По щекам потекли слезы облегчения. Мне хотелось навсегда прижаться к его груди. Ведь рядом с ним я чувствовала себя более защищенной, чем когда-либо за последние годы. Его палец снова скользнул по моей спине, и я счастливо вздохнула. Койн вдруг замер и напрягся.
– Она проснулась? – спросил Страж с переднего сидения.
– Ага, – хмыкнул Койн.
– О, чудесно, – радостно произнес Дракон с переднего сидения.
Кто-то еще сидел по другую сторону от меня, но я была чересчур слаба, чтобы обернуться и узнать.
– И что теперь? – снова Страж.
– Мы доберемся до комплекса, – резко отозвался Койн.
Я сжала пальцами кожу его куртки и вдохнула неповторимый аромат. «Домой». Койн вез меня домой. К себе. В безопасность.
– Мне так плохо, – прохрипела я, горячие слезы покатились по щекам и стали капать ему на куртку.
– Так и должно быть, – тон Койна был ледяным. Таким же, как и взгляд Бермуды ранее. И столь же холодный, как прикосновение Дракона.
– Но я не хочу этого, – прошептала я так тихо, чтобы услышал лишь Койн.
– Не всегда мы получаем желаемое, – ответил он, принявшись нежно поглаживать мои волосы.
Больше он не сказал ни слова.
Голова кружилась, и я снова позволила окутывавшей меня тьме взять верх.
Тепло.
Я перекатилась к теплу, ласкавшему мою кожу, и улыбнулась. Я, наконец, в безопасности. Я это чувствовала. Угнетенность, давившая на меня рядом с отцом и Магной, исчезла. Я чувствовала себя свободной. Слабой, но свободной.
Приоткрыв один глаз, я осмотрелась. Передо мной пылал огонь. Я лежала перед камином. На ковре? Нет, на матрасе. В доме Койна? Присмотревшись, я поняла, что это не тот красивый каменный камин у него в комплексе. Этот был старым и рассыпавшимся. Перекатившись на спину, я уставилась на стропила полуразрушенной скотобойни.
Но почему я была здесь?
Я подтянула колени к груди и обхватила их руками. Все еще голая, но под одеялом. Насколько я могла судить, меня ни к чему не привязывали, потому ситуация была лучше, чем у Хаммера, который, очнувшись, оказался примотанным к стулу. И все же это было неправильно. Койн ведь пришел за мной. Я должна была проснуться в его постели или на диване. В объятиях Койна, черт возьми.
Меня накрыла печаль, прогоняя оцепенение. Огонь потрескивал, испуская жар, однако воздух на скотобойне леденил до костей. Я почувствовала, что рядом со мной был еще кто-то. Койн? «Он скажет мне, что здесь, черт побери, происходит?»
Я попыталась сесть, но перед глазами все закружилось. Голова ныла. Я чувствовала себя такой слабой.
– Мне нехорошо, – прохрипела я. – Воды.
На грязный деревянный пол с хрустом опустился сапог. Шаг. Шаг. Шаг. Тишина. Я ощутила зловещее присутствие нависшего надо мной человека. Скрывавшегося в тени. Злого и огромного.
– Койн?
Передо мной на корточки опустился золотоволосый бог, его обычно спокойные черты лица казались мрачными.
«Фильтр».
– Тебе нравится твое новое жилье? – он одарил меня жесткой улыбкой. – Достаточно тепло, Дженворт?
«Дженворт».
Не ДиКей или Девочка-конкурсанта. Даже не Хэдли.
– Где Койн? – спросила я, безуспешно пытаясь сесть.
– Не здесь, – прищурился Фильтр.
– Мне нужна вода. Еда, – глаза наполнились слезами. – И одежда.
Он окинул меня взглядом и фыркнул.
– Слушай, ты больше не принцесса. Твои желания и потребности здесь ничего не значат. Тут Койн – король. А ты будешь ему подчиняться.
– Тогда позволь мне его увидеть, – прошипела я. – Он обо мне позаботится.
Фильтр поднялся и щелкнул костяшками пальцев.
– Мило. Он знает, что ты трахалась с Патнэмом. Увидел на записях с камер наблюдения, как он приходил и уходил. У тебя даже между ног его засохшая сперма, – он поморщился. – Ты отвратительна.
Меня задели его слова, сказанные с такой ненавистью. Фильтр всегда был таким милым.
– Я... Ты не...
– Прибереги слова для президента, – огрызнулся он. – Ты заплатишь за все свои грехи.
– Что? Какие грехи? – я всхлипнула, горло сдавило от сдерживаемых рыданий. – Фильтр...
– Моя смена закончилась, – выдавил он. – Чертовски вовремя.
Я проснулась от запаха еды.
Чего-то ароматного и вкусного.
«Барбекю».
Желудок вдруг взбунтовался от столь богатого аромата. Слишком сладкого. Мне стало дурно. Всхлипнув, я поползла к краю матраса и стала давиться, пытаясь расстаться с содержимым желудка. Но внутри итак ничего не было, потому я лишь снова и снова боролась с рвотными позывами. Наконец, я упала на кровать и заплакала.
– Помогите.
– Пленникам помощь не положена.
Пленникам?
– Пэйн, – прохрипела я. – Пожалуйста. Я не делала того, о чем подумал Койн. Я не по своей воле...
– Ешь, – отрывисто приказал Пэйн, а потом я услышала стук тарелки об пол рядом с матрасом.
