Депрессивцы согласно кивали: да, паутина, да, мышка, да, привидение, да, трагедия, всё это они испытывают. Но где же выход?
Кока погрузился было в созерцание её вертлявых бёдер – как вдруг услышал, что отец медицины Геродот учил лечить депрессию настойкой опиума, очистительными клизмами, тёплыми ваннами, массажем и питьём минеральной воды.
Ничего себе!
– Простите, а разве настойка опиума не вызывает привыкания? – невинно спросил Кока.
Психологиня неопределённо ответила:
– Раньше вообще все болезни лечили опиумом! (Что вызвало ропот у депрессивцев, всегда слышавших, что опиум – это страшная отрава.) Сейчас, конечно, хорошо действуют антидепрессанты. У вас какого рода депрессия?
– Мужского, – пошутил Кока. – Как у всех – страхи, тревоги…
– Надо с этим бороться!
– А вы дайте ему настойку опиума – он и будет бороться! – вступил в разговор двухсоткилограммовый Дитер, дремавший рядом.
Но психологиня возразила, что людей как раз и гонит к наркотикам страх оставаться наедине с собой, боязнь увидеть неприглядную правду о себе, ведь наркотик – профи-лжец, враль и фантазёр, он лжёт и веселит, утешает и баюкает, увещевает и льстит, умиляет и улещивает, смиряет, укрощает и примиряет больного с самим собой и социумом, поэтому на жаргоне его иногда называют «лекарством». Но она не стала углубляться дальше в эту тему, заметила только, что Авиценна советовал лечить депрессию с помощью домашних животных. Его правота доказана наукой. Поглаживание собак и кошек вызывает выделение серотонина и стабилизирует давление. Общение с животными спасает от депрессий и даже от суицида, делает человека стрессоустойчивым. Кошки хороши при мигрени, язвах, ревматизме. Наблюдение за рыбками лечит бессоницу. Ну а собаки – кладезь энергии, жизнерадостности, любви и радости, которые передаются их хозяевам.
На позитиве, однако, продержалась недолго – и перешла к своей обычной скорбной песне о снижении желаний, отсутствии аппетита и присутствии запоров, потере сна и появлении ночных кошмаров.
Кока не выдержал:
– Про массажи и клизмы ясно. А чем вообще лечить эту напасть?
На что психологиня торжественно возгласила:
– Об этом я как раз собиралась сказать! Лечение депрессий, помимо лекарств и психоанализа, очень разнообразное! – И начала писать на доске:
свето → музо → арт → танц → трудо → цвето → ароматерапии
А Кока представил себе, что́ будет, если все эти терапии вдруг разом обрушатся на какого-нибудь дебилептика! Вот когда он правда ошалеет! Ведь ему придётся при мигающем свете, под грохот музыки танцевать трудовые танцы в наполненной ароматами комнате с яркими цветными обоями! Недолго и умереть от такой терапии! Ещё дурацкий спорт и блуждание по горам забыла вписать! Нагрузить рюкзак кило под сорок – и вперёд, в горы! Всякая депрессия за пять минут пройдёт после первого подъёма!
Психологиня игриво напомнила, что занятия сексом также стабилизируют нервную систему, ибо наполнение кровью детородных органов положительно сказывается на кровообращении, артериальном давлении и общем тонусе, а Кока вспомнил, как в институте парни говорили, что у мужчины первый раз эрекция бывает в утробе матери, а последняя – после смерти. Ведь всем известно, что отца Лаврентия Берии, Павла, с трудом похоронили: не смогли крышку гроба закрыть – так у него торчал полуметровый смертный член; кое-как сломали, чтобы заколотить гроб. А девственная целка есть не только у женщин, но и у шимпанзе, лошадей, слонов, китов.
– У китихи, наверно, сто кило весить будет!
– Иди и ломай такую!
– Клара Целкин!
– Топором не прорубишь!
– Дрелью и болгаркой надо!
– Или лимонкой подорвать!
23. Пути Господни
Кока сидел у телевизора. Вчера у доктора Хильдегард были выпрошены таблетки “для успокоения”, чтобы приятно где-нибудь прикорнуть. Но где? В палате рыгает Массимо. На улице прохладно, осень в разгаре, ветрено, даже кафе не работает. Остаётся телевизор.
Как всегда, крутился канал про зверей. На сей раз жуки, мокрицы и пчёлы ползали по экрану, а диктор говорил, что мир насекомых куда более страшен, жесток и суров, чем остальная фауна. В этом микромире нет прощения, милости, понимания, а проигравший всегда мёртв и сожран победителем подчистую. Все насекомые – каннибалы. Девиз простой, как у гладиаторов: убей или умри! Известно, что какие-то злобные африканские муравьи даже пытают обычных муравьёв перед смертью, чтобы жертвы выделили феромоны, по которым можно найти их личинки, перетащить в своё гнездо и вырастить из них “рабов”. Словом, всё как у людей – тираны, королевы, воины, грабежи, убийства, пытки, захваты, разоры! Тарантулы жрут богомолов. Богомолы хрустят стрекозами. Стрекозы ловят жуков. Жуки и пауки лакомятся мухами и мошками, а те уж питаются пыльцой и нектаром. Вот эти-то мошки и есть самые истовые и благочестивые христиане! Они точно никого не убивают и не калечат!
