2 сентября 1983 года Верховный суд вынес решение в пользу США. Колумбия выдала ордер на арест Ледера, но к тому моменту он уже исчез. Как он позже рассказал, друзья в Министерстве юстиции предупредили его о намерениях Лары Бонильи. Лара Бонилья мгновенно подписал приказ об экстрадиции Ледера и направил его Бетанкуру на подпись.
Эскобар был следующим. Когда он прижал Лару Бонилью к стенке в ситуации с чеком Порраса, его стало легко контратаковать. Ларе Бонилье было нечего терять, и, как оказалось, у него появилось много помощников. Другие быстро последовали его примеру.
25 августа на первой полосе боготинской газеты «Эль Эспектадор» вышла статья с подробным описанием ареста Эскобара в Медельине в 1976 году, что привело к тому, что его, как простого «мула», работающего на крупного наркоторговца, просто изгнали. Репортеры «Эль Эспектадор» обнаружили старый выпуск внутренней газеты колумбийского аналога ФБР – АДБ. В статье были подробности ареста и фотографии Эскобара, его двоюродного брата Густаво Гавирии и четырех других обвиняемых. Сложно было не понять, что могли означать эти фото и история, которая за ними стояла. Реакция Эскобара была молниеносной. Его головорезы на мотоциклах и машинах ездили по всему городу и скупали на корню весь тираж со статьей. «Эль Эспектадор» ежедневно следил за ходом расследования, описывая, как рассматривалось дело различными судами и судьями, как Эскобар был заключен в тюрьму и освобожден, как исчезали судебные протоколы.
В начале сентября Лара Бонилья, получив информацию от Хайме Рамиреса, запросил проведение расследования в отношении нескольких частных авиакомпаний, которые могли контролировать наркоторговцы. 8 сентября Совет гражданской авиации Колумбии аннулировал разрешения на полеты пятидесяти семи самолетам, большая часть из которых, как предполагали, принадлежала семье Очоа и их фирме «Пилотос Эхекутивос».
В тот же день против Эскобара официально возобновили дело 1976 года. 10 сентября сенатор Альберто Сантофимио, наконец, не выдержав такого накала страстей, приказал исключить Эскобара из списка его сторонников. Затем он публично попросил Пабло уйти из политики и предложил отказаться от депутатской неприкосновенности, ответить на выдвинутые против него обвинения и прояснить ситуацию. В тот момент неприкосновенность, конституционное право каждого действующего колумбийского конгрессмена, было единственным, что спасало Эскобара от тюремной камеры.
11 сентября Эскобар разорвал связи с Сантофимио, заявив, что пришел в политику полтора года назад потому, что «только внутри правительства человек может наилучшим образом служить обществу». А теперь неблагодарное общество повернулось к нему спиной. Он отплатит ему тем же. Но пока что Эскобар не отказался ни от своего членства в Конгрессе, ни от неприкосновенности.
Двенадцать дней спустя судья Медельина, рассматривавший дело 1976 года, приказал арестовать Эскобара. Обвинение: им был организован сговор с целью убийства агентов АДБ, которые его арестовали. Двое из них были убиты в 1977 году. Шеф полиции Антьокии майор Карлос Густаво Монрой Аренас, отвечавший за операцию против Эскобара, был расстрелян в Медельине убийцами на мотоциклах 25 августа 1981 года.
У Лары Бонильи оставалось единственное препятствие: президент Бетанкур по-прежнему отказывался экстрадировать наркоторговцев. В октябре Верховный суд вынес решение в пользу экстрадиции по делам двух торговцев марихуаной с северного побережья. Лара Бонилья одобрил приказ и отправил его Бетанкуру, который отказался подписать и вместо этого передал дело в колумбийский суд. Приказ по Ледеру все еще не был подписан, и так продолжалось еще несколько месяцев. Послание из президентского дворца относительно экстрадиции было очевидным – искать другой способ борьбы с кокаиновым злом.
Но Лара Бонилья продолжил гнуть свою линию. 26 сентября газеты воскресили дело по обвинению Эскобара в угоне автомобиля в 1974 году. В середине октября Конгресс осторожно согласился рассмотреть возможность лишения Эскобара иммунитета, чтобы привлечь его к ответственности. В интервью «Эль Тьемпо», крупнейшей ежедневной газете Колумбии, Тамбс осудил «проникновение наркоконтрабандистов в политику». Вместе с этим он похвалил Лару Бонилью за предпринятые шаги, чтобы взять ситуацию под контроль: «О какой демократии в Колумбии может идти речь, если страной управляют и манипулируют преступники?»
В конце октября, снова с помощью Рамиреса, Лара Бонилья взорвал еще одну бомбу: шестью из девяти команд профессиональной футбольной лиги Колумбии полностью либо частично владеют наркоторговцы. Среди прочих он назвал Эрнана Ботеро (команда из Медельина «Насиональ»), босса картеля из Кали Хильберто Родригеса («Америка») и боготинского кокаинового лорда Гонсало Родригеса Гачу («Миллионеры»). В следующем месяце «Эль Эспектадор» опубликовала полный список и добавила еще несколько имен. Наконец, 17 ноября Национальный институт возобновляемых природных ресурсов Колумбии оштрафовал Пабло Эскобара на 450 000 песо (5000 долларов) за незаконный ввоз в страну в 1981 году восьмидесяти пяти диких животных для своего зоопарка. Список включал двух верблюдов, двух слонов, двух лосей, шесть уток, трех канадских гусей, капибару из лесов Амазонки и множество других.
