давал своему другу, премьер-министру Линдену Пиндлингу. К концу судебного процесса офис Меркла уже руководил расследованием дела Пиндлинга перед большим жюри присяжных.
Возможно, самыми разрушительными из всех свидетельских показаний стали радио- и телеинтервью, которые Ледер давал в Колумбии – одни из последних доказательств, представленных присяжным. В знаменитом интервью боготинскому радио «Караколь» 28 июня 1983 года Ледер сказал, что не будет отрицать, что помогал колумбийской «бонанзе»[76].
«Это была наша обязанность, во что бы то ни стало вернуть деньги нашим людям, – говорил Ледер. – Вот как все было. Это можно назвать мафией, можно назвать синдикатом, можно назвать бонанзой, можно называть как угодно, но правда в том, что и это так и есть. Да, Колумбия не может отрицать, что она является крупнейшим в мире производителем марихуаны и кокаина, но мы делали это для всего народа».
Ледер возложил вину за проблему с наркотиками на США: «Там сорок миллионов курильщиков марихуаны и двадцать пять миллионов потребителей кокаина… То, о чем я их прошу – помочь колумбийскому наркоману, которого они сами же и совратили. И чтобы они помогли бороться с наркоманией, существующей в Колумбии из-за США…»
Записи были потрясающими. Они демонстрировали Карлоса Ледера во всей красе: человека с поверхностными суждениями, ярого националиста, ушлого дельца, который в свое время смекнул, на чем можно заработать. А самое примечательное, что на пленках был торговец кокаином, пытающийся объяснить свой кодекс чести. Как если бы Аль Капоне пытался оправдать занятие контрабандой на национальном телевидении. Ледер, по его собственным словам, стал жертвой окружающей среды, всего лишь бедным колумбийским крестьянином, который чего-то добился сам. То, как он описывал Норманс-Кей, совпадало с рассказами информаторов о мечте Ледера: создать способ транспортировки кокаина, благодаря которому не придется возить мелкие партии в чемоданах. Но записи, хотя и были изобличающими, не были равносильны признанию. Он всегда уходил от ответа, когда задавали конкретные вопросы о его причастности.
«Я никогда не перевозил наркотики, – утверждал он. – Просто моя земля благодаря расположению в трехстах километрах от Соединенных Штатов предоставила возможность колумбийцам с маленькими чемоданчиками, которых там ловили, как мух, попасть туда с помощью других перевозчиков».
Когда Меркл закончил с представлением доказательств, адвокаты Ледера сделали неожиданное заявление: они не станут вызывать никаких свидетелей. Будет только заключительное слово главного адвоката Эда Шохата.
Прения сторон начались 10 мая 1988 года. Так совпало, что как раз в это время шла национальная неделя «Скажи наркотикам “нет”». В тот же день в «Майами Геральд» и «Нью-Йорк Таймс» вышли статьи на целую полосу, оплаченные багамским правительством. Под заголовком «Настоящая правда» авторы старательно превозносили неравную войну Багамских островов с незаконным оборотом наркотиков и явно пытались смягчить обвинения в коррупции против Пиндлинга.
«Нет никаких новых доказательств, заслуживающих хоть малейшего доверия, – утверждалось в статье. – Тем не менее нас осаждают надуманными обвинениями в делах восьми-девятилетней давности».
Заключительная речь Меркла заняла полтора дня. После этого выступал Шохат. Меркл заявил опровержение, а затем дело отдали на рассмотрение присяжным.
В своей речи Меркл решил коснуться двух тем, которые были не раз затронуты во время судебного процесса: соучастие американцев в возвышении Карлоса Ледера и губительная природа кокаина, которая стала причиной стремления к разрушениям в натуре Ледера. Драма, которая разворачивалась в зале суда, показала, что кокаин поломал жизни всех, кто к нему прикоснулся: Джорджа Янга, Винни Полли, Эда Уорда и, наконец, самого Ледера. По мнению Меркла, этот суд стал часом расплаты как для Ледера, так и для остальных причастных к этому.
«У Карлоса Ледера и Генри Форда много общего, – начал Меркл. – Генри Форд усовершенствовал массовую транспортировку автомобилей до американского потребителя. Карлос Ледер усовершенствовал массовую транспортировку кокаина до американского потребителя. Но различия между этими двумя мужчинами принципиальны. Мистер Форд стремился улучшить жизнь американского потребителя. Мистер Ледер стремился разрушить жизнь американского потребителя».
Меркл раскритиковал созданный защитой образ Ледера как бизнесмена, у которого был МАК-10 в руках. «Какой бизнесмен станет использовать именно такое оружие для защиты своей собственности?»
Меркл назвал свидетелей против Ледера «человеческими обломками», на которых остались шрамы от употребления кокаина. «Вы видели, как трагедия за трагедией сменялась в этом зале суда, – продолжал Меркл. – Они вели войну против общества вместе с мистером Ледером. Но Карлос все еще воюет. Он так и не остановился. С помощью этих людей мистер Ледер создавал и поддерживал систему взяточничества, насилия и личных унижений, и такие “обломки” есть в Колумбии, на Багамских островах и в Соединенных Штатах».