Но и злых муравьев-палачей ждёт скорое возмездие: их по одному щёлкает грозный судия – скорпион. Он от своей норы не удаляется, всю жизнь проводя там, где родился, и опустошая всё живое в радиусе метра. Неизвестно от кого полученные панцирь, яд и жало помогают ему не щадить ни братьев, ни собратьев, ни их скорпионышей, ни своих детёнышей.
При виде этой наглой гадины негритянка-Будда с клацаньем и щёлканьем неодобрительно прошамкала:
– Пло-хо! Ме-ня в дет-стве уку-сил та-кой – дол-го бо-лела по-том. – Но Кока не стал уточнять, где негритянку Мюллер в детстве мог искусать скорпион.
Потом тема передачи сменилась: начался эпический рассказ о брачных боях самцов. Диктор сказал, что во время брачных схваток олени вываливаются в собственной моче для устрашения врага, а Кока вспомнил себя в ломке, отчего стало неловко: олени могут хоть в чём вымачиваться, они звери, у них стыда нет, но ты же человек?! Животные вообще целомудрены, на всякие ухищрения и излишества не идут, спариваются не ради кайфа, а ради рода. Да ещё как! Львы делают по сорок – пятьдесят подходов в день. Слоны по два месяца в году бегают по саванне со вставшим поленом, ищут самок или на крайняк носорогов, которых и насилуют, подчас ломая им хребты своей тяжестью. На бесслоновье – и носорог слониха!
Пошли короткие новости. У горных баранов лбы в три раза толще, чем у людей. Медведь в пять раз сильнее самого сильного в мире мужчины. Барсы и леопарды лишены голоса, не умеют ни мяукать, ни мурлыкать, ни выть, ни рычать, а только издают хриплые лающие звуки. Щенки гиен совокупляются друг другом с детства, притом все гиены – гермафродиты, клитор имеют размером с пенис, и успешно действуют ими обоими, совокупляясь с кем попало, но прячась от владычицы-матриарха. А в стае гиеновидных собак всё наоборот: можно совокупляться и рожать детёнышей только доминантной паре, а всем остальным запрещено это дело, и они строго следуют этому запрету! А что есть такое табу, как не моральный тормоз? Дикие собаки сознают, что им запрещено передавать свои гены дальше, и подчиняются этому, невзирая на инстинкты и желания! Ведь мораль может быть только у тех существ, у кого есть душа, мировоззрение, характер, чувства.
Последовали краткие сводки “одной строкой”. В Африке расплодились львы-людоеды, за два года съели девятьсот человек, для львов человечина вкусна и легка в добыче. Дельфины запоминают до семисот команд. От гормонального взрыва у страуса эму краснеют ноги. Песочная барханная кошка живёт исключительно под землёй, отчего имеет огромные глаза. Дикие кабаны, одни во всей природе, не потеют. Ушастые лисицы слышат шуршание насекомых под землёй. Зверёк зверорыл видит носом, похожим на розочку. В саваннах птицы марабу идут вслед за пожаром и поедают опалённых насекомых. А ехидны при пожарах выкапывают ямку, ложатся в неё, впадают в анабиоз и в таком виде пережидают не только пожар, но и время после него, пока не заведётся новый живой корм.
В заключение передачи вопрос викторины для телезрителей: “Умеют ли птицы зевать?” – первые правильно ответившие пять человек получат по сто марок…
И тут в холле появился человек в спортивной синей пижаме. Баран! Из-за его плеча осторожно выглядывал Лясик, разодетый в шикарные шмотки.
Они стояли, не решаясь войти и растерянно оглядываясь (баба-солдат, остановив свой марш, тут же раскинула руки, не пуская их дальше), пока глаза не наткнулись на Коку.
– Э, брудер![142] – Баран обрадованно поднял руку.
– Ну ты и попал в Хуйбышев! – удивился Лясик, оглядываясь.
Они посторонились, дали пройти бабе-сумке (та, прижав торбу к животу, скорым шагом шла к туалету). Стефан безмятежно читал дальше. Негритянка взволнованно заклацала жвалами.
Кока, отогнав бабу-солдата, обнял их. Не забыли! Навестили!
– Как меня нашли?
Лясик кивнул на Барана, смущённо глядевшего в сторону:
– Это всё он! Мы за тантой Нюрой в Мюнхен поехали, а на обратном пути Баран говорит, что должок у Мусы остался, Кокины бабки, четыреста гульденов, заедем, возьмём и Коке отвезём! Ну, заехали, с казахами разобрались. В больнице, куда тебя Баран отвёз, узнали, где ты. Да ты и сам мне сказал по телефону. А тут подсказали санитары: такой видный бородатый парень, всё время по коридорам тусуется, он из второго, открытого отделения, можете навестить…
Глаза у Лясика бегали, и Кока, слушая его, почему-то усомнился в его словах, хотя в чём смысл сомнений – разобрать не смог.
Опасливо глядя на негритянку-Будду, клацающую во всю силу мощных горильих челюстей, Баран предложил выйти на воздух:
– А то тута ломает сидеть, дурдом! Во! Кроводил оленю тащит! – На экране крокодил волок уныло мычащего гну в пучину.
– Детсад в дурдоме, – поправил Лясик, видя, как вялая девушка сморщилась и заплакала оттого, что её домик из кубиков рухнул.
На вопрос Коки, как Лясикины отношения с полицией, коротко ответил:
– Дело открыто. Под подпиской живу, паспорт забрали, я без ксив, как и ты…