— Это наша подруга. Она… она упала и сильно ударилась головой. Мы не могли привести ее в чувство.
— Ясно, — сказала пожилая женщина. В глазах ее что-то сверкнуло. Тарани решила, что это гнев. — Знаете что, думается, мне пора нанести визит полководцу Когтерукому.
Свинец вскочил на ноги.
— Нет, бабушка! — воскликнул он. — Ты его только разозлишь!
— Ну так что? Я же говорила тебе, Свинец, этого человека не мешает иногда хорошенько позлить.
— Но… но… он лишит тебя пайка. А если ты не будешь есть, то снова заболеешь!
Хромоногая ласково взъерошила темные волосы внука.
— Ты добрый мальчик, Свинец. Но без одного ужина я не умру. Вот увидишь.
Мужчина, которого звали Серебряным Копьем, тоже поднялся.
— Не глупи, Рубин, — проворчал он. — Ты не должна вмешиваться в дела, которые тебя не касаются. Ты ведь даже не знаешь этих… этих девочек.
— Не обязательно знать кого-то, чтобы поступать по отношению к нему порядочно. Пошли, девочки, навестим Когтерукого.
Глава 8Зал всадников
— О!.. — благоговейно выдохнул Муравьишка. — Это зал всадников! Я в зале всадников!
— И что с того? — скептически бросила Ирма. — Подумаешь, обычный здоровый сарай.
— Ты не понимаешь! — кипятился мальчик. — Это же то самое место, где Когтерукий проводил со своими всадниками военные советы; здесь они разрабатывали планы сражений и боролись друг с другом, чтобы испытать свои силы, только Когтерукий всегда выигрывал… Эх, да что там говорить, ты ведь даже не представляешь, сколько историй связано с этим местом…
Он чуть не захлебывался от восхищения, и это несколько раздражало Тарани. А еще к ее раздражению примешивалась жалость — она предчувствовала, что совсем скоро многие иллюзии мальчика будут разрушены.
— Может, войдем? — предложила Корнелия. — А то снаружи слишком холодно.
— Тут везде холодно, — поежилась Хай Лин. — У меня скоро крылья закоченеют и отвалятся.
Хромоногая поглядела на подруг с любопытством.
— А правда, что вы волшебницы? — спросила она. — У вас и крылья есть поэтому?
— Ну да, что-то вроде того, — ответила Ирма.
— Как-нибудь мы обсудим это поподробнее, — сказала женщина. — А сейчас нам пора пойти потолковать с Когтеруким.
«О нет, — подумала Тарани. — Это звучит все равно как „поковырять палкой в осином гнезде!“
— Вы уверены, что… — начала она. Но Хромоногая уже резко распахнула дверь.
Когтерукий со своими всадниками расположились с большим комфортом, чем Хромоногая и ее люди, отметила Тарани. Зал всадников был гораздо просторнее сумрачной пещерки, и ревущий огонь, разведенный в яме в самом центре зала, давал намного больше тепла, чем убогий костерок в приюте рабочих. Вокруг ямы квадратом были поставлены лавки, покрытые мохнатыми шкурами. Всадники были заняты едой, они уплетали мясо какого-то животного, приготовленное над огнем. Огромная туша продолжала поджариваться, а голодные мужчины отрезали себе от нее внушительные ломти.
Когтерукий сидел на лавке, упершись спиной в деревянную стену зала. Приход незваных гостей явно не доставил ему удовольствия.
— Что тебе надо, старуха? Я ж тебе велел не ходить сюда.
Хромоногая не обратила внимания на его грубость.
— У тебя содержится больная девочка, — сказала она. — Мне нужно взглянуть на нее.
— Ах, тебе нужно, да? Жаль тебя разочаровывать, но ничего не выйдет.
Хромоногая приблизилась к полководцу и заговорила тихим голосом, который почему-то невозможно было пропустить мимо ушей.
— А я думаю, выйдет. Ты ведь хочешь быть настоящим вождем для своих людей, так? А всякая власть начинается с заботы.
Взгляд Когтерукого сделался еще угрюмее.
— Ты всегда толкуешь о том, что люди должны делать и чего не должны, — сказал он. — Но я собираюсь как следует заботиться о своих людях. Я построю им Башню, которая простоит много веков, напоминая всем и каждому о величии племени орла. Что может сравниться с такой целью?
— У нас с тобой разные представления о величии, Когтерукий. Заставлять несогласных с твой волей голодать — это недостойный поступок. Лишать больную девочку так нужного ей ухода… спроси себя сам, есть ли в этом хоть капля величия?
Полководец долго буравил пожилую женщину взглядом. Потом приказал одному из всадников:
— Выведите ее отсюда. И лишите ее пайка. Не давайте ей еды ни сегодня, ни завтра. Я не потерплю неподчинения и самовольства.
— Эй! — рассердилась Ирма. — Вы не можете так поступить! Она только…
Хромоногая торопливо поймала чародейку за руку.
— Тшш… — прошептала она со странной улыбкой. — Тише, дитя мое. Мы уже уходим.
— Но он…
— Тише. Подожди. Скоро вы увидите, что получится. — Последняя фраза была сказана так тихо, что расслышала ее лишь Тарани — она стояла к женщине ближе всех. Разумеется, всадники не различили ни слова.
— Иди отсюда, старуха, — громко крикнул Когтерукий, — и забирай этих чужеземных волшебниц с собой!
