Но Белисарио Бетанкуру уже ничего не могло помочь. 10 ноября он выступил на поминальной мессе по погибшим судьям, а оставшиеся в живых служители правосудия объявили бойкот службе, испытывая отвращение к его речам. Бетанкур наконец-то поверил в связь партизан и наркоторговцев, точно так же как раньше убедился в целесообразности экстрадиции после того, как картель убил Лару Бонилью. Только смерти были для него убедительным аргументом. До него дошло, что Медельинский картель начал убивать Колумбию.
26. Закат Бетанкура
Последние полгода на президентском посту Бетанкура пришлись на 1986-й. И если начало его правления ознаменовалось всеобщим энтузиазмом, то в конце поддержки граждан практически не осталось.
Буквально за несколько месяцев народное доверие к нему серьезно пошатнулось. Всего через восемь дней после кровавой бойни во Дворце правосудия произошло разрушительное извержение вулкана. Поток лавы почти полностью сжег городок Армеро в долине реки Магдалены. В единочасье погибло более 22 тысяч людей. Помощь прибыла только через несколько дней и была не особенно эффективной, а масштаб случившегося бедствия явно недооценили наверху. Потоки критики непрестанно лились на правительство, покрывая солью незаживающие политические раны Бетанкура.
На него продолжали сыпаться проклятия за побоище во Дворце правосудия. Бетанкур так и не смог внятно объяснить, почему он отказался от переговоров с M-19 в самом начале осады. Да и в целом хваленый «мирный процесс» Бетанкура оказался невыполненным. За несколько месяцев до осады правительству вроде бы удалось добиться от M-19 прекращения огня. Атака на Дворец правосудия все перечеркнула. В таком случае разве был какой-то смысл пытаться договориться о мире с дикарями?
Очевидно, Бетанкур все еще считал, что это возможно. И в начале 1986 года он еще мог назвать это в числе своих главных достижений. Хотя с M-19 инициатива по примирению провалилась, с более крупной и влиятельной группировкой – ФАРК – все шло успешно. В ней состояли члены коммунистической партии и несколько марксистов. Они объединились в «Патриотический союз» и заявили о намерениях участвовать в парламентских выборах в марте. Бетанкур не мог баллотироваться на второй срок, но, если бы он договорился с ФАРК о сотрудничестве, его «мирный процесс» имел бы все шансы на продолжение при новом президенте.
Бетанкур предпочел проигнорировать, что «мирный процесс», как и практически любая другая политическая инициатива в Колумбии, уже был скомпрометирован Медельинским картелем. С тех пор как посол Тамбс два с половиной года назад ввел в обиход термин «наркопартизаны», в Колумбии укрепилось убеждение, что ФАРК и картель действительно повязаны грязными делами в восточных «льянос».
К началу 1986 года наконец это признали и силы безопасности Колумбии. Налеты на кокаиновые лаборатории в джунглях всегда планировали с учетом того, что полиции будут противостоять хорошо обученные партизанские боевики.
Но появились доказательства, что отношения партизан и картеля стали ухудшаться. Практически с того самого момента, когда «Патриотический союз» заявил об участии в выборах, нападения на его лидеров стали происходить слишком часто. Многие колумбийцы, особенно те, кто жил в «льянос», знали, что ФАРК и картель жестко конкурируют между собой из-за контроля над кампесино, которые выращивали коку. Обе стороны становились все более нетерпимыми из-за агрессивных способов ведения дел. По сути, джунгли были вотчиной ФАРК, и картель знал, что им не победить партизан на их территории. Наркобоссы могли сделать только то, что умели лучше всего, – ликвидировать городских членов группировки. Поэтому они постоянно атаковали «Патриотический союз».
В 1986 году картель вступил в прямую конфронтацию с колумбийским правительством, начал систематически нападать на правительственные учреждения и уничтожать любых чиновников, которые стояли у него на пути.
На тот момент система уголовного правосудия Колумбии на деле была фикцией. Картель убивал, когда хотел и кого хотел, а убийц не то что не наказывали, их даже не ловили. Судьям все так же мало платили, и они оставались беззащитными. Они работали в ужасных условиях и практически не могли исполнять свои обязанности. К середине 1986 года атмосфера в судах стала напряженной и озлобленной, а разбирательства превращались в абсурд. Когда Америка попыталась передать 290 000 долларов на административную реформу в столичном колумбийском суде, профсоюз юристов категорически отверг эту инициативу, назвав ее «еще одним шагом оскорбительной политики вмешательства США во внутренние дела других государств».
