К этому времени он успел устроить побледневшую и уже не сиявшую светской улыбкой жену на широченной кровати в недавно занятой Тмирной спальне, резонно предположив, что вряд ли кто-либо ещё будет на неё теперь претендовать. Он уже даже успел разрешить Наерсу после полуночи распоряжаться этими покоями, как тот сочтёт нужным. Портальные башни имеются далеко не у всех прибывших из провинции гостей, и потому многие из них не смогут ночью вернуться в свои поместья, и графу это было отлично известно.
А те из знатных гостей, кто прибыл на приём лишь выказать королю своё почтение, ушли порталами сразу после обеда. Ушёл в свои покои король-отец, ушли страдавшие без источников маги с плато и из Дройвии, прихватив посла из Сандинии. Остался лишь посол Торемского ханства, но он сидел у дознавателей, разбираясь в запутанных делах контрабандистов и истории с захватом Зоралдой разрушенной крепости. Олтерн специально не стал лично разговаривать с хитрым торемцем об этой проблеме, точно зная, чем значительнее будет чиновник, тем большее возмещение потребует посол. И приказал спорить до последнего и утверждать, что именно хан должен им приплатить за ремонт никому не нужной цитадели.
– Конечно, зайчик. Олтерну пока трудно рассказать королю про Леону, и потому он тянет время. Но сколько бы дней или лет ни прошло – легче ему всё равно не станет. А вот объяснить королю, почему от него скрывали правду и такие важные события, с каждым днём будет всё труднее. Он и в детстве был обидчивым и мстительным, и если Олтерн потеряет его доверие, то вряд ли сумеет вернуть. А пострадать может всё королевство… неизвестно, какой проныра сразу же влезет на место советника. Как бы много ошибок ни совершил Олтерн, у него есть замечательное качество: умеет честно во всём признаваться самому себе и пытаться всё исправить.
– Примерно так я и подумал, – серьёзно кивнул Змей. – Ты умница, любимая. Ну а теперь отдыхай, мне нужно выдать Наерсу последние распоряжения. Пообещай никуда не ходить, я скоро вернусь.
– Ну, куда я без тебя пойду? – нежно улыбнулась Лэни и устроилась поудобнее. – С места не сдвинусь.
– Надеюсь, – чуть ворчливо вздохнул граф и нехотя вышел за дверь.
Нужно было не столько выдать приказы Наерсу, сколько решить, кого из выбранных им в помощники людей оставить вместо себя на два дня. Наерс, разумеется, очень опытный, исполнительный и рассудительный, но он в первую очередь всё же дознаватель. И ему тоже необходимо отдыхать: уже несколько дней он работает с раннего утра до поздней ночи. Жена небось забыла, что у неё есть муж. Хотя… а ведь он даже не знает, есть ли у дознавателя жена и вообще семья. И это плохо. Старый генерал Терстон, учивший молодого лейтенанта в свою бытность полковником и тестем Герта искусству находить самых преданных слуг и охранников, всегда говорил: невозможно узнать человека до конца, если не знаешь, каков он с близкими и друзьями.
Граф невольно нахмурился, стараясь не потерять в ворохе проблем это воспоминание, и заторопился: сделать нужно было много, а времени оставалось очень мало.
Когда командир вихрем ворвался в его кабинет, Наерс пил чай и поторопился отставить поднос, с досадой выругав про себя охранника, не успевшего подать сигнал.
– Извини, – неожиданно виновато глянул на дознавателя граф, – даже спокойно перекусить тебе не дал. Бери чашку и пирог, или что ты там ел, и продолжай ужинать. И одновременно слушай. Нужно решить, кого оставим на завтра командовать охраной, приказы и инструкции тоже лучше приготовить прямо сейчас. Себя не предлагай, ты и так уже столько дней не ходишь домой. Кстати… я всё время хотел спросить, а семья у тебя есть?
– Есть, – как-то хмуро признался дознаватель и подавил тяжёлый вздох.
– У тебя какие-то трудности? – въедливые глаза Змея смотрели на помощника подозрительно. – Пойми, Наерс, я спрашиваю не из простого любопытства, потому тебе придётся мне всё рассказать, иначе я всё разузнаю сам. И если нужна помощь, постараюсь сделать всё, от меня зависящее.
– Боюсь, это неразрешимая задачка, – мрачно пошутил Наерс, доставая приготовленные списки и перечень вопросов, которые нужно было решить немедленно. – Вот, я тут написал.
– Ты меня заинтересовал. Я буду читать и делать свои пометки, а ты пей чай и спокойно рассказывай.
Спорить дальше Наерс счёл невежливым и, стараясь излагать как можно короче, рассказал историю, в которой не было ничего нового или необычного, тем не менее она оказалась тем камнем, который постепенно задавил его семейное счастье.
Когда младший дознаватель двадцать три года назад привёл на крыльцо заработанного своим трудом дома худенькую, скромно опустившую глазки девицу в новеньком брачном браслете, то и предположить не мог, что через несколько лет исподволь станет главой довольно многолюдной семьи. Сначала приехала бабушка помогать внучке осваивать науку управления домом, и она была единственным человеком, который не раздражал дознавателя, потому как непрестанно чем-то занимался. Старушка помогала кухарке, сидела с больными детьми, вязала у камина. Затем приехал младший брат жены, учившийся у модного художника, потом кузина, а кто дальше – Наерс теперь и сам не помнит. За эти годы у них родились и выросли две дочери, вышли замуж и ушли в свои дома, тихо умерла бабушка и вышла замуж кузина.
