Один из свидетелей хорошо разглядел Кумбамбу, который слонялся возле «бьюика» за несколько минут до стрельбы. Он сказал, что на нем были зеленые брюки, как у хирургов.
Сразу после стрельбы Кинтеро Круз, человек с МАК-10, побежал к «бьюику». Другой свидетель видел, как он передал оружие человеку на водительском сиденье – Кумбамбе. «Бьюик» помчался со стоянки, едва не задавив еще одного свидетеля.
Автомобиль с визгом затормозил в четырехстах метрах от места убийства на парковке детского развлекательного центра. Мужчины бросили машину, двигатель продолжал работать, а МАК-10 валялся на полу. Они побежали к запасной машине – красному кадиллаку, припаркованному неподалеку. Оба смеялись и жестикулировали.
В этот момент на другой стороне улицы находились два помощника шерифа, которых направили для охраны точки для игры в бинго. Они сначала заметили суету, а затем получили ориентировку на подозреваемых.
Аэропорт немедленно оцепили агенты ФБР. Другие начали проверять гостиницы на предмет регистрации постояльцев с испанскими именами. Убийцы подготовились к делу чрезвычайно небрежно. Многие использовали настоящие имена. Васкес даже воспользовался собственной картой «Американ Экспресс» для аренды машины. А ценник из магазина одежды все еще был на плаще, в который Кинтеро Круз завернул МАК-10.
В 7:30 вечера Васкес и еще один член отряда убийц выписались из отеля «Хилтон» в Новом Орлеане. Кадиллак они бросили в международном аэропорту. Машина въехала на стоянку в 8:36 вечера.
В 8:45 вечера два агента ФБР наблюдали, как латиноамериканец подошел к кассе авиакомпании «Истерн Эарлайнз». Мужчина вспотел и как будто бы нервничал. Сотрудники аэропорта отказали ему в билете на рейс до Майами. Агенты задержали его и тут же начали допрос. Тот притворился растерявшимся наивным туристом. На вопросы он отвечал неуверенно, при нем оказался настоящий паспорт на имя Мигеля Велеса. У агентов еще не было свидетельских показаний, в которых упоминались зеленые брюки. Но никаких оснований для ареста не было, поэтому Велеса пришлось пока отпустить. Он сказал агентам, что собирается вернуться в отель и оттуда вызвать такси, которое отвезет его в другой аэропорт. Примерно пятнадцать минут спустя по рации передали описание убийц, и агенты ФБР поняли, что допрашивали одного из них. Они проверили отели и обнаружили, что Велес заказал такси, которое направлялось в Джексон, штат Миссисипи. Полицейским разослали ориентировку на него.
В 2:20 ночи в Меридиане, штат Миссисипи, полицейский обнаружил на шоссе такси, которое попало в аварию. Машина сбила оленя. Он допросил пассажира, на котором были зеленые брюки. Таксист все никак не мог понять, почему полиция подняла такой шум из-за мертвого оленя. В кармане пассажира обнаружилось 3270 долларов двадцатками и ключи от взятого напрокат красного кадиллака. Сотрудники полиции немедленно арестовали Мигеля Велеса. Оказалось, что его штаны хоть и были зелеными, но совсем не такими, как у хирургов. Позже следователи обнаружили их в багаже Велеса. После покушения он переоделся, но совершил ошибку, надев брюки, которые тоже были зелеными.
Бернардо Васкес провел ночь в их «безопасной квартире» – в доме приятеля, в пригороде Нового Орлеана. Он и представить не мог, что его друг был информатором ФБР. На следующий день федералы арестовали Васкеса с 860 долларами двадцатками и кассовыми чеками на сумму 9800 долларов. Круза схватили в Марреро, на другой конспиративной квартире в пригороде, его карманы были набиты двадцатками общей суммой более 3000 долларов.
Похороны Барри Сила состоялись на следующий день после арестов. Семья положила в гроб телефонный пейджер и груду четвертаков, которые в сумме составляли десять долларов. Как мог Барри Сил остаться без своих монет и телефонов-автоматов? Преподобный Джо Херстон в качестве эпитафии зачитал слова, которые Сил сам выбрал давным-давно и записал в своей личной Библии: «Мятежный авантюрист, подобный тем, кто в былые времена сделал Америку великой».
Ни один агент УБН не присутствовал на похоронах их величайшего осведомителя по наркоделам. Начальство в Вашингтоне дало понять Джейкобсену и Джуре, что это их теперь не касается.
Почти через месяц после убийства президент Рейган выступил по национальному телевидению с призывом к Конгрессу оказать немедленную помощь противникам сандинистов – «контрас». Он показал зернистые черно-белые снимки, сделанные Силом во время его тайной миссии в Никарагуа.
«Каждый американский гражданин будет негодовать, узнав, что высокопоставленные чиновники Никарагуа глубоко вовлечены в незаконный оборот наркотиков, – заявил Рейган. – Нет такого преступления, до которого не опустились бы сандинисты. Это изначально преступный режим, мы должны с ним бороться!»
О Барри Силе не было сказано ни слова.
Через четыре месяца после смерти Барри Сила Дик Грегори и Эл Уинтерс отправились в секретное место за пределами Майами, известное как «подводная лодка». Это было небольшое помещение, расположенное у берега залива. Такое название оно получило потому, что его обитатель не знал, где он находился – под землей или под водой. Там были спальня, ванная комната и телевизор и, разумеется, не было окон. Для проникновения на «подводную лодку» требовалось пройти по длинным и запутанным ходам. Безопаснее места в Южной Флориде для важного свидетеля невозможно было придумать. Именно там и спрятали Макса Мермельштейна.