Для Эскобара это стало последней каплей. 20 января 1984 года в официальном и вежливом послании Хайро Ортеге Эскобар объявил о своем уходе: «Позиция высших колумбийских политиков очень далека от мнений и чаяний простых людей». Но Рамиресу и Ларе Бонилье все же удалось вселить страх в сердца боссов Медельинского картеля.
12. Куда привел эфирный след
9 февраля 1984 года Медельинский картель организовал тусовку «У Кевина», чтобы отпраздновать крещение сына одного из ключевых дилеров Хорхе Очоа в Майами. Крестным отцом был сам Очоа. Две тысячи гостей макали в мед перепелиные яйца, пили шампанское «Дом Периньон» и любовались зелеными горными склонами и видами на Медельин с террасы.
Неделя празднований превратилась в непрерывный саммит картеля. Как обычно, председательствовал Хорхе Очоа, но Пабло Эскобар вмешивался, когда хотел. Как отметил один из гостей, Эскобар был «элегантен и красноречив». Оба они были людьми сдержанными, неизменно вежливыми и учтивыми, что вполне было в духе простых «пайса». Но Эскобар и Очоа могли убить любого, кто им не нравился, поэтому все должны были проявлять особую осмотрительность в общении с ними. Небрежное замечание, которое вызовет недовольство боссов, могло моментально привести к вынесению смертного приговора.
Наркоторговцы называли себя «Носотрос» («Мы») или «Эль Групо» («Группа»). Как всегда, картель обсуждал расширение рынка. Им нужно было еще больше маршрутов и пилотов. Также они обсуждали способы логистики – грузовые контейнеры, корабли и даже подводные лодки. Очоа сетовал, что килограммы кокаина, которые его самолеты сбрасывали с воздуха на скоростные катера у Багамских островов, иногда намокали и товар приходилось перерабатывать в Майами. Требовалась новая водонепроницаемая упаковка.
Очоа объяснил наличие острой необходимости улучшения и расширения способов транспортировки – у картеля на складах в тот момент было больше кокаина, чем когда-либо. Новый огромный лабораторный комплекс в колумбийских джунглях запустился в сентябре прошлого года. Там производили почти четыре тысячи килограммов в месяц. Тонны и десятки тонн кокаина незаметно накапливались в джунглях, где стражи правопорядка их достать не могли. Очоа похвастался, что готов перевозить по две тысячи килограммов в неделю.
Такие масштабы были просто немыслимыми – комплекс фабрик был способен производить более половины из семидесяти тонн кокаина, которые, по оценкам, ежегодно поступали в США. Хотя производить качественный кокаин непросто, особенно в подпольных кустарных лабораториях. Перед новым проектом картеля в джунглях стояла масштабная логистическая задача, для которой требовались тонны различных химических веществ. Самым важным из них был эфир.
Производство кокаина в Перу и Боливии обычно организовывается на высоте от 500 до 1800 метров над уровнем моря, в туманных долинах на восточных склонах Анд. Испарения тропических лесов Амазонки поднимаются и обеспечивают необходимый уровень тепла и влажности для кустарников коки.
Как и кофеин, никотин, кодеин, морфин и героин, кокаин – алкалоид, то есть психоактивное вещество, вырабатываемое растением. Большую часть кокаина производят из одной из двух разновидностей листьев коки. У боливийского сорта блестящие зеленовато-коричневые листья в форме эллипса. Перуанский вид, который растет и в Колумбии, считается менее качественным сырьем в плане содержания алкалоида – листья гладкие, но не блестящие, бледно-зеленые и овальные.
Кустарники могут достигать трех с половиной метров в высоту. Их выращивают на небольших, обычно чуть меньше гектара, террасных участках, так называемых кокалес. Кампесино, которые занимаются выращиванием коки, называют кокалеро. На одном участке в 0,4 гектара они выращивают около семи тысяч кустарников. Через три-четыре года кустарники начинают давать листья коки, и кокалеро собирают с них урожай до четырех раз в год. В основном этим занимаются женщины и дети, которые кладут листья в мешки из рогожи, привязанные к поясу. Обычный сбор одной семьи за день, около двадцати пяти килограммов, равен десяти килограммам листьев после сушке на солнце.
В Боливии и Перу кока легализована. Более двух тысяч лет индейцы и кампесино жуют листья, спасаясь от голода и холода Анд. К концу 1970 года кока обогнала олово в качестве основного источника дохода в Боливии, столь же успешные результаты были и в Перу, где кампесино зарабатывали на коке в четыре раза больше, чем от любой другой сельскохозяйственной культуры.
Определенное количество листьев коки используется легально для производства медицинского кокаина, который применяют в качестве местного анестетика при некоторых хирургических вмешательствах. В США листья отправляют в компанию «Степан Кемикал» в Мейвуде, штат Нью-Джерси, которая синтезирует медицинский кокаин и распространяет его среди фармацевтических компаний. Остатки переработанного сырья, которые уже не содержат ни капли кокаина, отправляют в Атланту, штат Джорджия, где его до сих пор применяют в качестве одного из компонентов «Формулы 7» – секретного рецепта кока-колы.