После телефонного звонка Кано упомянул, что Сил женат и имеет маленьких детей. Макс сразу предупредил, что категорически не хочет иметь отношения к убийству женщин и детей. «Ну, как сложится. То, что должно быть сделано, будет сделано», – отрезал Рафа.
Когда встреча подходила к концу, Рафа спросил Макса, может ли он сделать для него кое-что еще. Лито Бустаманте арестовали именно из-за того, что Маккензи был информатором по операции в Никарагуа. Бустаманте в ожидании суда содержался в следственном изоляторе Саут-Дейд. Рафа спросил, может ли Макс найти вертолет с пилотом и бойцов, чтобы те прилетели и вытащили Лито.
Для Медельинского картеля Макс Мермельштейн стал кем-то вроде универсального пособника в США из числа гринго. Жизненный путь Макса был извилист. Детство он провел в Бруклине. Отец его трудоустроил в тринадцать лет, чтобы Макс понял цену денег. Он сам заработал средства на обучение в Нью-Йоркском колледже и в 1963 году стал специалистом в области прикладных наук. Днем он работал инженером-консультантом, а по вечерам изучал машиностроение в Нью-Йоркском технологическом институте. Потом ему наскучило целыми днями сидеть за столом и чертежной доской, и он занялся торговлей. Макс продавал оборудование для кондиционирования и отопления, но и от этого быстро устал. В начале 1970-х Макс развелся и переехал в Пуэрто-Рико, чтобы начать жизнь с чистого листа. Там он стал главным инженером сети торговых центров, а затем перешел на ту же должность в отель «Шератон» в Сан-Хуане. Через шесть лет он стал главным инженером элитного отеля «Принсесс» во Фрипорте на Багамах.
Второй брак Макса состоялся с колумбийкой, с которой он познакомился в Пуэрто-Рико. Чтобы помочь ее семье, он организовал перевалочный пункт для нелегальных мигрантов через Багамы в США – своего рода путь к счастью для колумбийцев, которые искали лучшей жизни.
В 1978 году Макс переехал в Майами и получил место главного инженера в загородном клубе «Авентура». Перевалочный пункт на Багамах продолжил функционировать даже после его отъезда. Одним из тех, кто им воспользовался, был Рафаэль Рафа Кардона Салазар, колумбиец лет двадцати пяти из Медельина. Когда Рафа перебрался в США, они стали часто видеться с Максом. Он заходил домой к Мермельштейну, или они вместе где-нибудь тусовались. Так постепенно между ними выросло взаимное доверие.
В конце концов Кардона признался Максу, что возит кокаин – до пятидесяти килограммов в неделю. Со временем он втянул в это и Мермельштейна, который до знакомства с Рафой вообще был далек от наркобизнеса.
Как-то раз в доме Макса появился длинноволосый парень по имени Фабио с килограммом товара для Кардоны. Мермельштейну показалось, что перед ним старшеклассник, у которого в одной руке школьные учебники, а в другой – кокаин. Юный контрабандист был длинноволосым, небрежно одетым и водил «Datsun 280z»[54]. Парень был умен не по годам, обладал хорошими манерами и говорил на литературном испанском.
Через несколько дней Макс поехал с Кардоной на тайную квартиру в жилом комплексе в Кендалле. Рафе нужно было забрать очередную партию товара. Он поднялся в квартиру, а Макс остался в машине. Пока Мермельштейн ждал, появился Фабио с каким-то мужчиной, который закинул пакет на заднее сиденье. Затем Фабио пригласил Макса в квартиру, где были Рафа и еще несколько человек. Рафа отвел Макса в комнату и показал ему несколько чемоданов с сотнями килограммов кокаина. В 1978 году такое количество было невероятным.
Макс и представить не мог, что этот длинноволосый невзрачный юнец – крайне важный человек. Когда они вышли из квартиры, Рафа сказал ему, что это был Фабио Очоа Васкес – один из братьев Очоа из Медельина. Макс узнал, что эта семья являлась одними из самых главных воротил в кокаиновом бизнесе. Они отправили Фабио в США, чтобы он занимался распространением кокса в Майами, потому что Хорхе чуть не арестовали годом ранее возле кинотеатра «Дейдленд», и больше он не мог тут показываться. Сам Кардона отвечал за сбыт товара для Очоа на юго-востоке страны.
В течение нескольких месяцев Макс втирался в доверие и начал приторговывать мелкими партиями кокаина. Но в канун Рождества все изменилось. В ту ночь Макс устроил вечеринку у себя дома на западе Майами. Одним из гостей был Рафа. Когда все гости разошлись, Кардона вернулся с другом – Антонио Чино Арлесом Варгасом. Они разбудили Макса в 2 часа ночи и продолжили вечеринку: много пили, нюхали порошок, а потом Рафа попросил Макса отвезти их домой.
Мермельштейн сел за руль белого фургона Рафы и повез их по пустым улицам округа Дейд. Рафа сидел на пассажирском сиденье, а Чино, который работал на Рафу, на заднем. Они ссорились и орали друг на друга. Как оказалось, тем вечером Рафа убил человека на другой вечеринке. Тот сказал что-то, что Рафе сильно не понравилось, и тогда он просто выстрелил в него. Чино назвал это глупым поступком.
Пистолет все еще был у Кардоны. Внезапно он повернулся к заднему сиденью и выстрелил в Чино несколько раз из револьвера 38-го калибра.
«Я видел только вспышки, – вспоминал Мермельштейн. – Моя нога просто примерзла к педали газа, а руки к рулю, и я не мог пошевелиться. Я просто продолжил ехать дальше». Он был настолько шокирован, что потерял дар речи.
