В Лахоре, находясь во власти сикхов и в отсутствие мужа, Бегум героически сохранила и свою честь, и честь мужа. Ранджит Сингх требовал от нее немедленно отдать ему Кох-и-Нур, находившийся в распоряжении Вафы Бегум, и демонстрировал намерение силой забрать его. Он также хотел забрать дочерей несчастного правителя в свой гарем. Королева схватила человека, передававшего послание, и жестоко его наказала. Женщина также намекнула махарадже, что если он продолжит выдвигать свои бесчестные требования, то она истолчет алмаз в ступке, сначала даст осколки камня своим дочерям и тем, кто находится под защитой Вафы Бегум, и затем сама их проглотит, добавив: «Пусть наша кровь прольется вам на головы!»[145]
В конце концов Вафе Бегум удалось заключить сделку с Ранджитом Сингхом. Она пообещала, что если махараджа спасет ее мужа из кашмирской тюрьмы, то получит алмаз.
Весной 1813 года Ранджит Сингх отправил экспедицию в Кашмир, разгромившую Ата Мухаммад-хана, освободившую Шуджу из подземелья и вернувшую свергнутого шаха в Лахор. Шуджа, конечно, был благодарен за спасение, но был настроен удержать в своих руках, насколько возможно, самое ценное из оставшегося имущества. Потребовались неимоверные усилия, чтобы вырвать камень из его рук.
По прибытии в Лахор Шуджу разлучили с гаремом, поместили под домашний арест и велели выполнить условия сделки Ранджита Сингха с его женой, предусматривавшей передачу алмаза. «Женщин нашего гарема разместили в другом особняке, к которому у нас, к великой досаде, не было доступа, – написал Шуджа в “Воспоминаниях”. – Количество еды уменьшили, нашим слугам иногда разрешали выходить, чтобы они могли сделать свои дела в городе, а иногда запрещали». Шуджа расценил такой прием как грубое нарушение законов гостеприимства и со всей возможной надменностью назвал это «проявлением грубых манер», характеризуя Ранджита Сингха как человека «столь же вульгарного и тиранического, сколь уродливого и низменного по природе»[146].
Постепенно Ранджит увеличивал нажим на шаха. В конце концов Шуджу посадили в клетку и, согласно одному свидетельству, подвергли его старшего сына пыткам на глазах отца, пока тот не согласился расстаться со своей главной драгоценностью. Мирза Ата писал:
«Ранджит Сингх больше всего на свете хотел обладать Кох-и-Нуром и нарушил все законы гостеприимства, чтобы получить его. Короля на долгое время заключили в тюрьму, и охранники оставляли его под палящим солнцем, но так и не добились признания, где был скрыт драгоценный камень. Наконец они схватили младшего сына Шуджи, Мухаммада Тимура, и заставили бегать вверх-вниз по лестнице на открытой крыше дворца под палящим солнцем, без обуви и головного убора: мальчик воспитывался в тепличных условиях и имел слабое телосложение, и не мог выдержать этой жгучей пытки, поэтому громко кричал и, казалось, вот-вот умрет. Шуджа не мог вынести страдания своего любимого ребенка»[147].
Даже тогда Шуджа объявил Ранджиту Сингху, что отдаст алмаз только в обмен на официальный договор о дружбе, несколько лакхов рупий и помощь в возвращении трона. Шуджа описал это так:
«На следующее утро Рам Сингх (министр Ранджита Сингха) явился к нам просить алмаз Кох-и-Нур. Мы ответили, что в настоящее время его у нас нет, но если будет заключен прочный договор о дружбе между нами и Ранджитом Сингхом, то мы не будем возражать против того, чтобы вручить этот драгоценный камень в качестве подарка.
Тот же вопрос и тот же ответ повторялись день за днем: так продолжалось почти месяц. Когда сикхи поняли, что дурное обращение не поможет достичь желаемого результата, Ранджит Сингх послал нескольких своих знатных представителей спросить, какая сумма нам требуется, чтобы ее можно было подготовить и передать; мы снова ответили, что не будем возражать против передачи камня при условии подписания твердого договора о дружбе и единстве. Около 40 или 50 тысяч рупий по частям передали в наши покои, но все равно мы дали тот же ответ».
Через два дня Ранджит Сингх самолично появился в резиденции Шуджи, «произнося слова дружбы и единства, он торжественно нес подписанный документ, в котором было написано то же самое; погружая руку в шафрановую воду для того, чтобы поставить отпечаток ладони на договоре, клянясь священной книгой «Грантхом»[148] и его гуру Баба Нанаком, положив руку на клинок меча, что любые войска, которые потребуются Его Величеству для отвоевания провинции Кабул и наказания мятежного отребья, будут предоставлены сикхскими властями». Затем произошел обмен тюрбанами в знак абсолютной дружбы, и Ранджит Сингх воскликнул: “Поскольку мы теперь исполнили все обряды вечной дружбы, то могу я получить, пожалуйста, алмаз?”»[149]
По словам сэра Дэвида Охтерлони, британского представителя в находившемся под властью компании пограничном городе Лудхиана, зорко следившего за событиями через реку Сатледж, образовывавшую границу с территориями Ост-Индской компании, пока продолжались переговоры, условия содержания Шуджи-шаха немного смягчились. «Ограничения, наложенные на Шуджу-шаха, несколько уменьшились, – писал он, – когда он согласился отдать некоторые драгоценности в руки Ранджита как залог доставки Кох-и-Нура в течение двух месяцев, за которые должен получить два лакха наличными и джагир[150] ценой в пятьдесят тысяч рупий»[151].