Бросив на нее быстрый взгляд, я увидела нарезанную грудинку, картофельный салат, чипсы, соленый огурец и апельсиновый пух. Дрожащей рукой я потянулась к пуху, зачерпнула его пальцем, а потом слизала. К счастью, меня не начало снова рвать.
– Ешь, – снова приказал Пэйн. – Не могу сказать, когда такое представится тебе в следующий раз.
Как только я очнулась, меня затошнило.
Они отравили меня?
«О Боже».
Желудок скрутило, и я рассталась со всей пищей, которую удалось съесть. По щекам потекли слезы, пока я все давилась, а тело дрожало. Я умирала. Они меня убивали.
Почему?
Из-за того, что решили, будто у меня какой-то бурный роман с их врагом?
«Да пошли они все».
Мне нужно было бежать отсюда. Однако я считала, что мои попытки будут бесполезными. За мной круглосуточно следили – на этот раз Катана. Я не смогла уйти отсюда, даже когда весь мотоклуб не дышал мне в затылок двадцать четыре часа в сутки. Когда была здоровой и чувствовала силу.
Сейчас побег казался несбыточной мечтой.
Мне было суждено умереть на матрасе в здании скотобойни.
В холоде. Голоде. Больной. Одинокой.
Вытерев губы, я отвернулась от мокрой лужи, которая теперь была позади меня на матрасе.
Кажется, смерть была уже близко, и я приветствовала ее.
Глава 21Койн
У нас в Оклахоме не так уж часто выпадал снег, но зато когда это все-таки происходило, то накрывало весь штат. Настоящее чудо, что нам удалось вернуться из Далласа, не застряв нигде в ожидании, пока расчистят дороги. Страж гнал, как адская летучая мышь. Он бы в любом случае довез нас до дома. Пока я пробирался по сугробам к тропинке, ведущей к бойне, в округе царила зловещая тишина. Сейчас дежурил Гибсон, но даже если бы я не знал этого, то догадался бы по звукам, доносившимся из здания. Он ненавязчиво наигрывал «Дом восходящего солнца» [14] группы Энималс на своей акустической гитаре. Темная колыбельная.
«Пора просыпаться, малышка».
Распахнув дверь, я вошел внутрь. Музыка стихла, и Гибсон поднялся, черты его лица окаменели. Я все понимал. Правда. Быть нянькой ужасно раздражало. К счастью, парням пришло время встряхнуться, поскольку я теперь брал дело в свои руки.
– Я справлюсь, – кивнул я ему.
Гибсон, обычно игривый и покладистый парень, стиснул зубы, будто сдерживал рвавшиеся с губ слова.
– Что? – резко спросил я.
– Ничего, президент.
– Такое отношение уже о многом говорит, черт возьми.
– Она всего лишь ребенок, – его ноздри раздулись.
– Отродье Дженворта, – напомнил я ему, расправляя плечи.
Гибсон поморщился от этого напоминания.
– Я знаю. Просто... ладно, не бери в голову.
Мягкий ублюдок. Так было всегда.
– Убирайся отсюда, – пробурчал я. – Сам о ней позабочусь.
Тяжело вздохнув, он покорно кивнул и вышел со скотобойни. Как только дверь за Гибсоном закрылась, я повернулся и посмотрел на Хэдли.
В камине ярко горел огонь, а она свернулась калачиком рядом с ним под одеялом. Я почувствовал запах рвоты, и меня пронзил острый укол беспокойства, прежде чем я отогнал его.
«Она не Блэр».
Подойдя к матрасу, я толкнул его носком ботинка.
– Просыпайся.
– Не сплю, – прохрипела Хэдли.
И замолчала.
Я думал, что она тут де начнет умолять отпустить ее и плакать. Хэдли ведь явно поняла, что мы ее похитили.
– Папина дочурка была лишь чертовым кротом, да? – я усмехнулся. – У тебя с твоим мелким дружком-ебарем был план, хмм?
Хэдли по-прежнему не отвечала.
По правде, я знал, что она не была замешана в этом дерьме. Хэдли находилась здесь только потому, что была Дженворт. От рождения. Отношения Патнэма и Дженворта зародились еще тогда, когда она была маленькой девочкой. Что объясняло, как чопорная богатейка могла оказаться в компании такого, как Джуниор. Их отцы были, своего рода деловыми партнерами.
А когда ее парня убили, она позволила трахать себя его папочке.
Я вспомнил, когда Хэдли пыталась вывести меня из себя и бросила мне в лицо, что отсосала у Патнэма. Тогда я подумал, что она просто злила меня. И у нее вышло. Я ненавидел этого ублюдка, а своими словами Хэдли вскрыла старую рану. С тех пор она кровоточила.
Я подтащил к Хэдли стул, оставленный Гибсоном и взял его недопитое виски, прежде чем сесть. Жаль, что девчонка запала на того ублюдка. Секс с ней был великолепен, и, вероятно, я бы действительно оставил ее рядом с собой, если бы обстоятельства были иными. Однако я был идиотом, потерявшим бдительность, решив, что снова смог бы ласково заниматься любовью.
Все гребаная ложь.
Та часть меня, которая этого заслуживала, погибла вместе с моей семьей.
Я открутил крышку с бутылки и сделал большой обжигающий глоток. Виски согрело меня изнутри. Взгляд опустился на обнаженную кожу плеча Хэдли. На пухлые, но потрескавшиеся губы. И карие глаза, сверкавшие яростью, несмотря на то, какой слабой она была.
– Выпьешь? – спросил я, протягивая ей бутылку.