Бойся драконьего мрака, бойся крадущихся в снах…
Морской дракончик зябко передёрнул крыльями. Неужели Мракокрад прав, и одна из опасностей, о которых предупреждало пророчество, всё время была у них под носом?
– Какой ещё мрак? – зарычал небесный. – Что за бред?
Солнышко показала на сапфировый кристалл.
– Ты украл его у Звездокрыла на острове ночных, да? Не понимаю, как тебе удавалось его прятать столько времени, во время болезни и потом.
– Мне помогли, – сплюнул дракончик, – один идиот… но других не подвернулось.
– Он думает про какого-то Брюха… или Плюха… – доложила Чтица, – и тоже ненавидит.
– Убери свой нос из моих мыслей! – прошипел Жар. – Откушу!
– Да я бы с удовольствием, – фыркнула она, – но они так и лезут в голову – чёрные, липкие, как смола – тьфу!
– Куда же его девать? – вздохнула песчаная. – Королеве Рубин мы, конечно, сообщим… но пока за ним прилетят… даже запереть некуда!
– Да ну? – поднял брови Мракокрад. – В уважающей себя академии должна быть тюрьма для нарушителей… Шучу, шучу, – усмехнулся он, встретив испуганные взгляды ночных. – Не беспокойся, Солнышко, я с ним разберусь.
– Как именно? – опасливо глянула она.
Чёрный дракон поднял библиотечную табличку Жара и дотронулся ею до передней лапы дракончика. Её тут же обвила стальная полоса, из которой зазмеилась толстая цепь, врастая другим концом в каменную стену. Небесный завыл, но, как ни рвался и ни размахивал когтями, достать никого не мог.
– Теперь никуда не денется, – довольно кивнул Мракокрад.
Он попятился, выбираясь из пещеры, и Карапакс в страхе распластался по скале, провожая глазами бесконечную реку угольно-чёрной чешуи. Гигантские когти скребли по каменному полу в опасной близости от перепончатых лап дракончика, которые рядом с ними казались совсем крошечными.
Солнышко жалостливо поморщилась, обходя прикованного Жара, но затем глянула на лужу отцовской крови, в которой оставляла следы, и со вздохом поплелась по туннелю в глубь горы.
Морская принцесса выскочила из пещеры наружу вслед за Мракокрадом и радостно вскинула крылья под дождём. Если она и заметила по пути Карапакса, то виду не подала.
– Вот здорово! Давай ещё кого-нибудь поймаем!
– Тебе бы выспаться, – озабоченно возразил он и повернулся к Чтице с Храброй, уныло жавшимся под уступом у выхода. – Вам тоже, кстати. Завтра с утра летим в дождевой лес, путь предстоит долгий… – Он обернулся к Луне, которая вышла наружу последней. – Полетаем?
Ночная помялась.
– Мы с Вихрем обещали помочь Звездокрылу прибраться в библиотеке и найти для тебя ещё свитки. Может, потом как-нибудь?
– Ну ладно, – вздохнул он под хлещущим ливнем, провожая её печальным взглядом, который смутно напомнил Карапаксу о чём-то хорошо знакомом.
– Полетай со мной! – жизнерадостно чирикнула Анемона. – Я интереснее, чем Луна, и совсем не устала.
– Завтра устанешь, – пообещал ночной, – полетим без остановок до самого леса… А сегодня я лучше побуду один.
Он расправил крылья, и тут Карапакс вспомнил: так смотрели раненые солдаты в саду у Глубокого дворца, потерявшие крыло, хвост или лапу и ещё не привыкшие к своему увечью.
Чёрный великан тяжело поднялся в воздух, и тёмные нависшие тучи вскоре поглотили его.
Морской дракончик подумал было направиться следом, но крылья едва шевелились, будто завязли в зыбучих песках. Накануне он не спал всю ночь, а перед этим целый день летел через горы, торопясь изо всех сил. Страх перед Мракокрадом заставлял бодрствовать, но теперь глаза закрывались сами собой.
Тем более что чёрный дракон не натворил пока ничего плохого, убеждал себя Карапакс, возвращаясь в обход горы к парадному входу и устало волоча хвост по коридору. Следить круглосуточно всю жизнь так и так не получилось бы. Надо же когда-то отдыхать, в конце концов!
Заглянув в свою спальную пещеру, он тяжело вздохнул. Здесь теперь так пусто… словно внутри обглоданной дочиста устрицы.
Дома, в Морском королевстве, многочисленные сыновья Коралл всегда держались вместе – в спальнях, учебных пещерах и на охоте. Шум от их постоянной возни и криков наполнял оба дворца. Поэтому, если кто-то из них совершал проступок и взрослым удавалось его заметить, наказанием почти всегда становилось одиночество. Виновного запирали где-нибудь дядюшка Акула или его дочь Мурена, но бывало, что дружно отворачивались и сами братья.
Когда Карапакс подвёл отца, так и случилось. Старшие узнали, что Жабр в гневе, и в конце концов вытянули всю историю из Спрута и Синя. Целый месяц с Карапаксом никто не разговаривал, и спать ему приходилось одному в пустой пещере. Драконята вели себя так, будто его не существует, так что он и сам уже начал сомневаться. Настоящий ли ты, если тебя никто не видит и не говорит с тобой, и долго ли ждать, пока ты исчезнешь совсем?
