Мама нашла в кабинете отца мои фотографии – эротические снимки, сделанные Джуниором, когда мне было пятнадцать, и мы только начали заниматься сексом. Фотографии, на которые отец мастурбировал. Спрятавшись за лестницей, я слышала их крики. Мама называла его огромным количеством эпитетов и грозилась увезти меня подальше. Поклялась очернить его репутацию и обчистить финансово.
А на следующий день она умерла.
Передозировка.
Мама была очень подавлена. По крайней мере, так сказал отец. Но не прозвучало ни слова о его болезненном навязчивом состоянии.
И хотя у меня не было доказательств, я знала, что папа приложил руку к смерти матери. Либо она не справилась с тем, что узнала, и таким образом он довел ее до безумия, либо сам вынудил покончить с собой. В любом случае, ее не стало.
А я осталась одна.
В воде.
С акулой.
Которая все кружила, кружила и кружила вокруг.
Потом я старалась избегать жадных взглядов отца. Старалась не думать о тех ужасных вещах, которые подслушала. Занимала себя друзьями, школой, любыми другими делами.
Однако вскоре я устала.
Долго держать голову над водой, потеряв мать, было почти невозможно. Я стала тонуть. Погрузилась в пучину собственного отчаяния, лежала целыми днями, свернувшись на постели калачиком и пытаясь разобраться в своей жизни.
На самом дне меня уже поджидала акула.
Он.
Мой отец.
Мэррон пустил мне кровь. Вкусил запретную плоть. Вонзил свои зубы мне прямо в душу. Пожирал каждую светлую и невинную мою часть, еще оставшуюся внутри, пока я не поняла, что мне нужно бежать, прежде чем закончу, как моя мать.
И я побежала.
Прямо к Джуниору и Магне.
В безопасное место.
Из груди вырвался сдавленный всхлип. И только тогда я осознала, что комната давно опустела, а Койн прижимал меня к своей груди и гладил по волосам. Мне следовало бы считать его врагом, ведь он ненавидел моего отца. Однако Койн был единственным в мире, кто хотел защитить меня.
– Я боюсь, – прошептала я со слезами на глазах и вцепившись в его кожаный жилет. – Так сильно боюсь, Койн.
Эти же слова я шептала поздними ночами Джуниору. Слова, которые он никогда не понимал. Джуниор считал, что мне было страшно уйти из мотоклуба, чтобы вернуться домой к своей богатой девчачьей жизни. Он не знал, кого я боялась. Никогда не понимал.
Койну я тоже ничего не сказала, но что-то изменилось в воздухе.
Казалось, я могла даже попробовать это на вкус.
Знание. Понимание.
Койн крепко сжал ладонью пою ягодицу и уткнулся носом мне в волосы.
– Я уничтожу его, – пробормотал он, явно предвкушая насилие. – Прости.
Месть для Койна также осталась на первом месте.
Он извинялся за то, что погубит моего отца.
Поскольку это означало погубить и меня.
Глава 25Койн
Весь дом погружен во тьму.
В один момент я держал в объятиях дрожавшего, беззвучно плачущего ангела, а в следующий мы уже купались в черноте. Несколько парней выругались в глубине дома, и я услышал, как Сторми заворчала на кухне.
– О, нет, – застонала Хэдли.
«Да».
Мэррон здесь.
Ее чертов отец.
Я едва не рассмеялся, представив победоносное выражение его лица. Дженворт где-то поблизости, поскольку как бы хорош он ни был, но делал только то, что я ему позволял. А подобное требовало, чтобы Мэррон находился на определенном расстоянии. Этот ублюдок хотел убрать меня, сознавая, что никогда не будет так хорош, как я. Ничего не изменилось. То же дерьмо, но в другой день.
А теперь он здесь.
Шел прямо в расставленную мной ловушку.
Считал, что стал хозяином нашей Вселенной, черт возьми.
Кто-то должен был сообщить ему, что Дженворт лишь марионетка на веревочках. Тех самых, которыми я планировал его задушить.
– Койн.
Взволнованный голос Хэдли что-то сделал со мной. Выдернул из водоворота безумных мыслей о мести и вернул в настоящее. Я так долго жил только прошлым и тем, что произошло.
А потом появилась она.
Мое настоящее.
А внутри нее и будущее.
Однако не желая зацикливаться на столь опасных вещах, как надежда и семья, когда Дженворт и Патнэм бродили где-то поблизости, я решил снова погрузиться в прошлое. По крайней мере, сейчас.
– Ты ужинала? – спросил я Хэдли, шлепнув по бедру, чтобы она поднялась.
Она повиновалась и покачала головой. Было темно, но лунный свет позволял мне видеть ее красивые и мрачные сейчас черты.
– Найди Бермуды и поешь, – я поднялся и взял со стола нож в чехле, чтобы пристегнуть к поясу. – И надень какую-нибудь обувь. Без подогрева пол очень быстро остынет.
Я стал уходить, но Хэдли схватила меня за запястье. Обернувшись, я посмотрел на ее наполовину затененное лицо. Она неуверенно шагнула ко мне и нежно провела пальцами по покрытому щетиной подбородку.
