Вскоре он уже летел чартерным самолетом в неизвестном направлении навстречу новому году.
По поводу повторного освобождения Очоа как в Колумбии, так и в США выразили сожаление – банальные и предсказуемые заявления. Разумеется, это ничем не помогло. Поговаривали, что Очоа залег на дно в Бразилии, где, возможно, ему помог обосноваться Эскобар.
Несмотря на то что 1988 год начался с того, что правительство снова предприняло решительные действия, картель продолжил наносить сильные удары в ответ.
18 января состоялась вариация на тему ситуации с Гомесом Мартинесом. Вооруженные люди похитили Андреса Пастрану Гомеса, кандидата от Консервативной партии на пост мэра Боготы, из штаб-квартиры его предвыборной кампании. В первых сообщениях похитители представились партизанами М-19, но группировка отрицала свою причастность к преступлению. Через пару дней друзья Пастраны были почти уверены, что он попал в руки картеля. Пастрана, как и Гомес Мартинес из Медельина, был журналистом, редактором и ведущим боготинского телеканала «ТВ-Ои», а также ярым противником незаконного оборота наркотиков.
Через неделю на рассвете генеральный прокурор Ойос простился с невестой и сел в «мерседес» с водителем, чтобы совершить короткую поездку в медельинский аэропорт неподалеку от Рио-Негро. Как обычно, он провел выходные в своем загородном домике и рано утром в понедельник направлялся в Боготу на работу.
Три машины с боевиками устроили засаду на окраине аэропорта около семи утра, они изрешетили лимузин пулеметными очередями, пока пассажиры пригородных автобусов в шоке наблюдали за происходящим. Шофер и телохранитель Ойоса скончались на месте. Самого Ойоса, тяжело раненного и истекающего кровью, боевики вытащили из лимузина, запихнули в одну из своих машин и увезли.
Президент Барко приказал поставить полицейские кордоны по всей территории вокруг места засады. В полдень поисковики связались по рации со штаб-квартирой. Пока искали Ойоса, они нашли и освободили Пастрану, целого и невредимого, который провел неделю в маленьком фермерском доме менее чем в восьми километрах от места засады.
Пастрана подтвердил, что его взяли в заложники наркоторговцы. Он решил, что его тоже хотят использовать как посланника, а-ля Гомес Мартинес. Пастрана сообщил, что преступники рассказали ему о планах похитить других людей с той же целью, включая генерального прокурора Ойоса.
Но вызволить Ойоса не удалось. Около четырех часов дня поступил анонимный звонок от представителя «Экстрадируемых», который сообщил полиции, что найти то, что осталось от генерального прокурора, можно в поле в паре километров от места, где держали Пастрану. Ойоса страшно изувечили, его позвоночник был раздроблен. Когда его несли, он был парализован и умирал.
«Мы казнили генерального прокурора, сеньора Карлоса Мауро Ойоса, как продажного предателя колумбийского народа, – заявил звонивший полицейским. – Слушайте внимательно: война продолжается».
33. «Кокаиновый Генри Форд»
Арест и экстрадиция Ледера привлекли колоссальное внимание общественности. Еще ни разу перед американским правосудием не представал наркоделец такого масштаба. Ажиотажа добавил и сам процесс транспортировки Ледера на «Аэрокоммандере». Впервые должен был состояться суд над одним из главарей Медельинского картеля. Агентам УБН приказали быть начеку, ведь вероятность мести крайне высока. Все вокруг были готовы к худшему.
Как только «Аэрокоммандер» коснулся земли международного аэропорта Тампа в два часа ночи 5 февраля 1987, его сразу взяли в кольцо федеральные агенты, вооруженные автоматами и дробовиками. Всего за десять секунд Ледера вывели из самолета и сразу же посадили в синий четырехдверный седан. Машина в сопровождении четырех других помчалась в центр Тампы. Там Ледера оставили под стражей в небольшой комнате в здании федерального суда.
Утром Ледер предстал перед судьями, он был собран и спокоен и время от времени ухмылялся. Он говорил по-английски почти идеально, присутствовал лишь легкий акцент. Ледер сказал то, что удивило всех:
«А денег у меня нет».
«Это достоверная информация?» – уточнила судья Элизабет Дженкинс.
«Да, ваша честь, – улыбнулся Ледер. – Большинство моих счетов заморожено правительством Колумбии».
Дженкинс назначила государственного защитника, который должен был представлять Ледера на следующем заседании. На этом процессе должно было решиться, остается ли он в Джексонвилле без права на залог или предстанет перед судом по обвинению 1981 года, собственно, по которому и возникли основания для его экстрадиции. Если бы его признали виновным, ему грозило бы максимальное наказание в виде пожизненного заключения без права на досрочное освобождение плюс еще 135 лет тюрьмы по остальным делам.
Появление Ледера в суде в Тампе стало поводом для его первой встречи с прокурором США Робертом Мерклом, который почти четыре года назад прилетел в Боготу, чтобы лично подать заявление о его экстрадиции. Мерклу Ледер показался каким-то потрепанным, хоть и в отличной физической форме – мускулы Карлоса просматривались под обтягивающей футболкой. При этом Меркла удивило, что, несмотря на светивший ему срок, Ледер выглядел невозмутимым.