Наконец, 1 июня 1813 года Ранджит Сингх снова появился в Мубарак Хавели, в самом сердце города-крепости Лахор, и ожидал шаха с несколькими слугами. Шуджа принял его «с большим уважением, оба сели, и наступила торжественная тишина, продолжавшаяся почти час. Потеряв терпение, Ранджит прошептал одному из слуг, чтобы тот напомнил правителю о том, зачем они пришли. Ответа не последовало, но Шах глазами подал сигнал евнуху, который отошел и принес небольшой сверток, положив его на ковер на равном расстоянии от правителей. Ранджит пожелал, чтобы евнух развернул сверток, и когда алмаз был продемонстрирован, тут же ушел со своим сокровищем в руке»[152].
В течение следующих тридцати шести лет Кох-и-Нуром будут владеть сикхи, и он станет символом их суверенитета.
Глава 5Ранджит Сингх: Кох-и-Нур в Лахоре
Из всех владельцев Кох-и-Нура никто не извлек из алмаза больше пользы, чем Ранджит Сингх.
Великий махараджа сикхов был, в общем-то, человеком скромных вкусов. Малорослая фигура с изрытым оспой лицом напомнила одному британскому наблюдателю, видевшему Ранджита в пожилом возрасте, «старую мышь, с седыми усами и одним глазом»[153]. Он облачался в простые белые одеяния и редко переживал из-за своего внешнего вида. Однако Ранджит Сингх с редкой страстью любил Кох-и-Нур и всегда появлялся с ним на публике.
Именно во время его правления Кох-и-Нур начал приобретать настоящую славу и статус исключительного алмаза, который сохранил до сих пор. До этого момента, будучи собственностью Надир-шаха и его преемников из династии Дуррани, Кох-и-Нур всегда носился в паре с драгоценным камнем, известным Моголам как Большой Рубин Тимура, Надиру-шаху – как Глаз гурии и Дуррани – как Факрадж.
Теперь же Кох-и-Нур носился отдельно, быстро став символом всего, к чему стремился Ранджит Сингх, в первую очередь независимости, за которую он так упорно сражался.
Теперь же Кох-и-Нур носился отдельно, быстро став символом всего, к чему стремился Ранджит Сингх, в первую очередь независимости, за которую он так упорно сражался.
Дело было не только в том, что Ранджит Сингх любил алмазы и ценил высокую стоимость камня; похоже, драгоценность в его глазах являлась важным символом. С тех пор как Ранджит взошел на трон, он отвоевал у афганской династии Дуррани почти все индийские земли, которые те захватили со времен Ахмад-шаха. Завоевав все территории Дуррани до самого Хайберского прохода, Ранджит Сингх, по-видимому, расценивал получение династического бриллианта Дуррани как свое высочайшее достижение, венчающее все труды, и знак статуса преемника павшей династии. Возможно, именно это, а также красота камня заставляли носить его на руке во всех торжественных случаях.
Когда Ранджит Сингх впервые взял в руки великий алмаз в 1813 году, он подозревал, что Шуджа-шах, возможно, пытался обмануть его, поэтому Ранджит Сингх немедленно собрал лахорских ювелиров, чтобы проверить подлинность камня. Для него стало большим облегчением и даже некоторым сюпризом, когда они признали Кох-и-Нур подлинным – и бесценным. Как позднее вспоминал один старый придворный, «Махараджа устроил дарбар по возвращении во дворец, и бриллиант Кох-и-Нур демонстрировался вождям и собравшемуся там народу, и Его Высочество неоднократно поздравляли с приобретением такого драгоценного камня»[154].
И далее: «Полностью убедившись, что алмаз, полученный им от шаха, является подлинным Кох-и-Нуром, он послал Шудже лакх и двадцать пять тысяч рупий в качестве дара.
Затем махараджа отправился в Амритсар и немедленно послал за главными ювелирами этого города, чтобы выяснить их мнение по поводу ценности Кох-и-Нура. Внимательно изучив его, те ответили, что ценность алмаза такого большого размера и красоты неизмерима. Махараджа пожелал, чтобы ювелиры красиво и подходящим образом обрамили алмаз, и эта работа была выполнена в присутствии Его Высочества, поскольку он не позволил убрать драгоценный камень из его поля зрения.
По завершении работы Ранджит Сингх закрепил Кох-и-Нур в передней части своего тюрбана, взобрался на слона, и в сопровождении сирдаров и слуг несколько раз проехал вверх и вниз по главным улицам города, чтобы его подданные могли убедиться, что Кох-и-Нур находится в его владении. Алмаз был вставлен в браслет и носился Ранджитом Сингхом в повязке во время Дивали