– Все, чего я когда-либо хотела от жизни – это быть счастливой, – пробормотала Хэдли. – Я не была уверена, как именно этого достигнуть. Но теперь, когда мамы не стало, а я наверняка беременна, мне открылось некое направление, – она улыбнулась самой красивой в этом проклятом мире улыбкой. – Я хочу стать хорошей матерью этому ребенку. Хочу защитить ее или его от ужасных людей, живущих в этом мире, – она сглотнула и опустила взгляд на пол. – И мне бы не хотелось делать это в одиночку.
Подняв руку, я обхватил подбородок Хэдли и запрокинул ей голову, чтобы разглядеть выражение лица. Большим пальцем я провел по подсохшей нижней губе.
– Ты флиртуешь с опасностью, малышка. Даже не знаешь, о чем просишь.
Взгляд Хэдли стал более жестким.
– Я знаю, о чем прошу. И чего хочу.
– Принцессы не всегда получают желаемое.
– Может, я больше не хочу быть принцессой, – выдохнула она убежденно.
– Правда, Девочка-конкурсантка? И кем же ты хочешь стать? Королевой?
Она поднялась на цыпочки и целомудренно поцеловала меня в губы.
– Думаю, быть старушкой куда лучше.
Будь я проклят, если мой член в этот момент не затвердел.
– Иди и поешь, – рыкнул я.
Хэдли усмехнулась, ее игривость, наконец, прорвалась наружу.
– Да, папочка.
Чертова девчонка.
Тишина.
Полная и абсолютная.
Я отмораживал яйца, но не шевелил ни единым мускулом. Враги были уже близко. Шли прямо в нашу ловушку. Я думал, что они могли приехать на харлеях, как толпа злобных ублюдков. Патнэм так бы и поступил, несмотря на снегопад, если бы взял на себя инициативу. Но если за дело отвечал Дженворт, они будет действовать более скрытно.
Хруст.
Я резко повернулся влево и встретил виноватый взгляд Биззи. Этот ублюдок не мог сидеть спокойно даже ради спасения своей жизни. Я снова уставился на дорогу, щурясь от летящего в темноте снега.
Встретив темный взгляд Катаны, я кивнул ему, и он тут же растворился в ночи, чтобы посмотреть, какова ситуация дальше по дороге. Пэйн прокрался вслед за ним. Наш дом был полностью защищен и окружен со всех сторон.
Бззз. Бззз. Бззз.
Вытащив телефон из кармана пальто, я прижал его к уху, но не произнес ни слова.
– Теперь у меня есть доступ ко всему, Койнаков, – Дженворт говорил с холодной уверенностью, но от меня не ускользнуло легкое напряжение в его голосе.
Он ведь сам забрел в логово льва.
– Ты уже забрал единственных людей, которые были мне близки и по-настоящему дороги, – напомнил я ему. – Думаешь, отключение электричества меня расстроит? – я помедлил. – Ты никак больше не сможешь причинить мне боль. Благодаря тебе, я теперь неуязвим, мать твою, – я холодно усмехнулся. – А что насчет тебя? У меня в руке как раз бьется твое маленькое сердечко.
– Давайте.
Его лающий приказ стал для меня единственным предупреждением, прежде чем из-за деревьев понеслась автоматная очередь. Пули изрешетили дом, вдребезги разбивая окна. Это взбесило меня, но было ожидаемым. Я отступил за каменную колонну, ожидая нападения.
Спустя несколько секунд стрельба прекратилась, когда мои люди отыскали свои цели.
– Я послал Хэдли на кухню поесть, – сказал я в телефон, все еще прижатый к уху. – Сейчас ты можешь просто развернуться и пойти домой, поскольку наверняка убил ее.
– Ты и правда считаешь меня дураком, – отозвался со смешком Дженворт. – Разве я не послал бы за ней своих людей, как только вы, чертовы рожи, выползли из дома?
Я посмотрел направо, ища Фильтра. Он кивнул и поднял вверх два пальца – наш условный сигнал, означавший, что за Хэдли приходил Патнэм.
– Ты уже на месте встречи? – протянул я. – У вас там все чисто? Готовы сбежать с моими чертовыми деньгами и гребаным призом?
– Ты же знаешь, что я не уйду, пока не увижу, как он выпотрошит тебя... Ааа!
Звонок оборвался.
– Бросил трубку, – невозмутимо проговорил я. – Пойдемте на скотобойню. Пора жарить поросят.
Мне нравилось слышать визги моих врагов.
Мэррон Дженворт и Рэндалл «Магна» Патнэм, привязанные к стульям бок о бок – самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел. Момент, которого я ждал целых десять лет. Начало конца.
Однако видеть малышку Дженворта на матрасе с подтянутыми коленями и затравленным выражением лица было совсем неприятно. Это тревожило меня. Было неправильным и извращенным. Эту картину я бы предпочел не видеть.
Я отвел взгляд.
«Сфокусируйся».
Приблизившись, я увидел, что Дракон уже принялся за Патнэма. У него на лбу впечатляюще аккуратным почерком было вырезано «СВИНЬЯ-НАСИЛЬНИК». Все же Дракон был мастером клинков.
«Это за то, что ты сделал с моими девочками, мудак».
Осмотревшись, я понял, что все члены клуба были здесь. Наблюдали и выжидали. Некоторые в темных углах бойни, другие на виду. Они хотели правосудия так же сильно, как и я. В голову вдруг пришла мысль: а на что будут потом походить наши собрания в Церкви, если половину времени мы не будем строить планы мести. Я уже даже представить себе не мог мирную жизнь.