Смерть Сила потрясла Макса, который теперь оказался главным живым свидетелем против Хорхе Очоа и Пабло Эскобара. В какой-то мере он стал преемником Барри Сила в качестве самого важного осведомителя по делам о наркотиках в США. Два федеральных прокурора пришли допросить Макса по разным причинам. После смерти Сила Грегори понадобился свидетель, чтобы перекроить дело против Хорхе Очоа. Его экстрадиция из Испании снова была под вопросом благодаря юридическим маневрам его адвокатов. Уинтерс превратился из обвинителя Сила в мстителя за его гибель. Ему предстояло вести дело против убийц пилота в Батон-Руж. Макс непрерывно курил, пока слушал о подробностях гибели Сила. Уинтерс сказал, что орудием убийства был МАК-10.
Внезапно Макс начал засыпать его вопросами:
«Серийный номер был сбит?»
«Да», – подтвердил Уинтерс.
«В таком случае, возможно, я смогу его опознать. По-моему, именно это оружие тестировали в моем доме во Флориде!» – выпалил Макс.
Агентов немедленно отправили в дом, который Макс когда-то арендовал в Голден-Бич. Они осмотрели стену и, конечно же, обнаружили пять пуль 45-го калибра. Нарезка на пулях совпала с нарезкой на тех, которыми стреляли в Сила. Таким образом, Макс напрямую связал Медельинский картель с убийством Барри. В следующем месяце, основываясь на информации от Мермельштейна, большое федеральное жюри Батон-Руж заочно предъявило обвинение Фабио Очоа, Пабло Эскобару и Рафаэлю Кардоне. Оно гласило: «Заговор с целью убийства информатора УБН Барри Сила».
25. Дворец правосудия
В один из августовских дней 1985 года член Верховного суда Альфонсо Патиньо находился в своем кабинете во Дворце правосудия в Боготе, когда раздался телефонный звонок. «Признай договор об экстрадиции незаконным», – заявил хриплый голос в трубке.
«Что? – переспросил изумленный Патиньо. – Кто это?»
«Мы хотим, чтобы ты признал договор об экстрадиции незаконным».
И положили трубку. Патиньо это показалось странным. Кем был этот человек? Как он узнал его личный номер? Он пока решил ничего не рассказывать об этом своей жене Марии Кристине, но позже передумал. «Будь осторожна», – предупредил он ее.
«Что случилось?» – спросила она. Патиньо ответил, что ничего особенного. Просто суд рассматривал оспаривание конституционности двустороннего договора Колумбии и США об экстрадиции. И, как он сам понял из газет, некоторым преступникам, особенно – торговцам, был крайне невыгоден этот документ. Впрочем, его это не особенно волновало. Он делал свое дело – заботился о соблюдении закона и ничем не мог быть полезен наркоторговцам. Что им могло понадобиться?
В начале сентября Патиньо получил три письма. Во всех было то же самое требование, что и озвученное по телефону. В конце каждого письма стояла подпись «Экстрадируемые». Патиньо не говорил о письмах со своими коллегами по конституционной палате Верховного суда. Он не хотел, чтобы они знали о поступающих ему сообщениях, да и сам не хотел знать, сталкивались ли они с подобным.
«У меня небольшие проблемы, – сказал он Марии Кристине. – Измени маршруты своих поездок и не рассказывай мне по телефону о своих планах, и, пожалуйста, будь очень, очень осторожна».
После этого Патиньо признался своим коллегам, не вдаваясь в подробности, что колумбийские торговцы кокаином пытались повлиять на его позицию по вопросу экстрадиции. Верховный суд Колумбии состоял из двадцати четырех судей в четырех палатах: гражданской, трудовой, уголовной и конституционной. Экстрадиция относилась к конституционным вопросам. Решение должны были вынести Патиньо и другие судьи его палаты. Любое их заключение практически гарантировало одобрение на пленарном заседании суда.
Сначала Альфонсо и Мария Кристина Патиньо были скорее шокированы, чем напуганы письмами и телефонными звонками. Патиньо принадлежал к одной из самых уважаемых семей Колумбии, которые занимали государственные посты из поколения в поколение. Сам Альфонсо был известным юристом и членом одного из лучших Верховных судов в истории Колумбии. Мария Кристина являлась высокопоставленным чиновником в Министерстве иностранных дел. Она отвечала за управление дипломатическими представительствами Колумбии и другой госсобственностью по всему миру. Такие люди были недосягаемы для преступников. Но так было раньше.
14 сентября пришло второе письмо. Альфонсо получил два экземпляра, а Мария Кристина – три. Оно начиналось со слов: Hola, Perro («Привет, собака!»). В нем была приписка: «Мы знаем о тебе все». К письму прилагалась магнитофонная кассета с отрывками нескольких частных бесед Альфонсо и Марии Кристины из их рабочих кабинетов в суде и в Министерстве иностранных дел. Особенно привлекла внимание информация о предстоящей инспекционной командировке сеньоры Патиньо по европейским посольствам Колумбии: «Мария Кристина не доживет до поездки», – предупредил голос на пленке.