Койн опустился на колени рядом с ванной, достал кусок мыла, две бутылочки чего-то, что должно было быть шампунем и бальзамом, и мочалку. Взяв последнюю в руки, он опустил ее в медленно поднимавшуюся воду. Когда Койн провел мокрой мочалкой по моей спине, прогоняя холод, я застонала. Тепло так приятно ощущалось, расслабляя ноющие мышцы. Он нежно мыл мне спину и плечи, а потом лицо и шею. Койн действовал последовательно, словно смывал грязь с ребенка. Я не сопротивлялась и не пыталась соблазнить, просто позволила ему очистить меня от ужасов последних двух месяцев. Проведя мочалкой по бедрам, Койн убрал с меня напоминания о Магне, после чего я вздохнула с облегчением. Закончив, он указал мне на воду.
– Смочи волосы, чтобы я смог вымыть их.
Я выполнила его просьбу и снова села. Койн прыснул шампуня на волосы, а потом принялся втирать в кожу головы. Его нежность сломала что-то внутри меня. Я начала плакать, поскольку мне очень хотелось, чтобы кто-то заботился обо мне так все время. Я ненавидела свою жизнь и людей, окружавших меня. Никто не приносил мне ничего, кроме душевной боли и головной. Однако то, что происходило сейчас, казалось чем угодно, но только не болезненным. Словно все было правильно.
– Ш-ш-ш, – проворковал Койн, – не плачь, милая.
– Ты такой нежный и заботливый. Я не хочу, чтобы это исчезло.
Он приподнял мою голову за подбородок, чтобы я посмотрела на него.
– Это никуда не денется.
Слезы текли по щекам. Я кивнула, хотя и не верила ему. Удивив меня своим поступком, Койн склонился и поцеловал меня в нос.
– Давай закончим.
Остальная часть помывки прошла быстро, а потом он завернул меня в огромное полотенце. Койн уже подхватил меня на руки, но я коснулась его щеки, чтобы остановить.
– Можно я почищу зубы? Во рту все еще ужасный привкус после того, как меня тошнило.
Он нахмурился, и в его темных глазах мелькнула боль.
– Конечно.
Стойка рядом с раковиной, на которую меня усадил Койн, оказалась холодной, и я задрожала. Он тем временем взял зубную щетку и положил на нее пасту. Койн следил за мной подобно ястребу, пока я чистила зубы. И как только закончила, он отнес меня в спальню, посадив на край кровати. Порывшись в ящиках, Койн вытащил для меня спортивные штаны и толстовку. Я не стала сопротивляться, позволив ему стянуть полотенце и одеть меня.
– Согрелась? – спросил он, его брови сошлись на переносице, выдавая беспокойство.
– Да, пап.
Похоже, мои слова его обрадовали, поскольку он улыбнулся. Однако улыбка тут же исчезла, когда кто-то постучал в дверь.
– Что? – рявкнул Койн.
– Принес еду, – также недружелюбно ответил Бермуды.
Койн нежно погладил меня по щеке, а потом подошел к двери, распахнул ее и забрал тарелку. Бермуды также протянул ему колу. Койн отпустил его, хлопнув дверью, а потом вернулся ко мне и сел рядом.
Желудок взбунтовался против запаха еды. Тушеное мясо. Такой богатый и насыщенный аромат. Задрожав, я схватилась за булку с маслом. Медленно отрывала кусочки и ела, что помогло справиться с тошнотой, и вскоре чувство голода взяло верх. В конце концов, к моему большому удивлению, я расправилась со всей тарелкой. Выпив большую часть колы в бутылке, я вдруг почувствовала такую усталость, что едва могла держать глаза открытыми.
Койн поднялся, и в моей груди поселилась паника.
– Пожалуйста, не оставляй меня, папа.
Черты лица Койна смягчились.
– Я никуда не уйду. Просто спущусь вниз. Но тут же вернусь.
Только вот я не хотела, чтобы он уходил. Если Койн спустится вниз, остальные смогут попытаться вразумить его. А последнее, что было мне сейчас нужно – чтобы Койн снова пришел в себя.
– Пожалуйста, – выдавила я, борясь с рыданиями. – Я не хочу, чтобы ты уходил.
– Я вернусь, – он указал на кровать. – Залезай под одеяло.
Следующие пять минут показались мне вечностью, но Койн вернулся по-прежнему охваченным защитным отцовским инстинктом. Он переоделся в спортивные штаны и футболку, а потом забрался на кровать. Койн обвил меня своим большим телом, и я тут же начала согреваться его теплом. Он что-то шепнул мне на ухо и поцеловал в висок, после чего я окончательно отключилась.
«Нет!»
Я кричала и боролась, но безрезультатно. Считала, что смогу отгородиться от него, но не вышло. Он продолжал растягивать и наполнять меня. Отравлял. Как же я его ненавидела. Ненавидела своего отца.
Я подавила рыдания, и меня начала бить дрожь.
Эта жизнь слишком ужасна.
Я больше не желала в ней находиться. Мне отчаянно хотелось новую.
Вздрогнув, я очнулась от кошмара, по телу бегали мурашки. Койн тут же прижал меня к себе и уткнулся носом в волосы.
– Я здесь, – его слова звучали сонно, шепотом, но успокоили меня. Учитывая, кем являлся этот человек и на что был способен, я не должна была так безоговорочно ему доверять. Вероятно, я тоже не в себе, раз шепот Койна так меня умиротворял. Я находила в нем утешение точно так же, как он рядом со мной, представляя, что я – его Блэр.
