х камерах вокруг него сидели больше тысячи беженцев-кубинцев с «Мариэльского исхода»[72]. «Мариэлитос» тоже не давали ему спать. «Первобытные вопли ежеминутно сотрясают воздух, и время от времени шум становится настолько всепроникающим, что человек даже не слышит собственных мыслей», – вновь жаловались адвокаты.
Через одиннадцать дней после того, как назначенный судом адвокат заявила, что Пабло Эскобар обманул ее клиента, в редакциях ведущих колумбийских газет появилось любопытное письмо. Его автором был Эскобар, который на тот момент скрывался.
В нем Крестный Отец признал, что «несколько раз ссорился с Ледером, но ни за что бы не совершил такой низкий и трусливый поступок, как выдать его властям». Эскобар был возмущен словами адвоката и заявлял, что это часть американского плана по нападению на его «высокую добродетель».
Но Карлос Ледер не собирался вверять свое будущее в руки назначенных судом адвокатов. Его эмиссары начали обхаживать лучших юристов Майами. По слухам, в юридических кругах предлагаемый гонорар достигал 2,5 миллиона долларов, что в тридцать раз превышало годовую зарплату Боба Меркла. Удивительно, но несколько ведущих юристов по наркоделам в Майами отказались от дела. Они опасались нового федерального закона по борьбе с отмыванием денег, который объявлял преступлением получение адвокатом гонорара из незаконных источников. Прецедентов еще не было, но мысль о том, как Меркл сможет использовать этот закон, у многих отбила желание рисковать карьерой.
Однако в конце концов люди Ледера связались с двумя лучшими адвокатами в Майами – Эдом Шохатом и Хосе Киньоном. Шохат выступал на стороне защиты во многих крупных делах о наркотиках в Майами, в которых были замешаны колумбийцы, в том числе Эрнан Ботеро. Коллеги описывали его как «образцового адвоката – компетентного, этичного и очень дотошного». Шохат был чрезвычайно умным аналитиком, остроумен и напорист в зале суда – идеальный оппонент для Боба Меркла. Бо́льшая часть аргументов точно будет с его стороны. Киньон, бывший государственный обвинитель, был американцем кубинского происхождения и с клиентом общался на испанском. В зале суда он действовал с невероятной легкостью и был известен умением наладить контакт с присяжными и свидетелями.
Из-за задержек дата судебного разбирательства постоянно сдвигалась с конца весны до начала осени. Однажды во время однодневного предварительного слушания в мае 1987 года произошла любопытная вещь. Адвокаты пытались добиться перевода своего клиента из Атланты в исправительный центр на юге Майами, когда Меркл преподнес сюрприз: оказывается, Ледер направил письмо вице-президенту Джорджу Бушу с предложением сотрудничества в обмен на упразднение наказания. Меркл сказал, что письмо «дошло до Белого дома», но он не мог обнародовать его содержание, потому что судья приказал его засекретить. Меркл назвал письмо глупым и добавил, что администрация Буша тоже не восприняла его всерьез. Меркл не собирался заключать с Ледером никаких сделок. После слушания адвокаты отрицали, что их клиент пытался стать информатором.
«Вне всякого сомнения, это абсолютная ложь, Карлос Ледер ни с кем не сотрудничает, – сказал Киньон и добавил: – Это письмо было неправильно истолковано».
Но на следующий день «Майами Геральд» вышла с заголовком: «ПРЕДЛОЖЕНИЕ ОБВИНЯЕМОГО КОЛУМБИЙСКОГО НАРКОБАРОНА О СОТРУДНИЧЕСТВЕ НАЗВАЛИ БЕСТОЛКОВЫМ». В подвале тюрьмы в Норт-Дейде Джордж Янг с отвращением прочитал в газете об этой истории. Он вновь ощутил предательство Ледера, от которого страдал долгие годы. Агенты ФБР связались с Янгом в 1986 году и предложили поехать в Колумбию, чтобы заманить Ледера в ловушку. Он выразил готовность, но в ФБР не знали, что у Янга на Ледера свои планы. Если они наконец встретятся, он просто намеревался отомстить и попытаться убить бывшего партнера. Но задуманному не было суждено сбыться – Ледера арестовали. Янгу предложили дать показания, но он отказался. Стукачом он быть не хотел. Янг отбывал срок в пятнадцать лет за ввоз в США трехсот килограммов кокаина. Если Ледер соберется доносить на подельников, что ж, тогда и Янгу тоже было что рассказать. Он связался с ФБР, а позже написал подробное письмо о Карлосе Ледере.
К 17 ноября 1987 года, когда суд над Карлосом Ледером наконец начался, Меркл собрал огромное дело, которое корнями уходило в Данбери в 1974 году и в Медельин в 1985-м. Стратегия Меркла была дерзкой. Он наметил курс, который выходил далеко за рамки преступлений, перечисленных в обвинительном заключении по делу в Джексонвилле, ведь оно касалось только актов контрабанды, совершенных в период с 1978 по 1980 год. Меркл планировал представить многолетние махинации Ледера как один большой заговор, целью которого было желание засыпать США кокаином. Впервые в американском суде прокурор попытался обрисовать общую картину Медельинского картеля.
