И ложечки звенят в стаканах, и поезд отбивает три четверти, то вальс, то свинг, мировые ритмы, под которые так хорошо мечтается о ближайшем будущем: солнце, пляж и голые девушки разных видов, сортов и типов – от хитроглазых, крепких, худых узбечек до длинных, вялых, большегрудых литовок, от черноглазых, красивых лицом, но порядком волосатых кавказок до здоровенных сибирских баб, на которых страшно было смотреть, и возникали сомнения: есть ли в мире такой огромный член, который сможет их удовлетворить?
Они жили в том же домике с садом, беседкой и дырочкой в стене летнего душа. И так же хозяйская дочь Зоя, дородная, задастая, грудастая, с искрами в глазах, собирала яблоки в саду, то и дело наклоняясь и сладострастно выгибая стан, а потом долго купалась в ду́ше, подмигивая в хорошо ей известную дырочку, которую просверлил ещё её покойный отец, чтобы подсматривать за туристками. Но теперь Коке было уже четырнадцать, и бабушка не видела причин держать его на привязи, тем более что ей одолжили “Возвращение Будды” Гайто Газданова, а внук мешал читать.
Ели они по-прежнему по талонам в турбазовской столовой. После завтрака Кока оставался на турбазе, тёрся до обеда на пляже, высматривая девушек, знакомился с такими же мальчишками, что занимались мелкими пакостями вроде воровства чужих писем из открытого общего ящика или подглядывания в раздевалках. После обеда, вернувшись домой и отдохнув, принимал душ, переодевался и опять шёл на турбазу, полную этих соблазнительно-загадочных созданий в открытых сарафанах и с голыми бёдрами, от чего замирало сердце и опадала душа. Сидя в засаде возле танцплощадки, он жадно обволакивал взглядом девушек, горестно вздыхая: вот, на свете два миллиарда женщин, а он не имеет ни одной! Несправедливо!
Наблюдая, он пытался понять, как можно овладеть хотя бы одной из них. Жалел, что приходится самому выбирать, идти ощупью, наугад, выборочно, – невозможно же клеиться ко всем, кто понравился?.. Нравились многие! Да и уметь надо это делать, не так-то это просто. И мечтал: куда лучше было бы, если б женщины вешали на грудь таблички или значки: “Свободна”, “Хочу”, “Не прочь”, “Не откажусь”, “Нет вариантов”. Тогда было бы ясно, куда торкаться, а где обходить стороной…
Под конец вечера следовал всеми ожидаемый белый танец, дамы приглашают кавалеров. Именно тогда всё решалось! Именно после него все расходились, кто парами, адамы и евы, на пляж или в номера, а кто в одиночку – к своим незримым партнёршам, эфирным Лилит…
Кока делал робкие попытки познакомиться, но ничего не выходило. Притом он по молодости и глупости подкатывал к самым красивым и видным девушкам, не понимая, что они избалованы вниманием, деньгами, кавалерами, а вот не такие броские куда сговорчивее. “Москвичек не клей, они все динамистки, клей других, так вернее!” – поучал его молодой инструктор, не устающий менять туристок каждую ночь, но Кока упорно смотрел на лица, а не на задницы.
И вот в один из дней ЭТО случилось! Его пригласила на белый танец симпатичная сероглазая, спокойная до сонливости девушка Лена! После танца она быстро ушла, но не возражала встретиться на следующий вечер.
О, Кока готовился основательно! День оказался полон хлопот, мечтаний, опасений, волнений, страхов, надежд! Одежда пересмотрена. Батник отдан бабушке на глажку. Брюки клёш готовы. Туфли начищены. Даже пенис проверен – двигается ли как надо? Теперь – куда идти с девушкой… В ресторан, куда ещё?! Куда мужчины водят женщин, считая, не без основания, что сытые и пьяные они податливее голодных и трезвых?.. Но на ресторан денег не было. Оставалось только кафе возле турбазы, где всё стоило один рубль. Начались мучительные пересчёты, что можно заказать на единственный червонец: два шашлыка, два салата из помидоров, две бутыли мазутного шмурдяка “Алжирского”, две пачки душистого “Мальборо”, две вазочки пломбира. Денег хватало, а без чаевых буфетчик как-нибудь обойдётся.