А родственников в доме становилось не меньше, а всё больше. Женился брат, потом у них появились дети, приехали из провинции тётушки, кузины и ещё невесть какая вода на киселе. Родичи жены возникали и исчезали, толклись в гостиной и столовой, устраивали дни рождения и свадьбы и обижались на Наерса если он забывал приготовить кому-то подарки. Дознаватель поднимался по службе всё выше и получал всё больше, но деньги не успевали залежаться в его кошеле. Исчезали так же быстро, как кухарки, вынужденные с утра до ночи готовить полные котлы супов, жаркого и печь нескончаемые пироги.
Несколько раз он пытался поговорить с женой, которая терпеливо сносила все тяготы нашествия родни, но она каждый раз начинала плакать. Не спорила, не оправдывалась сама и не оправдывала их, просто тихо плакала. И Наерс уже решился было на отчаянный шаг: раз и навсегда выставить всех из дома и заявить, что они могут приезжать два раза в году на праздники, но случайно услышал, как тётушка жены рассказывает гостям душещипательную историю. Оказалось, много лет назад их дед на все отложенные на покупку нового дома деньги выкупил у торемских рабовладельцев, совершивших налёт на небольшое селение, женщину с маленькими детьми и взял к себе в дом. Но бывшая пленница прожила недолго, потеря мужа и старшего сына подкосила её силы, и после её ухода за грань жена хозяина вырастила сироток, став им вместо матери.
Как вскоре выяснил проведший следствие Наерс, этой доброй женщиной и была приехавшая к ним после смерти мужа бабушка. И теперь его жена считает, что не может отказать в приюте людям, принявшим её в дом и заменившим семью. Впрочем, он и сам не мог так поступить и теперь просто старался как можно реже появляться в собственном доме.
– Я пока не знаю, как тут можно помочь, – откровенно объявил Змей, – но обязательно посоветуюсь с матушкой Тмирной. А пока давай решать срочные вопросы.
Когда он вернулся в свои покои, фрейлины и братья Лэни уже были там, устало, но весело шутили, устраиваясь у окна наблюдать фейерверк.
Лени полулежала на том же месте, где он её оставил, но вместо бального платья оказалась одета в простенькую юбку и блузу. Никаких украшений на ней уже не было, да и причёска стала обычной.
– Ты всё-таки вставала?
– Ну да, – и не думала лукавить она, – ты не представляешь, сколько у меня всяких штучек в том корсаже. Да и письмо матушке написать нужно было… зато теперь я могу отдыхать спокойно. А у тебя что-то случилось?
– Нет. Обычные вопросы, завтра расскажу. Сейчас идём смотреть салют.
– Даг… – юная женщина смотрела с тревогой, – если тебя что-то беспокоит, лучше рассказать сразу. Я же не беспомощная провинциалка… ну, ты и сам знаешь.
– Любимая… ты самая умная и чуткая… и вообще лучше всех, – пробормотал Змей, садясь рядом и нежно прижимая жену к груди, – но это не моя проблема, и она не срочная. Свои я все решил. Пришлось оставить во дворце несколько людей Олтерна, остальные после нашего ухода вернутся в Эфро. Мне кажется, таинственный дружок ведьмы попытается ударить туда, если решит мстить. Ведь мы пока даже не представляем, какие у них были отношения и на что он способен ради неё. Да я его даже вообразить никак не могу, видится такая мрачная фигура, замотанная в плащ.
– А мне он кажется очень хитрым и осторожным зверьком, – задумчиво шепнула Лэни, мягко разминая пальчиками плечи мужа, – знаешь, вроде хорька. Ведь он почему-то не захотел жить рядом с нею и власть в крепости не пожелал брать. Значит, этот незнакомец умнее Зоралды и отлично понимал, что когда-нибудь везенье ведьмы кончится и на неё объявят охоту. И отлично просчитал: у Зоры не хватит сил защитить крепость, если на штурм пойдут королевские войска. Да и поднять народ на новый мятеж ей бы больше не удалось. Все, кто по глупости в него влез, осознали свои ошибки сполна.
– Хорошо, если так. Хотя воевать с умными и труднее, зато с ними проще договариваться, – вздохнул Дагорд, подхватил жену на руки вместе с одеялом и шагнул к окну. – А теперь я хочу забыть про всех хоть на полчаса и посмотреть фейерверк рядом с любимой женой. И ещё… прости, за невнимательность… я не заказал для тебя букета, когда договаривался для Герта. Сначала хотел, но вдруг понял, что даже не ведаю, какие именно цветы любишь ты. И решил сначала выяснить… а пока возьми вот тут, под камзолом, на груди… у меня руки заняты.
– Что там? – заинтересованно смотрела на мужа Лэни, но совать руку под камзол не торопилась.
– Какая ты осторожная, – засмеялся Змей, садясь с женой на руках в кресло у распахнутого окна и заботливо заворачивая её ноги одеялом, – тогда я сам. Вот.
И он достал узкую склянку, в каких выпаривали зелья алхимики, и бережно подал жене.