Вступительная речь Меркла началась высокопарно: «Это дело перенесет вас во времени в 1974 год, а затем мы отправимся вперед на долгие годы, в течение которых Карлос Ледер преследовал свою мечту – стать королем транспортировки кокаина». Далее он добавил: «В транспортировке кокаина он был как Генри Форд для автомобильной промышленности. Он считал, что американское общество находится в упадке. Кокаин был для него методом ввергнуть в мрачное будущее США, которые только приходили в себя от “Уотергейта” и Вьетнама и оттого были особенно восприимчивы к кокаиновому соблазну».
На следующий день, когда настал черед адвокатов, они назвали своего клиента «Джо Ледер» и сказали, что он просто был несмышленым молодым колумбийцем, которого подставили американские контрабандисты марихуаны.
«Это дело – противостояние Джо и правительства Соединенных Штатов, – заявил Эд Шохат. – Суд над Джо Ледером стал cause célebre[73], подобного которому, вероятно, еще не бывало в истории правоохранительных органов».
Шохат настаивал, что его клиент отправился на Норманс-Кей, чтобы превратить остров в курорт, и подружился там с Эдом Уордом. Когда полиция арестовала Уорда, по словам Шохата, Уорд оболгал Ледера, чтобы избежать ответственности.
«Джо Ледер стал собственным злейшим врагом, – сказал Шохат. – Он был молодым, богатым, дерзким колумбийцем и, мягко говоря, любил пустить пыль в глаза. Он делал вещи, из-за которых у Уорда появились намерения втянуть его в свои планы… Он наговорил лишнего, из-за чего и пострадал от УБН».
Наверное, Карлосу Ледеру судебный процесс в Джексонвилле показался бесконечно длинной кошмарной версией сериала «Это твоя жизнь»[74]. Эд Уорд согласился дать показания против Ледера еще в 1981 году и даже не предполагал, что когда-то ему придется выполнить свое обещание. Теперь он стал ключевым свидетелем. Когда Ледера арестовали девять месяцев назад, люди из его прошлого начали появляться буквально из ниоткуда. После того как Джордж Янг написал письмо, оно привлекло внимание обвинения, и теперь он должен был стать первым свидетелем. Всплыл и Стив Яковац, который работал механиком по ремонту автомобилей в Форт-Лодердейле. Он тоже написал письмо и также должен был дать показания. Несколько бывших сотрудников Ледера с Норманс-Кей как будто бы восстали из мертвых – их вытаскивали из тюремных камер по всей стране. Ричард Бланкеншип, пожилой морской летчик времен Второй мировой войны, который в свое время возил наркотики для Ледера, захотел дать показания, когда прочитал в газете, что тот угрожал убить американских судей. «Я американский заключенный и люблю свою страну, – сказал Бланкеншип. – Мистер Ледер, угрожая моей стране, вы угрожаете мне!»
Давно забытые секреты раскрывались в зале суда Джексонвилла. Эбен Манн, пилот «Континентал Эарлайнз», заявил, что девять лет назад он перевозил товар для Ледера. Расс О’Хара, калифорнийский диск-жокей, который теперь вел кампанию против наркотиков на своей радиостанции, тоже дал показания, что работал на подсудимого. Уолтера Кронкайта, который на тот момент уже ушел с Си-би-эс, вызвали для дачи показаний о том, как почти десять лет назад его выгнали с Норманс-Кей.
Янг выступал первым и рассказал всю историю, начиная с Данбери, а затем и о Норманс-Кей вплоть до своего последнего телефонного разговора с Ледером в 1985 году. В свои сорок пять Янг выглядел потрепанным – сказывалось разрушительное действие кокаина. Он был невысоким, с длинными каштановыми волосами и с множеством морщин. Янг заработал и потерял на кокаине целое состояние, по его собственным подсчетам – 10 миллионов долларов, а в итоге лишился еще и свободы. Это был человек, которому больше нечего терять. Пока Янг давал показания, он плотоядно ухмылялся, наконец-то наслаждаясь местью, которая ускользала от него столько лет.
Пока Янг давал показания, Меркл привел в зал суда Барри Кейна. Кейн, ныне преуспевающий адвокат из Массачусетса, отказался давать показания в пользу правительства. Меркл вызвал Кейна в суд, чтобы Янг мог опознать в седовласом мужчине в костюме за 700 долларов пилота, который доставил первую крупную партию кокаина Карлоса Ледера.
Винни Полли, которая перевозила чемоданы с кокаином из Антигуа в США, выступила после Янга. Полли была настроена враждебно по отношению к суду и перед дачей показаний пыталась встретиться с адвокатами, чтобы те передали Карлосу, что она не хочет свидетельствовать против него.
«Я всегда относилась к мистеру Ледеру с огромным уважением и любовью, – заявила Полли. – Это великий человек!»
На допросе Меркла она призналась, что добровольно стала дилером Ледера, а затем пристрастилась к наркотикам и сама.
Из-за тоски по Ледеру Полли улетела в Медельин, чтобы быть рядом с ним и его семьей.
«Там все ищут любви, а не наркотики», – заявила она Мерклу.
Эд Уорд был ключевым свидетелем обвинения и провел в суде неделю. Пока Уорд рассказывал свою длинную историю о контрабанде на Норманс-Кей, Карлос Ледер часто плевался и с отвращением качал головой.