Для борьбы с Медельинским картелем нужен был лучший из лучших, и для этой цели прекрасно подходил Роберт Меркл. К своим сорока трем годам он являлся одним из выдающихся представителей закона среднего округа Флориды. Меркл обладал внушительной комплекцией, весил 110 килограммов и когда-то играл на позиции защитника за футбольную команду «Нотр-Дам». У него были светлые, коротко подстриженные волосы и яркий румянец. На посту окружного прокурора Меркл боролся с коррупцией с таким рвением, что его прозвали «Бешеный Пес». Он даже выступал против губернатора Флориды Боба Мартинеса на процессе о взятке. Мартинеса не признали виновным, но ему пришлось дать показания и столкнуться с сокрушительными вопросами Меркла. Девять из двенадцати присяжных заявили репортеру «Майами Геральд», что не поверили оправданиям губернатора.
Ярлык «Бешеный Пес» во многом искажал представление о Меркле. Он действительно был агрессивен в своей работе, но при этом являлся блестящим судебным тактиком и так быстро принимал решения, что его аргументы часто опережали ответы адвокатов. Вне зала суда он был отличным семьянином, обожал петь и играть на гитаре. В год он зарабатывал 70 000 долларов – сущие гроши по сравнению с тем, что ему могла бы приносить частная практика. Но он был бесконечно предан своей службе на государственном посту. Он бы очень высокого мнения о себе и с презрением относился к посредственностям. Теперь в тиски Боба Меркла попал Карлос Ледер.
На слушаниях в Тампе Меркл настаивал на немедленном задержании Ледера без права на залог, заявив, что судьям угрожали смертью.
«Это ложь!» – заорал Ледер.
«Да, это так. Он говорил, что если его поймают, то его люди будут убивать по одному федеральному судье в неделю до тех пор, пока его не освободят», – сказал помощник прокурора Эрнст Мюллер, заместитель Меркла.
После слушания приставы увели Ледера под пристальным контролем снайпера с крыши. Ледера доставили самолетом на военную базу рядом с Джексонвиллем и поместили в одиночную камеру. Его точное местонахождение держали в секрете даже от назначенных судом адвокатов.
На слушании дела Ледера в Джексонвилле 9 февраля потребовались такие же беспрецедентные меры безопасности, что и в Тампе. Металлодетекторы были настолько чувствительными, что многим пришедшим на процесс пришлось разуться, потому что даже на гвозди в обуви срабатывал сигнал тревоги. По коридорам здания суда водили специально обученную полицейскую собаку на предмет обнаружения бомбы. Машинам запретили парковаться на ближайших четырех улицах, прилегающих к зданию суда.
Ледер сказал, что лишился доступа к деньгам на адвоката, потому что колумбийское правительство заморозило его активы. Меркл обратил внимание на то, что на руке Ледера был золотой «Ролекс»: «Вы знаете, что эти часы стоят примерно шесть тысяч долларов?»
«Нет, – ответил Ледер. – Мне их подарили».
На слушании общественный защитник Ледера Розмари Кэкмис обвинила Пабло Эскобара в том, что он подставил ее клиента.
«Ваша честь, мы считаем, что его выдал полиции криминальный деятель Пабло Эскобар», – сказала Кэкмис. В подробности она вдаваться не стала.
Судья вынес решение, что Ледер останется под стражей без права на залог на время судебного разбирательства. К концу дня дела у Ледера пошли совсем худо. Налоговое управление США заявило о праве взыскания с него суммы в 70 миллионов долларов, подсчитав, что только в 1979 и 1980 годах он заработал 300 миллионов долларов на контрабанде кокаина.
Затем Ледера доставили в федеральную тюрьму строгого режима в Марионе, штат Иллинойс. Это как нельзя лучше демонстрировало, насколько опасным преступником его считали в США. «Марион» был самой жестко охраняемой тюрьмой в стране – современный аналог «Алькатраса». В сравнении с ней «Данбери», где он сидел в прошлый раз, казался детским лагерем. Согласно положению Министерства юстиции по исполнению наказаний, в «Марион» направляли заключенных, «которые демонстрировали неспособность прилично вести себя в обычных тюрьмах строгого режима». Другими словами, условия в «Марионе» были суровей некуда. В течение трех с половиной лет там соблюдался формат полной изоляции – все 350 заключенных были заперты в камерах размером три на четыре метра на двадцать три часа в сутки. А Карлос Ледер стал одним из тех немногих в истории, кого отправили в «Марион» еще до вынесения наказания.
Оттуда Ледера перевели в Талладегу, штат Алабама, чтобы облегчить условия посещения его адвокатам. Но и там его снова держали в полной изоляции. Некоторое время спустя его адвокаты пожаловались, что сокамерник Ледера, психически больной заключенный, «проводит бо́льшую часть ночи и дня, крича и издавая неразборчивые громкие звуки, и что Ледер не может спать ни днем, ни ночью из-за непрекращающегося шума». Затем его перевели в тюрьму строгого режима в Атланте, опять же для того, чтобы его адвокаты смогли быть ближе. Ледера держали в изоляции, но спал он на полу в коридоре ввиду отсутствия пустующих камер. В зарешеченны