Хромоногая ответила еле заметным кивком, вовсе не похожим на почтительный поклон, и потянула Ирму за руку.
— Пойдемте, дети мои. Нам пора идти.
Тарани заметила, что Муравьишка смотрит на Когтерукого с некоторым замешательством. Но, очевидно, его былое восхищение еще не до конца улетучилось.
— Пожалуйста, — промолвил он, — господин, можно мне остаться здесь? Совсем ненадолго! Я… я так много слышал об этом месте. И о вас тоже, господин.
— Вот дурачок, — закатила глаза Ирма.
Однако взгляд Когтерукого немного смягчился.
Полководец пристально посмотрел на мальчишку и кивнул.
— Ты можешь остаться, парень. А другие пусть уходят. Немедленно!
— Предатель, — прошипела Ирма. Муравьишка поглядел на нее уязвленно. Но когда один из всадников подвинулся и приглашающе похлопал по лавке рядом с собой, глаза мальчика снова загорелись воодушевлением. Он бросился через зал и уселся на предложенное ему место, всем видом говоря: „Не могу поверить, что я действительно здесь!“
— Невероятно! — воскликнула Ирма. — Этот ненормальный мальчишка бросил нас!
Теперь Когтерукий выглядел почти довольным:
— Он вроде бы хороший парень. Может, когда он вырастет, то сделается всадником.
Муравьишка это услышал. В отблесках огня было видно, как его мягкое лицо с золотистой от загара кожей зарумянилось. Тарани могла поклясться, что он на глазах стал выше, расправил плечи.
— Муравьишка… — начала она.
— Нет, — сказала Хромоногая. — Он должен идти своим путем. Ты не можешь делать выбор за других людей. А теперь пошли. Мы и так загостились тут сверх приличий.
— Могла бы сказать это погромче, старуха. Да еще и извиниться в придачу, — подал голос Когтерукий. Но взгляд его был все еще устремлен на Муравьишку, а на вытянутом, грубом, покрытом шрамами лице читалась благосклонность.
Через минуту они уже стояли снаружи, на ледяном ветру. Четыре девочки и Хромоногая. Уже совсем стемнело, единственным источником света были булавочные головки звезд в ночном небе.
— Он не имеет права так мучить вас! — выплеснула еле сдерживаемый гнев Ирма. — Подумать только — морить человека голодом!
— Ну я же разозлила его. К тому же, все всадники это слышали. Он считает, что не должен проявлять слабости перед ними.
— Тогда зачем…
— Просто подождите. Скоро вы все узнаете.
Прошло совсем немного времени, и двери зала снова распахнулись. На улицу вышел Когтерукий собственной персоной и остановился прямо перед Хромоногой.
— Ты ничего не знаешь о величии, женщина.
— Не больше, чем другие человеческие существа, — миролюбиво согласилась она.
— Когда Башня будет закончена, мое имя запечатлеется в веках!
— Охотно верю. Только вот вопрос: запомнят ли тебя как мудрого и сильного вождя или как тирана, заботившегося лишь о собственной славе?
Он уставился на нее.
— Ты всегда дразнишь меня, подкалываешь и подначиваешь. Как же заставить тебя замолчать? Я что, должен лишить тебя еды на неделю? На две?
— На две недели?! — ужаснулась Тарани. — Вы ведь это не серьезно?
Теперь настала ее очередь почувствовать успокаивающее и предостерегающее прикосновение пожилой женщины. От ее руки, несмотря на мороз, исходило приятное тепло.
— Мы все делаем то, что должны, — сказала женщина. — И Когтерукий тоже. Разве я не права, а?
— Не переходи черты, старуха. И не испытывай моего терпения. — Он поднял свою изуродованную руку и ткнул когтеобразным пальцем Хромоногой в грудь. — Можешь пойти посмотреть на больную девчонку. Но мой приказ останется неизменным — ни ужина сегодня, ни завтрака завтра.
Он развернулся и снова скрылся за дверью.
Хромоногая удовлетворенно вздохнула.
— Видите, не такой уж он плохой. Просто кому-то надо время от времени пробуждать в нем совесть. Ради этого стоит чуть-чуть поголодать.
Вилл лежала на низкой постели, укрытая шкурами и одеялами.
— По крайней мере тут хоть какая-то видимость тепла, — заметила Хай Лин.
Тарани взглянула на лицо Вилл — оно было таким бледным, почти белоснежным! Единственным признаком жизни было слабое прерывистое дыхание. Со сном это состояние не спутаешь. Девочка не шевелилась, не бормотала ничего себе под нос, не хмурилась и не улыбалась, как делают спящие, когда им что-то снится. Она лежала без движения и тихо дышала.
Тарани смахнула невольные слезы. Иногда ей хотелось, чтобы они не были Стражницами. Будь они обыкновенными подругами-школьницами, ничего подобного не случилось бы. Худшей вещью для них были бы какие-нибудь простые контрольные, ну и Монго, конечно.
Тарани вспомнила, какое огромное облегчение она испытывала, покидая Хитерфилд. Сейчас она бы встретилась лицом к лицу с десятком Монго, лишь бы Вилл была здорова! И как она могла быть такой эгоистичной и глупой?
— Ох, Вилл, — прошептала она, — прости меня.
Хай Лин странно покосилась на нее.
— Ты не виновата. Ведь это не ты стукнула ее камнем по голове, верно?