Они выбросили тело в поле в пригороде. Рафа объяснил, что в одной из партий обнаружилась недостача трех килограммов кокаина. Он подозревал в воровстве Чино. Но убийство произошло не только из-за кражи, но и для того, чтобы показать Максу, что Рафа не остановится ни перед чем.
«По сути, с того момента он контролировал мою жизнь, – скажет Мермельштейн много позже. – Я видел, как он совершил убийство, но позволил мне жить. Я думаю, что это был хорошо продуманный план на будущее».
Затем они оба на некоторое время уехали из Майами: Рафа вернулся в Медельин, а Макс улетел в Нью-Йорк, чтобы работать там на колумбийцев. Рафа звонил Максу примерно раз в неделю или просил кого-нибудь из своих людей встретиться с ним. Макс знал, что за ним постоянно наблюдают.
Прошло два года, и 28 февраля 1981 года Рафа вызвал Макса в Майами. Он хотел, чтобы Макс начал работать на него. Макс, Фабио Очоа и Рафа встретились в отеле «Кингз Инн» недалеко от международного аэропорта Майами, чтобы обсудить изъятие двухсот килограммов, которое произошло накануне в округе Окичоби. К таким убыткам тогда относились очень серьезно. Бухгалтерские книги вели очень подробно и скрупулезно. На учете был каждый килограмм. Если потери кокаина были следствием ареста или несчастного случая, их списывали как коммерческие убытки. Если причиной стала чья-то личная оплошность, то человек должен был оплатить утраченный товар. В большинстве случаев платой становилась жизнь, как это и произошло с Чино.
Очоа со своего насиженного места в Медельине редко требовали крови, да им это и не нужно было. Чаще всего их подельники, чувствуя скрытое давление со стороны бухгалтеров в Медельине, брали на себя соблюдение жесткого баланса.
В апреле 1981 года Макс Мермельштейн присутствовал на встрече молодых колумбийских кокаиновых лордов на ранчо Очоа «Газиенда Веракрус». Хорхе Очоа поразил его вычурными манерами и в то же время приземленностью. Свое огромное богатство он тратил на коллекцию винтажных мотоциклов «Харлей Дэвидсон». Очоа был чрезвычайно внимателен к гостю и несколько раз спросил Мермельштейна, нравится ли ему на ранчо. Очоа абсолютно не выглядел жестоким человеком и обладал особым обаянием. Очоа был так внимателен к Мермельштейну, что Макс внезапно обнаружил, что тоже отвечает ему любезностью. Хорхе Очоа был человеком, которому было трудно сказать «нет».
После возвращения в Майами Мермельштейн скоординировал более тридцати рейсов по перевозке кокаина для клана Очоа, и за семь месяцев 1981 года с его помощью было доставлено девятнадцать тонн. По крайней мере раз в неделю Мермельштейн разговаривал по телефону с Хорхе Очоа, обсуждая рейсы, запасы или сбыт товара. В январе 1982 года Мермельштейн и Рафа присутствовали на встрече в Кали, где обсуждали лаборатории «Транквиландии».
Мермельштейн вернулся в Колумбию, когда кокаиновые боссы в феврале 1984 года собрались в Медельине на торжества по случаю крестин сына Рафы Кардоны. Макс считался правой рукой Рафы, а потому был почетным гостем. В конце концов, Рафа являлся крестным отцом младшей дочери Макса – этого он сам потребовал. Колумбийцы серьезно относятся к подобным семейным ритуалам. А по опыту общения с ними Макс знал, что отказывать нельзя.
На торжества к Рафе съехались все крупные наркодельцы. Макс назвал это «Апалачинской встречей» по-колумбийски, потому что это мероприятие напомнило ему знаменитый съезд мафиози в 1957-м в пригороде Нью-Йорка[55]. Макс хорошо говорил по-испански и был вхож в ближний круг Рафы и семьи Очоа, поэтому легко влился в элиту наркоторговцев, несмотря на то, что был сорокалетним гринго с бруклинским акцентом. Именно на одном из крестильных торжеств Макс впервые услышал о пилоте-американце по имени Маккензи, который должен был доставить огромный груз для картеля. Наркоторговцы называли Маккензи «Эль Пахарито» – «Птичкой».
Можно сказать, что группа перевозчиков Макса конкурировала с командой Маккензи. По поручению Рафы Макс нанял американских пилотов и моряков, чтобы доставлять тонны кокаина для картеля. Все началось в сентябре 1982 года, когда самолет «Пайпер Навахо» вылетел из Колумбии и сбросил кокаин с воздуха в воды багамского острова Лонг-Кей. Самолет полетел дальше, в Нассау. Там он забрал «моделей» – девушек, которым платили по 2000 долларов в неделю, чтобы они выдавали себя за туристок в Южной Флориде. Экипажи быстроходных катеров извлекали кокаин из воды и гнали сто двадцать километров до Майами на скорости под сто пятьдесят в час. Для каждого такого рейса требовался новый мотор за 100 000 долларов. Самолет-наблюдатель кружил над местом высадки, отслеживая, нет ли поблизости таможенной авиации. Под покровом темноты катер проскальзывал в залив Бискейн, а дозорный с биноклем держал под контролем пристань с одиннадцатого этажа соседней высотки. Коммуникационный центр в Майами мониторил частоты полиции и обеспечивал радиосвязь самолетам и катерам. За исключением того, что кокаин иногда намокал, система была совершенной – вновь и вновь партии товара поступали в США незамеченными.