Вот почему в конце концов он зачаровал яйцо чайки и разбил в общую рыбную похлёбку. Прощение не заставило себя ждать, однако беспокойство никуда не делось. А вдруг сородичи никогда не простили бы его сами, и он остался один до конца жизни? Вся их дружба и приветливость с тех пор казались незаслуженными и фальшивыми, а пустая пещера всегда вызывала неприятные воспоминания, чувство одиночества и неизжитой вины.
С тех пор как его сопещерник Охр улетел вместе со своей сестрой Стерх, спать в пещере стало трудно. Живой и общительный земляной и сам тосковал по родному гнезду. Пока он был в академии, они спали спина к спине, разложив рядом тростниковые циновки. В мире всё хорошо, когда ощущаешь чешую друга. А теперь Карапакс словно лишился брата и очень скучал.
Окинув взглядом свою пустую спальню, он двинулся дальше по коридору к пещере Вихря и Холода.
Теперь, без громоздкой клетки для воришки, здесь стало куда просторнее. Ледяной дракончик что-то бормотал под нос, мастеря в углу что-то из проволоки, а песчаный свернулся на каменной лежанке в окружении свитков, задумчиво уставившись в стену чёрными глазами.
– Привет! – просунул в дверь голову Карапакс. – Можно, я у вас сегодня переночую?
Вихрь с улыбкой поднял голову.
– Конечно! – Он соскочил с лежанки и подбежал к Карапаксу.
– Привет! А ничего, что здесь ещё кое-кто живёт, – пробурчал Холод. – Может, ему и так чужого храпа по ночам хватает?
– Ну давай, рассказывай! – поторопил песчаный, не обращая внимание на сопещерника. – Что ты видел?
– Не так уж и много… Мракокрад ведёт себя тихо. Перечитал кучу свитков, избавил Жара от шрама на морде, сделал защитные талисманы для души себе и Анемоне, одарил способностями ночных драконят… А потом Жар попытался убить Камнероя, и…
– Стоп, стоп… Ничего себе, немного. Давай сначала и подробно!
Оба дракончика пришли в ужас, слушая рассказ о покушении на старого дракоманта, но вести о новоприобретённых способностях ночных потрясли ледяного ещё больше.
– Мы едва успели узнать, что тайная власть ночных – фальшивка, и на тебе, пожалуйста! – возмущённо вскинул он серебристо-голубые крылья.
– Тебе-то что беспокоиться? – хмыкнул Карапакс. – Пока небесный камень с тобой…
– А сверхсила? – зарычал Холод. – Да ещё и это, что там у последнего…
– Он умеет делать бананы, – напомнил Вихрь. – Какой ужас! Беги, пока не поздно.
Ледяной обиженно фыркнул, но промолчал.
– Чего же всё-таки хочет Мракокрад? – задумался вслух песчаный.
– Напряги мозги, и сразу поймёшь! – усмехнулся Холод. – Обзавестись друзьями и помочь драконам, ясное дело.
– Похоже на то, – вздохнул морской дракончик. – Весь день одни добрые дела.
– Это на первый взгляд, – прищурился Вихрь. – Может, мы не всё знаем, и он что-то делает тайно.
– Ну почему вы такие подозрительные? – снова фыркнул ледяной. – Он же спас Камнероя. У Мракокрада доброе сердце!
– И это тоже, – спокойно кивнул песчаный. – Наш дорогой Холод сам на себя не похож. Ещё вчера криком кричал, что Мракокраду ни в чём нельзя доверять, а сейчас только гляньте на него.
– Я изменился, поумнел! С тех пор как мать с отцом пожертвовали моей жизнью ради карьеры брата, я ко всему отношусь иначе.
– Конечно, Холод, конечно… И всё же… – Вихрь развёл лапами. – Ну представьте, вот я вылезаю из-под земли, и вижу перед собой свирепого ледяного красавца с кучей блестящих вариантов будущего и самомнением величиной с айсберг. Ага, думаю я, этот дракончик может представлять угрозу. Надо сделать его доверчивым и послушным. Что, не так? Вполне допускаю, что Мракокрад так и поступил.
Ледяной раздражённо встопорщил шипастый гребень.
– Можно подумать, я не догадался бы, что меня заколдовали!
Песчаный криво усмехнулся.
– Ну конечно! Всемогущая ледяная магия тут же подсказала бы… что именно ты почувствовал бы, о непревзойдённый дракомант?
– Даже слушать не хочу! – зарычал Холод и вылетел в коридор.
Выглянув в дверь и убедившись, что сопещерник ушёл, Вихрь озабоченно глянул на Карапакса:
– У меня скверное ощущение, что он полетел докладывать Мракокраду.
– Если и скажет о разговоре со мной, тот не услышит. Заклятие укрывает меня полностью, – заверил морской дракончик.
«Если, конечно, оно вышло правильным, – вздохнул он про себя, – а я вечно что-нибудь путаю, вот беда».
– Здорово придумано, – кивнул Вихрь. – И как тебе только пришло в голову.
– Страх заставляет быстро соображать… А трусость – особенно.
– А что твоя душа?
Карапакс пожал крыльями.
– Пока вроде на месте.
Он не собирался рассказывать об окровавленной морде Хамелеона перед глазами и его воплях у себя в голове… как и о том, что с удовольствием поступит так же с любым, кто обидит Кинкажу.
– Как думаешь, ещё на пару заклятий хватит? – осторожно поинтересовался песчаный. – Я бы и сам, но увы, никаких способностей к магии.
– О да… то есть мне кажется. Не соображу только, что бы такое нужное сделать, правильное. Весь день думаю… Беда сначала хотела, чтобы я его убил, но это вряд ли возможно, да и я не из тех драконов, что убивают других, – и не хочу таким становиться.