Вечером, после шашлыков и вина, под враньё Коки, что он студент первого курса, под его болтовню про Ницше и Жан-Поля Сартра и попыток рассказывать сальные анекдоты (проверка на моральную прочность) прошло два томительных часа. Лена отвечала вдумчиво и остроумно, от сальностей морщилась. Наконец, отяжелев от убойного “Алжирского”, они, не сговариваясь, углубились в глухую аллею – “погулять”. Свернули в заросли, где девушка неторопливо, терпеливо, нежно, ласково, будто колдуя в сомнамбулическом сне, преподала ему первый урок…
Потом, во время нескольких встреч на природе (она уезжала через неделю), между ласками и восторгами она ненавязчиво подсказывала и объясняла: например, говорила, чтобы Кока никогда не спрашивал у женщин: “Тебе было хорошо со мной?” или того хуже: “Тебе понравилось?” – всё это надо самому понимать, а неуверенность бабы ой как не любят! Ни в жизни, ни в постели! Будь хозяином, но мягким и мудрым. Старайся доставлять удовольствие ей, доводить до оргазма её, а не себя – тогда воздастся сторицей, она откроется перед тобой. Чаще шепчи ласковые слова! Говори ей вслух, что́ ты с ней делаешь. И главное – не торопись! Чем медленнее – тем лучше! Это только малолетки спешат, как кролики, – а ты мужик! Если чуешь свой оргазм – отвлекись, сделай несколько глубоких вдохов-выдохов! Членом не только взад-вперёд води, но и в бока тычь, работай бёдрами! Перед постелью можно выпить граммов сто – двести коньяка, это замедлит тебя, но не больше, не то всё рухнет. И не забывай: что́ приятно тебе – приятно и ей. Поменьше заливай про Ницше, больше интересуйся ею. Для любой женщины важно рассказывать о себе, открывать душу. Будь её исповедником! Старайся не ревновать. Это убивает любовь, да и бессмысленно, даже вредно: если тебе изменяют, то твоя ревность не будет иметь значения, над тобой будут смеяться, а вот если женщина верна тебе, а ты досаждаешь своей ревностью, тогда может кончиться тем, что тебе и вправду начнут изменять по формуле “всё равно не доверяет”. И не пытайся обманывать женщин – они чуют ложь за версту. Зато любят лесть, дари им побольше слов об их красоте и прелести, тебе это не трудно, а приносит хорошие плоды. И расставайся с ними всегда без скандала – страшнее обиженной, мстящей женщины зверя нет. Зачем тебе иметь где-то рядом такую змею? При расставании всегда бери вину на себя, говори: “Это я плохой, моя вина, я виноват, прости, извини, ты замечательная, прелестная, а я идиот и дурак!” – вот как Печорин сделал с княжной Мери, вы его, наверно, недавно проходили…
По профессии Лена оказалась воспитательницей детсада, что можно было понять по её обращению со взрослым малышом, который уже брился и пил вино. Она приехала отдохнуть, не собиралась заводить курортных романов, но ей стало жаль Коку: увидев на танцах, какой у него несчастный вид, она решила приголубить его – было в нём что-то притягательное, что в будущем станет залогом успеха у женщин: “Попомни мои слова!”
Он помнил. Серые вдумчивые глаза, медленная речь, упругость тела, нежные касания, волнующие вздохи… Был благодарен своей первой Еве, открывшей дверь в этот томительно-прекрасный, но тёмный, извилистый и полный неожиданностей тоннель.
Когда обессилен, но окрылён, он явился в сад, бабушка, захлопнув книгу, проницательно поинтересовалась:
– Что это вид у тебя такой счастливый? С девушкой познакомился? Гулял? Не рано ли? Впрочем, лучше рано, чем поздно. Лишь бы на стерву не напоролся! Ты что, выпил?
– Нет, так просто… Пиво с шашлыком познакомил… – еле ворочая языком, отбрехался Кока и как был, в батнике и джинсах, сразу заснул крепким сном хорошо поработавшего дровосека.
…Вот и дом Лясика, грязно-жёлто-синий. За садовым столиком однорукий сосед, учитель биологии Билли, играет в шашки с двумя подростками.
– Немного говорите по-немецки? – спросил Кока.
Билли, как все голландцы, говорил по-немецки свободно, но не любил. Двигая культёй шашку, кивнул:
– Да, говорю немного. Лясик? Его вчера увели. Пришли и увели. Копы, наверное, в штатском.
По запаху, по пустым пивным банкам и пустой чекушке, по дрожащим движениям Кока понял, что учитель на взводе.
“Куда увели Лясика?” Кока присел на скамеечку, стал следить за игрой в поддавки.
Подростки, явно обкуренные, смеялись невпопад, толкались, отнимали друг у друга шашки. Билли смотрел на всё с полным спокойствием: “Пусть, молодые”, но когда они стали пихать друг друга, пытаясь столкнуть со скамейки, веско стукнул культёй по столу:
– Надо уважать чужое личное пространство! Полметра минимум! Вытянутая рука! Не ближе! Внутривидовая агрессия куда страшней межвидовой! Агрессия – признак слабости и растерянности, а разумное поведение, сдержанность – признак силы…
Подростки ухмылялись и оглядывались – они, казалось, чего-то ждали. Но учительская душа не давала Билли покоя. Его несло с темы на тему.
– Есть три группы грехов: против Бога, против ближнего, против себя… Богоматерь искупила грех Евы. А Ева выходит полной грешницей: вначале зачала от Адама, изменила со змием, а потом совокуплялась с собственными сыновьями, ведь других женщин тогда ещё не было? Как бы у Каина или Сифа могли родиться дети, если нет других женщин, кроме их матери Евы?
Один подросток вдруг спросил:
– Господин Билли, а из чего была сделана Ева? Вы говорили, что из ребра, а вот Герхард говорит, что из пениса Адама.
Билли радостно возразил:
– Я ничего про ребро не говорил! Герхард прав! Ева создана не из ребра, а из бакулюма, кости в члене, которая в процессе эволюции почему-то оказалась у людей утерянной, хотя отнюдь никому не помешала бы, и по непонятной причине у некоторых существ осталась до сих пор, например, у летучих мышей, грызунов, приматов, моржей…
– Господин Билли, а траву надо курить до секса или после? – вдруг спросил второй парнишка.
Учитель вначале опешил, но быстро собрался с мыслями:
– Дурачок, конечно, до! Трава повышает тактильную чувствительность кожи, да и всего остального тоже. Можно курить и после секса, никто не запрещает, но главное – до!