Геральт повел взглядом по полу. Искренне пожалел, что кувшин вина, как и бочонок пива, замеченные им, лежат разбитые. Девушка подошла к нему. Медальон с волком чуть завибрировал, выдавая присутствие неопасной магической ауры. Как он и предполагал, настоящий вид Тамры был не результатом очередной метаморфозы, и она вовсе не стала тщательно застегивать рубаху после битвы. Это была иллюзия.
– Дело с самого начала было в Вильте, – продолжила она. – В том, чтобы он спасся. Ты спрашиваешь, кто он такой? Клянусь всеми богами, я не знаю. Наверняка какая-то мутация, дитя мрачного дара, который он принял от своей сестры-близнеца еще в лоне матери. Но никто, ни хмурники, ни люди, не в силах ощутить, а тем более описать его силу. Ты ведь ее тоже не почувствовал, верно? Он рос, как и любой другой человек. Когда после смерти родителей мы стали жить вместе, я долго была уверена, что он такой и есть. Вот только знаешь, Геральт, мы живем вот уже четыре десятилетия. И если мой вид и прекрасное здоровье можно легко объяснить, то в его случае, как ни парадоксально, это пробуждало беспокойство. Я поняла, что происходит, только когда на нас впервые напал Маргах. Это Вильт убил его любимицу. Во время битвы, под влиянием угрозы, он потерял сознание и словно превратился в хмурника. А на самом деле – во что-то куда более сильное. Но когда угроза миновала, он пал без сознания, а когда пришел в себя – ничего не помнил. Совершенно как сейчас. Он не только не контролирует этих сил, но даже понятия не имеет об их существовании. В противоположность обычным хмурникам, он с легкостью может и генерировать молнии, и сопротивляться их воздействию. Кто знает, что он еще может? Он опасный. Но по-настоящему опасным станет, когда научится контролировать свою силу. Знаешь, сколько найдется охочих использовать такую мощь – или просто помериться с ним силами? Ты-то должен такое понимать, ведьмак.
Она присела рядом с ним. Геральт же не смотрел на нее. Сосредоточенно вслушиваясь, глядел на неподвижное тело Вильта. Медальон снова вздрогнул. Она подняла его правую руку.
– Сломана, – заявила.
– К счастью, со второй я прекрасно управляюсь.
– Мы говорим о битве или о жизни? – спросила она, лукаво улыбаясь. У нее была очень приятная, живая улыбка. Жаль, что – только иллюзия. – Я тебе ее сложу. Будет больно.
Хотел сказать, куда бы он отправил сейчас эту боль, но не сумел. Воздушный вихрь охватил его предплечье. Хрустнуло. И заболело, как зараза. Но он не подал виду.
– Ты и вообще в плохом состоянии, – продолжала девушка. – Как я говорила, тут находится еще одна Знающая, якобы умелая в своем деле. Ее зовут Йеннефер – или как-то похоже. Ты должен к ней пойти, чтобы она тебя подлечила.
Ведьмак выругался с умением, достойным подхмеленного краснолюда.
– Чтоб тебя дьявол взял, Тамра! Ты встретила меня нынче именно потому, что я пытался от нее сбежать. Если бы не этот проклятый дождь – явно результат нашего последнего с ней разговора, – я бы давно покинул стены города.
Девушка снова улыбнулась.
– Что за ирония судьбы! Из-за меня тебе придется возвращаться к ней с поджатым хвостом. Много бы я дала, чтобы это увидеть! Но меня радует тот факт, что ты знаком со Знающими. Я хотела бы, чтобы ты забрал Вильта к кому-то из них. В какой-то храм или в ту вашу ведьмачью крепость. Куда бы то ни было, где кто-то сумеет ему помочь. Научит контролировать силу – либо избавит его от нее.
– А ты? – спросил он, хотя знал уже ответ. Медальон вибрировал все сильнее. Девушка поднялась.
– Моя история заканчивается здесь и сейчас. На той минуте, когда пересеклись наши тропинки. Рядом со мной Вильт никогда не будет в безопасности. Никогда не освободится от чувств, которые ко мне испытывает, потому что не знает причины этих уз. И всегда найдется очередной дикий хмурник, пытающийся забрать мою жизнь. Я должна уйти.
Геральт снова выругался, но на этот раз как-то без ярости, и снова поглядел на пол в надежде, что не заметил немного уцелевшего алкоголя. Потом глянул девушке прямо в глаза.
– Ты меня обманула, Тамра, – сказал спокойно, поскольку ничего уже не мог изменить. – В тебе больше жизни, чем в значительной части знакомых мне людей. По крайней мере ее точно достаточно, чтобы ты могла любить. А значит, это – все же романтическая история. Потому что ты любишь своего брата настолько, что сперва готова была отдать за него жизнь… Позволь мне увидеть, прошу тебя.
Девушка колебалась. Но быстро поняла, что дальнейшее поддержание иллюзии не имеет смысла.
– Сперва пообещай, что ты присмотришь за Вильтом. Что заберешь его туда, где ему сумеют помочь.
Он покачал головой.
– Тамра, я плохая нянька.
– Обещай! – оборвала она его резко. Ее шоколадные глаза наполнились слезами. – У меня не так уже и много времени.