Картель убил еще одного из министров юстиции Бетанкура, а его преемнику постоянно угрожали смертью. Генеральный прокурор, который должен был стоять на страже закона, ездил в Панаму, чтобы выслушать предложение картеля для заключения перемирия. В Верховном суде царил хаос. Главный судья Фернандо Урибе Рестрепо, преемник Альфонсо Рейеса Эчандии, из-за угроз расправы со стороны картеля подал в отставку в марте, проведя на посту всего четыре месяца. Его сменил Немесио Камачо Родригес, но и он покинул пост в январе 1987 года по той же причине. 31 июля 1986 года убийцы на мотоциклах устроили засаду судье Эрнандо Бакеро Борде, последнему представителю старой гвардии жестких сторонников экстрадиции. Бакеро ехал в лимузине с шофером в сопровождении охраны из мотоциклистов. Кроме него, боевики убили его телохранителя и случайного прохожего. Жена Бакеро, водитель, полицейский из мотоциклетного эскорта и еще один прохожий получили ранения. Бетанкур возложил вину на абстрактных «наемных убийц и организованную преступность».
«Год назад стать судьей было мечтой каждого юриста, а теперь все прячутся или уходят из системы правосудия, лишь бы их не назначили на этот пост», – так описал печальное состояние Верховного суда Колумбии в середине года один бывший судья.
Многие жители страны продолжали настаивать на том, что с картелем нужно договариваться, по-прежнему будучи убежденными, что кокаин – это проблема гринго, а не Колумбии. Но в 1986-м это уже не соответствовало правде. В Боготе кокаин стоил 15 долларов за грамм, что вполне было по средствам любому колумбийцу из среднего класса. Для тех, кто победнее, всегда оставался «базуко» по самой низкой цене, который массово употребляли в трущобах больших городов. Точной статистики никто не вел, но специалисты по реабилитации наркоманов оценивали количество зависимых от кокаина в Колумбии в районе трех миллионов человек[63]. В низкокачественном «базуко» часто находили следы этилированного бензина, керосина, эфира, серной кислоты и других химических веществ, которые используются в процессе переработки кокаина. Все они приводили к необратимым последствиям для мозга.
И все же в какой-то степени колумбийцы верно полагали, что в стране «нет серьезной проблемы с наркотиками». Серьезная проблема в Колумбии была с институтами власти. Картель скомпрометировал все из них – суды, политические партии, Конгресс, полицию. Скомпрометирована была бо́льшая часть профессиональной футбольной лиги и даже бои быков – там тоже ничего не решалось без участия наркоторговцев. Партизанское движение, которое насчитывало уже тридцать пять лет истории, и то в момент испортило себе репутацию связями с наркобизнесом.
Но несмотря ни на что, экстрадиция все же продолжалась, а министр юстиции Парехо Гонсалес при полной поддержке Бетанкура оставался последовательным и неумолимым в преследовании наркоторговцев. К концу 1986 года Колумбия в общей сложности выдала тринадцать человек. Всех, кроме одного из них, обвиняли в преступлениях, связанных с наркотиками.
Но лидеров картеля так никто и не поймал. Эскобара и Гонсало Родригеса Гачу регулярно видели в Медельине, в провинции Кундинамарка неподалеку от Боготы и в Гуавьяре, где у Мексиканца были плантации коки. Карлоса Ледера время от времени встречали в разных городах, но большую часть времени он оставался в джунглях. Хотя Хорхе Очоа и сидел в тюрьме в Испании, но его бизнес уцелел и работал как часы под управлением его братьев.
Члены картеля были как невидимки, но их присутствие тем не менее ощущалось постоянно и как никогда ранее. Картель хотел отменить договор об экстрадиции, но правительство по-прежнему отказывалось принимать их требования. 1986-й станет годом насилия, с которым Колумбия не сталкивалась никогда. Основным мотивом этого беспредела была экстрадиция. Дворец правосудия оказался лишь увертюрой, теперь же начиналось основное действие.
Год начался с вендетты в Медельине. Ходили слухи, что Очоа лишились большого груза в США и по этой причине отказались платить перевозчикам. Те пришли в ярость и попытались взыскать причитающееся с Очоа проверенным временем способом – похищением людей с последующим удержанием в заложниках вплоть до полной выплаты долга. Что, разумеется, вызывало ответную реакцию картеля. В результате на конец января и начало февраля было убито более двадцати человек.
Шурина Хорхе Очоа, Родриго Пардо Мурильо, похитили, а затем жестоко прикончили в отместку за ранее совершенное им убийство члена другой группировки. Пабло Корреа Арройаве, еще одному шурину Очоа и ключевой фигуре в «Лос Паблос», устроили засаду и убили на улице. Один из замов руководителей картеля, Пабло Корреа Рамос, играл в любимый софтбол на стадионе в Медельине, когда внезапно двое зрителей вытащили пистолеты-пулеметы и изрешетили его пулями.
Через несколько недель после этих атак, 19 марта, полиция Медельина обнаружила трупы двух панамцев. Это были Рубен Дарио Паредес Хименес, сын предшественника генерала Норьеги на посту главнокомандующего вооруженными силами Панамы, и Сезар Родригес Контрерас, бывший военный летчик и доверенное лицо Норьеги. Оба зарегистрировались в отеле «Нутибара» в центре Медельина 11 марта, а через два дня исчезли. Согласно федеральному обвинительному акту США в 1988 году, панамцы приехали, чтобы встретиться с членами картеля и договориться о сделке на 322 килограмма кокаина. В документе утверждалось, что они находились в Медельине с ведома и при поддержке Норьеги.