Худой послушал, толстяк – нет. Квартирмистр подошла к нему, напирая огромным бюстом на кирасу. Была выше солдата на голову.
– Присоединись к товарищу, сынок. Советую.
– А то что?
– А то может случиться так, что после визита в лагерный бордель у тебя кое-что вскочит на стручке, и тогда от меня будет зависеть, найду ли я соответствующий декокт, чтобы это кое-что убрать. Полагаешь, это достаточная причина?
– Полагаю, – проворчал толстяк и только его и видели.
– Пойдемте, детишки.
Квартирмейстерская палатка Магического Корпуса подавляла размерами даже сильнее, чем палатки магов. Располагался тут настоящий чародейский склад – по крайней мере должен был располагаться. Увы, с того времени, как лагерь оказался отрезан от поставок, запасы ограничились до базовых эликсиров, фильтров и мазей, изготовление коих требовало ингредиентов, которые упорно разыскивали члены Корпуса.
Квартирмистр села за стол, чья поверхность прогибалась под кипами бумаг, открыла учетную книгу и потянулась за пером. Найдя соответствующую рубрику, принялась писать:
– Две штуки, дата. Фамилия мастера или метрессы – то же самое?
– То же самое, – ответила Рина, поглядывая на ближайший стеллаж.
– Количество ингредиентов?
– Один. Пурпуровец.
– Гриб или слизень?
– Гриб.
– Cladosporium purpureus. Не смотри, не найдешь. Ладно, предъявите сигили. Этот я уже видела, Фалько, прошу второй. Ох, тот на животе, девушка, стоит подправить, немного затерся. Попроси сегодня метрессу.
– Если вернусь до ночи.
– Что ты там ворчишь? – квартирмистр подняла брови. – Вернешься, вернешься. Я в тебя верю. И госпожа Меригольд тоже верит. И даже Фалько верит. Правда же, веришь, а, Фалько? Покажи, как сильно.
Парень раскинул руки.
– Вот та-а-ак.
– Вот видишь, девушка. Как говорят эти мудраки в больших палатках, которым глупцы платят за разговоры: «Поражение в расчет не принимается». Снаряжение, как понимаю, у вас есть, веревка тоже? Прекрасно. Теперь дополнительное, магическое. Вот тут распишитесь, можно и крестиком. Оставь перо, Фалько, не гони так. Сперва вам выдам.
Квартирмистр вынула из-под стола сундучок и поставила рядом. Судя по звуку, какой сопровождал маневры, сундук весил немало. Потянулась к висящей на шее цепочке и вынула ключик. Некоторое время сражалась с замком, потом все же откинула крышку.
– Вот тут Немотник, – поставила на стол две одинаковых фляги, связанные ремешком. – Знаете, как действует?
– Немотник, эликсир авторства Авроры Хенсон, – процитировала Рина. – Делает возможным коммуникацию употребивших на неглубоком телепатическом уровне, забирая возможность вербальной коммуникации. Используется при военных действиях, среди агентов и солдат, выполняющих тайные миссии на территории врага. Также при допросах…
– Ладно, девушка, достаточно. Это не экзамен. Говоря коротко: у нас новые приказы. А новые приказы – это новые процедуры. По причине близости вражеских сил, с сегодняшнего дня каждый член Корпуса, покидая лагерь, должен соблюдать полную тишину. А это означает Немотник. Не кривись, Фалько. Да, девушка сумеет читать у тебя в мыслях, зато и ты – в ее. Но не переживай, не слишком глубоко. Сомневаюсь, что узнает, что ты крадешь куски пергамента и рисуешь на них неловкие подобия Литты Нейд. Порой – обнаженной.
Фалько покраснел.
– Выдыхай, парень. А ты не хихикай, мамзель. Потому как вспомню об одном стишке, который вельможная Меригольд нашла под твоей подушкой. Как там было? Хм… «Глаза твои, о господин из Роггевеена, подобны звездам, отраженным ночью в вод зерцале…». Дальше не помню.
Рина побледнела.
– Один красный, вторая белая. Склеить вас – получим ривийский герб. – Квартирмистр захлопнула сундучок. – Пурпуровец растет, где тепло и темно, влажно и вонюче. Особенно любимы им канализационные стоки больших городов, которых у нас под рукой, увы, нет, но неподалеку, в яру, находятся развалины эльфьей усадьбы. Такая гордая и гигиеничная раса не могла идти против своей природы и чаще всего прокладывала в своих архитектурных чудесах водопроводы. На вашем месте я бы начала поиски с тех мест. Попадете туда, идя вдоль ручья. Прошу подписи.
Фалько поставил крестик в книге. Рина сделала то же самое.
– Теперь эликсир. До дна. Фалько, я сказала – до дна. Так, хорошо, пустые бутылки – сюда. Эликсир действует моментально. Сейчас проверим, не был ли застоявшимся. Так уж складывается, что я знаю совершенный метод.
Квартирмистр вышла из-за стола, потирая руки.
Массируя все еще побаливающую грудь, Рина глянула на Фалько: тот продолжал прикрывать пах – с того момента, как квартирмистр проверила, сумеет ли он говорить.
– Что таращишься? – фыркнул он телепатически, продираясь сквозь кусты шиповника.