«Эти обломки – наследие мистера Ледера. Эти обломки в Колумбии, на Багамских островах и в Соединенных Штатах – открытые раны общества, и эти раны не залечить местью. Эти раны могут залечить только правосудие, правда и примирение».
В этот момент Меркл показал ложку для кокаина и сообщил, что одна равна 1/30 грамма. А Карлос Ледер, отметил Меркл, ввез в страну восемнадцать миллионов граммов – это эквивалент более миллиарда доз.
«Мистер Ледер беспринципно воспользовался предоставившейся возможностью: большим спросом в США на наркотики», – удрученно говорил Меркл. Он отвергал идею о том, что Ледер был гениальным организатором. «Его сила, леди и джентльмены, заключалась в том, что он умел извлекать выгоду из слабости других… разочарованных в жизни, искалеченных судьбой изгоев. Он подкупал, очаровывал или жестко устранял любые препятствия. Но наконец оказался в ситуации, когда больше не сможет это делать».
Шохат сменил Меркла на трибуне. Как и на протяжении всего судебного процесса, он вновь подвергал сомнению доверие к свидетелям обвинения. Если Меркл иногда говорил почти шепотом, то Шохат кричал, когда выступал перед присяжными от имени своего клиента. Он жестикулировал, подпрыгивал, размахивал руками, его даже трясло от возмущения.
«По этому делу правительство привело в зал суда двадцать девять легально подкупленных свидетелей», – сказал Шохат, подразумевая сделки о признании вины, которые были заключены с некоторыми из них в обмен на показания.
Затем снова настала очередь Меркла. В самом конце речи с опровержением его тон изменился и стал осторожным, даже мягким.
«Мистер Шохат сказал вам, что я пытаюсь заставить вас поверить, что мистер Ледер был причиной проблемы с наркотиками в Америке. Нет, это не так. На самом деле я говорю как раз обратное.
Самое поразительное в этом деле заключается в том, что значительная часть Америки являлась активным партнером мистера Ледера. Мистер Ледер рассказал на записях, что его действия были мотивированы ненавистью к Соединенным Штатам, но правда и в том, что все деньги мистера Ледера, все его оружие и вся его власть не могли заставить американских пилотов совершать для него полеты, не могли заставить американских бизнесменов продавать ему собственность, не могли заставить продавцов снабжать его самолетами за наличные, не могли заставить жертв преступлений мистера Ледера употреблять кокаин, как это делала Винни Полли и многие другие.
Это дело гораздо глубже, чем может показаться на первый взгляд. Это история об отсутствии любви, отсутствии ответственности перед обществом, как свидетелей по этому делу, так и мистера Ледера», – продолжал рассуждать Меркл.
«Поэтому ваш вердикт – это акт примирения с истиной, акт примирения с прошлым. У вас есть долг и привилегия вынести решение по этому делу, долг, от которого вы не должны уклоняться и которого вы не должны бояться. Спасибо», – закончил Меркл.
После этого судья Мелтон распорядился изолировать присяжных на время обсуждения. Когда присяжные покинули зал суда, Карлос Ледер повернулся к репортерам в зрительских рядах и поднял написанный от руки плакат: «Скажи расизму “Нет!”»
Присяжные не смогли вынести вердикт ни после первого дня обсуждения, ни после второго, ни даже после третьего. Наконец на четвертый день они попросили воспроизвести для них записи интервью Карлоса Ледера для колумбийского телевидения.
Две кассеты представляли миниатюрный портрет Карлоса Ледера, который защищался, изворачивался, оправдывался, невпопад смеялся и пытался переложить вину на кого-нибудь еще. Как будто бы Карлос Ледер лично подтвердил последние аргументы Боба Меркла. Присяжные увидели личность, которая была разрушена кокаином.
Сначала они ознакомились с видеоинтервью 1983 года, которое Ледер дал на следующий день после разговора с радио «Караколь». На Карлосе были спортивная куртка и водолазка, волосы взлохмачены.
Интервьюер спросил: «Любая страна, любая нация базируется на моральных принципах, и, конечно же, это относится и к Колумбии. А… Вам не кажется, что эти моральные принципы важнее денег?»
«Цель оправдывает средства», – ответил Ледер. Затем, пару секунд помолчав, понес уже откровенную ахинею: «Чтобы моя страна двигалась вперед… и те люди, которые… которых преследовали, э – э–э… дело в том, что я оставляю сомнения, прежде чем войти, а затем, э-э-э… забираю их на выходе. Вот как-то так».
Затем присяжные просмотрели запись из джунглей от февраля 1985 года. Ледер сидел на своем троноподобном стуле, длинные волосы до плеч были распущены. Его охраняли вооруженные люди в масках. По сравнению с предыдущим интервью, в Ледере произошли заметные изменения – теперь его речь была еще более бессвязной и нелогичной, а сам он стал дерганым.
«Кокаин и марихуана стали революционным оружием в борьбе против североамериканского империализма, – разглагольствовал Ледер. – Наш товар – ахиллесова пята империализма. Поэтому, когда нас преследуют, дело не в законе, а в политике».