Как же сильно мне хотелось сказать ему, что я не похожа на папу и Магну, слова буквально вертелись на языке. Я другая. И могла быть хорошей... хорошей для него. Признаться в том, что сделал Магна – это одно. Но отец... это инцест. Я едва была способна переварить эту мысль, что уж говорить о том, чтобы вырвать это признание у себя из горла. Но вдруг это помогло бы стереть меня из того ужасающего угла, в котором Койн нарисовал нас троих?
«Однако что если я стану ему потом противна?»
«Или он станет жалеть меня?»
«А может, поймет, как мне не по себе от всего этого проклятого дерьма?»
Я прижалась к его груди, вцепившись в футболку. Койн нежно провел пальцами по моей руке. Если бы я могла заморозить время и навечно остаться в этом моменте, то так бы и сделала. С тех пор, как потеряла маму, жизнь стала особенно тяжелой. Мне хотелось, чтобы хоть раз все оказалось простым и понятным.
Я мысленно вернулась к тем дням, когда у нас еще была нормальная семья, а отец не делал тех ужасных вещей. Тогда я была похожа на любого другого заносчивого подростка с пристрастием к шопингу. И когда девочки из класса влюблялись в разных парней, я искренне верила, что для меня существовал только Джуниор, и однажды мы с ним поженимся. Это было до того, как он стал Милком и чертовой сучкой своего отца.
Казалось, это было целую вечность назад. Что бы я делала сейчас, если бы моя жизнь оставалась прежней? Вероятно, подала бы документы в колледжи. Отец хотел, чтобы я училась на программиста, чтобы потом он смог передать мне компанию. Но глубоко в душе я никогда не испытывала к этому интереса. Даже когда отец еще не разрушил меня изнутри.
Мне всегда казалось, что было бы так интересно заниматься дизайном интерьера или одежды. Чем-то ярким и творческим. Буквально на противоположном конце спектра от того, чем зарабатывал отец. Настолько далеко, что это даже не смешно.
Теперь же я просто боролась за выживание.
Надежды и мечты казались глупыми, если задаваться вопросом, кто ударит или изнасилует в следующий раз просто потому, что может.
«Боже, я просто хотела хоть немного покоя».
Словно уловив мои мысли, Койн крепче прижал меня к себе. Я нашла в его объятиях столь желанное утешение и расслабилась. Вновь заснула, отчаянно ища так необходимый мне сейчас покой.
В руках Койна, лежа в полнейшей темноте, я все же нашла, что искала.
Его здесь нет.
Его здесь нет.
Его здесь нет.
Осознав, где он мог находиться, меня накрыла паника. Я услышала громкие мужские голоса где-то в доме. А если Койн с остальными, значит, они уже убедили его, что я враг?
К горлу подкатила желчь. Спотыкаясь, я вскочила с кровати и побежала в ванную. Едва успела добежать до туалета, как меня вывернуло всем тем, что я вчера вечером съела. Я давилась горечью и чувствовала себя отвратительно, но как только все закончилось, мне будто стало лучше. Когда я спустила воду в туалете, то ощутила позади чье-то присутствие и резко обернулась.
Но там стоял не Койн.
– О, дорогая, – произнесла Сторми, ее глаза наполнились слезами при взгляде на меня. – Что он с тобой сделал?
Я почувствовала себя так, будто меня ударили кулаком в грудь. Я так соскучилась по ней. Сторми стала единственной подругой, которую я смогла подпустить к себе за долгое время. Всхлипнув, я подбежала к ней. Мы обнялись и заплакали, обе не в состоянии говорить. Как только мы смогли хоть немного прийти в себя, она отстранилась и обхватила ладонями мои влажные щеки.
– Тебе нехорошо, – Сторми нахмурилась. Может, она и была крутой байкершей, но по большей части вела себя, как старшая сестра.
– Ага, – я отстранилась от нее. – Мне нужно почистить зубы.
Сторми следила, как я приводила себя в порядок.
– Он изнасиловал тебя? – выражение ее лица стало непроницаемым.
От слов Сторми я застыла, но потом все же сплюнула воду в раковину.
– Кто?
– Койн.
Она не про моего отца.
– Нет, мы просто обнимались, – я снова набрала в рот воды и сплюнула, потянувшись за полотенцем.
– Обнимались? – ее светлые брови взлетели вверх.
– Но утром он исчез, – мои плечи поникли. – Койн просто ушел.
– А теперь плюется ядом внизу, – Сторми тяжело вздохнула. – Мне так жаль.
– Ты тут ни при чем, – резко оборвала я ее, поскольку так оно и было. Она же мой друг.
– Если бы я только могла остановить это... то есть... я должна была... – она замолчала и прикусила нижнюю губу. – Просто дай мне немного времени. Я найду выход.
Ее загадочные слова сбили с толку. Я скрестила руки на груди и склонила голову набок.
– Что ты имеешь в виду? Как?
Прежде чем она смогла ответить, к горлу снова подступила тошнота, и я подлетела к туалету, но на этот раз из желудка ничего не вышло, я просто обняла фарфоровое сидение, чувствуя жалость к себе. Сторми опустилась рядом со мной на корточки и откинула волосы мне на спину.