая первую лиру (которую называют хелис, или черепаха), «открыл источник бесконечной услады, ибо он первым заставил черепаху петь».
Традиционную лиру изготавливали из панциря черепахи, играющего роль резонаторного ящика, и параллельно прикрепленных к нему двух рогов дикой козы. Между рогами устанавливали перекладину, от нее к панцирю протягивали бычьи кишки или сухожилия разной толщины. Музыку, которую извлекали из этого инструмента, называли «благородной, безмятежной и подобающей мужам». От звуков лиры в умелых руках камни начинали танцевать, реки останавливали свое течение, а дикие животные становились ручными.
Гермес научил Орфея так сладкозвучно играть на лире, что его песни могли смягчить даже владыку подземного мира Аида. Когда Орфея растерзали менады, его лира упала в море. Позднее волны вынесли ее на остров Лесбос, где один рыбак нашел инструмент и принес поэту Терпандру. Терпандр жил в VI веке до н. э. и был известен как основоположник классической греческой музыки. Исполняя собственные произведения для лиры (хелис), Терпандр не раз становился победителем музыкальных состязаний в Спарте.
Орфей же научил играть на лире поэта Лина. Печальные песни Лина приобрели широкую известность, и их даже стали называть в его честь «линами». Вслед за Эсхилом Лин обнаружил, что столкновение панциря черепахи с черепом поэта заканчивается со счетом 2:0 в пользу черепах. В одном греческом мифе говорится, что Геракл в детстве брал у старика Лина уроки музыки, и однажды, когда тот отчитал его за плохую игру, Геракл ударил своего учителя по голове тяжелой черепаховой лирой и убил его.
Грек с лирой из панциря черепахи.
Рисунок Адриенны Мэйор
Непритязательная домоседка, мастерица пассивной самообороны, неторопливо бредущая в поисках лакомых кусочков и капель росы, скромная черепаха кажется бесконечно далекой от той шумихи, которой ее окружали по разным поводам в древности, и тем более от лирической музыки.
И все же… Представьте себе зоолога Джорджа Э. Уотсона из музея Пибоди, пробирающегося сквозь заросли колючего черноголовника на острове Кос, с биноклем на шее и блокнотом в руке. Стоит погожий майский день 1961 года. Уотсон заинтересованно прислушивается, уловив неподалеку странный постукивающий звук. В 10 метрах от себя на небольшой поляне он замечает «самку Testudo graeca, которую страстно преследует самец T. graeca». Зачарованный зрелищем, профессор Уотсон садится и наблюдает за свиданием в свой восьмикратный бинокль и одновременно делает торопливые пометки. Римский натуралист Элиан во II веке замечал, что черепаха – «самое похотливое существо на свете». Элиан предполагал, что «поскольку самцы не умеют петь, им приходится очаровывать самок с помощью трав». Монография Уотсона «Заметки о совокуплении черепах Эгейского моря» представляет собой первый научный отчет очевидца, своими глазами наблюдавшего за ухаживаниями греческих черепах. Возможно, Гермес первым заставил петь мертвый панцирь черепахи, но именно Джордж Э. Уотсон рассказал миру о брачном зове и танцах живой и влюбленной греческой черепахи.
Ритмичный стук, который услышал Уотсон, происходил от того, что самец стукался панцирем о панцирь своей возлюбленной, чтобы привлечь ее внимание. Так он пытался достучаться до нее около получаса. Она же продолжала подниматься по склону холма в подлеске, иногда ненадолго кокетливо останавливаясь, а затем снова двигаясь вперед. Один раз самец потерял равновесие, покатился вниз по склону и приземлился вверх тормашками. Но дальше, пишет Уотсон, он встал на ноги, «возобновил преследование, и снова начал ударять своим панцирем о панцирь самки». Он еще несколько раз срывался со склона, но каждый раз поднимался и снова начинал стучать панцирем.
Затем самец черепахи начал петь! Уотсон читал более ранние научные сообщения о брачных призывах спаривающихся черепах из других частей света, но все они касались черепах, содержавшихся в неволе, и на тот момент никто еще не описал, какие звуки издают местные дикие греческие виды. Немецкий зоолог однажды заявил, что крик европейской сухопутной черепахи «очень похож на кошачье мяуканье». Луи Лики утверждал, что черепаха в зоопарке Уганды издавала во время ухаживания «громкий хриплый крик». Домашняя южноамериканская черепаха раскачивала головой вверх-вниз и издавала звук, «похожий на кудахтание наседки, показывающей цыплятам, как искать пищу». Другая черепаха, обитающая на одном из островов Индийского океана, «издавала глубокий трубный крик». Два вида гигантских галапагосских черепах имеют совершенно разные стили ухаживания. Один ведет себя сравнительно тихо: самец полностью игнорирует ритуал соударения панцирями и как-то умудряется «реветь с закрытым ртом». Самец другого вида покачивает головой, слегка ударяет самку панцирем, а затем широко открывает рот, чтобы издать «легкий и задыхающийся крик».
Брачный зов дикой черепахи с острова Кос был «слышен на расстоянии не менее 20 метров». Уотсон увидел, как самец открывает рот, и услышал «высокое носовое скуление, чем-то напоминающее жалобный визг щенка». Он также отметил, что брачная песня была короткой и длилась около полминуты.
Ни один древний автор никогда не описывал зов живой черепахи, предпочитая воспевать красоту музыки полой черепаховой лиры. Но благодаря Джорджу Уотсону из музея Пибоди каждый раз, прогуливаясь по заросшим душицей и колючим черноголовником холмам Греции, я напрягаю слух, пытаясь уловить в подлеске стук сталкивающихся панцирей и услышать живую песню дикой черепахи.
7. Маленькая птичка с ядовитым пометом
Одно из самых загадочных ядовитых существ, описанных в классической древности, – птица дикайрон, помет которой считали смертельно опасным для человека. Этот экзотический птичий биотоксин специально собирали в высоких горах Индии. Стоит заметить, что в древности Индией называли далекие земли к востоку от Персии (Ирана).
Первым эту птицу описал греческий врач Ктесий, живший в Персии в конце V века до н. э., за ним – римский натуралист Элиан в III веке. Оба сообщали, что крошечная оранжевая птичка по имени дикайрон выделяет мощнейший яд. Даже малое количество помета птички могло вызвать смерть в течение нескольких часов. Это редкое вещество было одним из самых драгоценных и редких подарков, которые правители Индии посылали царям Персии. Его хранили в королевской аптеке как ценное средство для убийства или самоубийства.
Что это была за птица и в чем заключался секрет ее яда?
По рассказам, дикайрон был размером с яйцо куропатки – около 4 сантиметров в длину. Вряд ли такая маленькая птичка производила много экскрементов, но следует учитывать, что в птичьих фекалиях, как известно, скрываются возбудители более 60 заболеваний. В высохшем птичьем помете могут содержаться патогены, поражающие легкие и центральную нервную систему, в том числе бактерии сальмонеллы и кишечной палочки, а также грибок, вызывающий смертельное респираторное заболевание – гистоплазмоз. Возможно, в сушеном помете неизвестной птицы дикайрон также находился особо вирулентный смертоносный патоген.