У Геральта уже не было сил ругаться. Что-то давило ему горло, и это было не воспоминание о хватке хмурника. Он и правда сумел проникнуться к девушке симпатией. А это с ним случалось нечасто. И он знал. Был сконцентрирован на складывании Знака, но – знал. Последний удар, который нанес ей Маргах: от такого даже хмурница не смогла бы уйти целой. Потому он медленно, очень медленно кивнул.
– Обещаю.
Девушка улыбнулась в последний раз. А когда родилась улыбка, иллюзия исчезла, словно поднимающийся занавес на ярмарочном представлении. Мигом позже перед ним стояла зрелая женщина. Худее, с куда менее выразительными формами, куда менее следящая за собой. Рыжие волосы, светлая кожа и синие глаза делали ее проклятуще похожей на Вильта. Одновременно она излучала эту характерную ауру, присущую только женщинам, получившим дурной опыт жизни. Тем, которые умеют из этого опыта черпать науку и мудрость. И была она в этом куда красивее, чем идеальная кукла, чье место сейчас она заняла. Вот только под ее левыми ребрами кровила широкая, в кулак, и настолько же глубокая рана.
– Видишь, Геральт, – сказала она зрелым, полной покорности жизни голосом. – Это все же простая история. Остальное – просто иллюзия, пустая болтовня и ирония судьбы. Прощай.
Медальон с волком повис неподвижно. Мертвая женщина бессильно упала к ногам ведьмака. Он прикрыл глаза. «Что за неудачный вечер», – подумал. Вздохнул поглубже – как раз в тот момент, когда внутри появился синеватый свет. На противоположной стене открылся круглый портал, и из него выступила Йеннефер. Наверняка самые смелые мужики из корчмы побежали к ней за помощью.
В конце концов, тут, в Венгерберге, ничего не могло случиться без ее ведома.
Собеслав Колановский
В две головы…
Сперва она услышала, что под Дорианом во вновь открытых пещерах нашли крупное месторождение золота. Как и можно было ожидать, это вызвало немалое возбуждение. Уже много лет говорили об огромных долгах, о сложной экономической ситуации, лишь ухудшившейся из-за колоссальных податей, наложенных на город Нильфгаардом. В такие времена даже крохи независимости стоят дорого. Об отчаянии городского Совета свидетельствовал уже выбор нового бургомистра. Еще несколькими годами ранее нельзя было бы и подумать, что бургомистром станет некто не из патрициата, но решение серьезных финансовых проблем города Дориан требовало жертв. Именно таким-то образом Харальд Денежник, в обмен на баронский титул, старое, но милое дворянское поместье и, естественно, на полученную власть, согласился спасать свою родную сторону на должности главы города.
Те долги, которые было необходимо уплатить немедленно, были покрыты из кармана свежеиспеченного бургомистра и нескольких других дворян и купцов. Выплата долгов прочих, настолько же, впрочем, неминуемых, каким-то чудом была отсрочена. Также были подписаны новые торговые условия. Еще бургомистру удалось – только ему одному известным способом – на пять лет снизить налоги ради финансового возрождения города. Согласно договоренностям, после этого срока налоги возвращались к своим колоссальным размерам, но с возможностью измениться в случае, если сотрудничество будет протекать без каких-либо проблем.
Это естественно, не происходило без сплетен: утверждали, будто Денежник – предатель, нильфгаардский агент, чьей единственной целью остается присоединить Дориан к Империи после того, как из города выжмут все богатства. А ведь та часть отчаявшихся обитателей Дориана, которая могла себе это позволить, готова была отдать деньги в долг ради новой договоренности – что угодно, только бы в наименьшей степени подчиняться жесткому и суровому императору Эмгыру вар Эмрейсу.
Правдивые или нет, однако сплетни эти стихли после того, как разнеслась весть о новых месторождениях золота. Хотя их совершенно случайное открытие сложно было назвать заслугой бургомистра, люди потеряли голову от одной мысли о возвращении прежнего благосостояния – организовали громкий праздник в честь Харальда Денежника, не жалея на него средств.
Позже она услышала, что дорианцы под предводительством опытного махакамского Мастера Камня копали, копали, копали… и докопались до мантикоры. Дорианские горняки, говорилось, смело бросились на монстра и до последней капли крови сражались за лучшее завтра своего города – смело сражался за него даже Мастер Камня из Махакама, однако на мантикору не произвели впечатления ни героическая битва, ни даже сердца, преисполненные надежд. Ведь мантикоры, как можно узнать, читая «Бестиарий Корибея», презирали человеческие деяния.
Новости эти она слушала равнодушно. Дориан, с ее точки зрения, был одним из отвратительнейших городов Севера – даже самые богатые кварталы стояли там серыми от грязи и тоски; стены лопались по швам от купеческих товаров, от орущих торговок и от нищих со всего мира. Впечатление на нее произвели только последние сведения.
В Дориан вызвали ведьмака.
Трисс ворвалась в свою башенку в Мариборе так, словно за ней дьяволы гнались.
Некоторое время она прикидывала, не упаковать ли вещи при помощи магии, но быстро отбросила эту мысль.