– Потому что ты ходишь смешнее, чем обычно.
– Как там было? Глаза твои, о господин из Роггевеена, подобны звездам…
– Сейчас ударю огненным сигилем.
– И тогда Меригольд никогда не возьмет тебя в ученицы. Она меня любит, знаешь? Я каждое утро обихаживаю ее коня. Так она всегда спросит о чем-то, поговорит. Не такая уж она и напыщенная, как прочие чародейки.
– И все же ты предпочитаешь скеллигскую потаскуху.
– А тебе что, завидно?
– Насчет этого? Да у меня, скорее, пурпуровец вырастет.
– Лучше скажи, когда ты спросишь Меригольд. Это ведь очевидно, что она согласится. Кто бы не захотел такую маленькую отличницу, как ты?
– Не твое собачье дело. Спрошу, когда захочу.
– Только бы захотела. По лагерю ходят слухи…
– Ходят с тех пор, как мы пересекли Мехунские леса.
– Твое дело.
Фалько сбежал по склону над потоком. Рина, хмурая, словно грозовая туча, наступала ему на пятки. Не была уверена, захочет ли прославленная чародейка принять в обучение обозную служку, которую ей и в помощь-то дали лишь из-за отсутствия настоящей адептки. Ведь даже сейчас, в то время как другие ученицы пребывали подле своих метресс, готовя важные заклинания, ей приходится шляться по оврагам в обществе этого балбеса…
– Ты ведь знаешь, что я тебя слышу?
– А и слышь себе, какое мне дело? Ай! Повнимательней с ветками. Я почти по лицу получила.
– Помолчишь?
– Да я ведь не говорю! Только думаю!
– Слишком громко. Это меня рассредотачивает. А если нам приказали пить эликсир, значит, в окрестностях – опасно, и нужно сохранять бдительность. Зараза.
– Что случилось?
– Тропинка закончилась, придется войти в воду. Осторожней, камни скользкие.
– Фалько?
– Чего?
– Ты правда думаешь, что она согласится?
– Меригольд? Ага, думаю.
– Но почему?
– Потому что ты подходишь. И нет никакого значения, что ты там сама думаешь. Подходишь – и все тут.
– Что ты можешь об этом знать?
– А и ничего. Но знаю кое-что, чего не знаешь ты. Подумать?
– Подумать.
– Магический Корпус сколотили на скорую руку, когда чародеи влезли в эту военную чехарду. Да ты и сама знаешь, как оно было. Достаточно было отличать молочай от ломи-меча, знать, отчего может случиться понос, а отчего – запор, и все, добро пожаловать в МК. В награду получаешь кафтан с символом глаза и можешь служить благородным магам, облегчая им, как выразился мой офицер-вербовщик, «сосуществование с нормальными солдатами». Оттого в МК полно сыновей и дочерей травниц, знахарей, бродячего люда, фокусников, артистов или просто бродяг, которые при использовании магии не срут в штаны и не бегут, где рак свистит. То есть – нас, – Фалько ткнул себя пальцем в грудь. – Ну, и есть еще и ты.
– И чем же я?..
– Сиди тихо, сейчас я думаю. Есть еще ты. Соплячка с прекрасной памятью, с магическим талантом, но с одним – но огромным – недостатком. Отсутствием уверенности в себе.
– Чушь.
– Не-а, истинная правда. Все знают, что ты не станешь после войны лечить чирьи в обмен на курицу или мешок зерна. Нет, ты станешь чародейкой. Трисс Меригольд из Марибора возьмет тебя под свое крыло, поместит в Аретузу или куда там решит, и превратит тебя в настоящую магичку из истинного сказания.
Рина задумалась над таким сценарием, и были это мысли приятные. Фалько слегка улыбнулся и не стал комментировать. Наконец она взглянула на него.
– А ты?
– А что я?
– Что ты станешь делать после войны?
– Помогать отцу в купеческом бизнесе. Отправлюсь на тракт и на тракте проведу остаток жизни. Как знать, может, однажды проведаю Аретузу или Марибор.
– А не хотел бы заняться чем-то другим?
– Чем?
– Чем-то большим.
– Всякий бы хотел. Но чтобы хотеть чего-то не впустую, нужно сперва это уметь, а что умею я? Мечом машу лишь чтобы самому не покалечиться, разбираюсь в лошадях и хорошо считаю. И все.
– И читаешь.
– Но слабо. Только чтобы разбираться в счетной книге. И что, думаешь, меня в Бан Ард возьмут? Нет, когда осядет пыль и восстановят граничные столпы, усядусь на козлах купеческого фургона. Потому что именно это мне и писано.
– Ха, тогда я поеду с тобой.
– Но я не хочу, чтобы ты ехала со мной.
– Хочешь, я слышу твои мысли. И не только этого от меня хочешь. Эй, свинья!
– Темерские лилии… цинтрийские львы… реданский орел…
– Поздно, я все видела. Вот же ты свин!
Белоснежные руины замка выглядели как гнилой зуб. Некогда это наверняка был очень красивый зуб, с мощной стеной и увенчанными зубцами башнями. Теперь же осталась только пара фрагментов стен, а остатки мерлонов, украшенных резными листьями, валялись на земле, зарастая плющом.
Фалько присел и заглянул в высохший ров, окружавший руины.