– Ваш чай, – хмуро сообщила женщина средних лет, открывая локтем дверь и внося в комнату тяжёлый серебряный поднос, на котором стояли маленькие чашечки, почти игрушечный чайник, такая же сахарница и маленькая тарелочка с печеньем.
Если бы Змей судил о состоятельности хозяина по предложенному угощению, то счёл бы барона очень небогатым человеком. Однако припомнил рассказ Тмирны о проверке его счетов. Как выяснилось, оплата контракта на болтушку вовсе не явилась для Бьюринга серьёзной тратой. Стало быть, здесь не принято пить чай в такое время, либо служанка выказывала таким образом своё возмущение вздумавшим потревожить её гостям.
– Госпоже наливать? – спросила женщина, расставив принесённое по столику, и подозрительно оглянулась на глубокую нишу, в которой стояла полускрытая тяжёлыми занавесями кровать.
Видимо, и валяться среди дня тут тоже считалось дурным тоном, – перевёл для себя Змей и резко махнул рукой, давая прислуге понять, что она может быть свободна.
– Можете идти, мы сами нальём.
Проследил за тем, как она выходит, и сердито фыркнул. Этот дом не нравился ему с каждой секундой всё сильнее. И дело было даже не в дерзости и недоброжелательности здешних слуг и не в неприветливости их хозяина. Всё это Дагорда ничуть бы не задело, случалось встречать разных людей и бывать в разных домах. Беспокоило его другое – ощущение неумолимо надвигающейся опасности. Оно было пока ещё призрачным, как вечерняя тень, но упорно росло, и если бы граф имел сейчас право делать то, чего хочется ему, он немедленно отдал бы кучеру приказ закладывать карету. А сам схватил бы в одну руку жену, в другую незнакомую пока болтушку и немедленно утащил к этой самой карете. О том, что переход из этого захолустья по пирамидке может и не удаться, Тмирна предупредила два раза.
Минут через пять дверь бесшумно приоткрылась и крепко захлопнулась, звякнул засов, а через пару секунд чайничек взмыл в воздух, перевернулся, из носика точно в чашечку ударила душистая струйка. И сразу же чайник вернулся на место, ниоткуда появился пузырёк, и три тягучие капли зелья, упавшие в чашку, немедленно растворились в чае. Затем чашка взмыла вверх, и лишь в этот момент Змей рассмотрел, как в стоящем напротив него кресле начинает проступать силуэт женской фигурки.
– Ты сильно рассердился? – выпив чай, спросила фигурка голосом Лэни, и звучал он тускло и утомлённо. – Не злись, зайчик, бывают непредвиденные обстоятельства… Святая Тишина, как устаёшь от этого зелья… я немного полежу, потом всё расскажу.
– Конечно, я рассердился, – подхватывая её на руки, проворчал Змей. – А ты на моём месте не злилась бы? Только честно.
– Не знаю, сейчас представлю… Знаешь, я, наверное, неправильная… не могу на тебя злиться. Вот когда ты лапал ту трактирщицу, я была не просто сердитой, а зверски злой, прямо как выпень. Но ярилась не на тебя. Мне её прибить хотелось.
– Эста… – укрывая жену одеялом, выдохнул Змей, – не говори так… иначе я забуду, что мы тут по делу. Так куда ты ходила?
– Сейчас объясню. – Лэни несколько минут лежала, прикрыв глаза, и он осторожно грел её руки у своих губ, не осмеливаясь поцеловать жену. Уходя на задание, тихони специально мазали определённые участки кожи разными мощными зельями, на случай, если все запасы тайного оружия, спрятанного в особых карманах сестёр Тишины, окажутся недоступны. – Кайя услышала наши шаги издали и послала экономку навстречу точно в тот момент, как мы подошли вплотную… у неё слух почти как у меня, и она слышала наш разговор, каждое слово. И если бы хотела, чтобы мы зашли в спальню при экономке, непременно бы позвала… хоть вполголоса, я бы услышала. Но она не захотела, значит, не доверяет этой Густине. И я специально послала экономку за чаем, но она пошла не сразу, сначала проследила, свернём ли мы к своим комнатам. Второго выхода из этого тупика нет.
– Вот теперь всё понятно. Значит, ты была у неё? Как она?
– Дай саквояж, я буду писать отчёт и одновременно рассказывать. Так вот, Кайя считает, что книги кто-то специально сложил так, чтобы они упали, она раньше там ходила, и ничего не падало. Спас её слух и привычка сначала прыгать в сторону, а потом смотреть, кто там шуршит. Кайю только сбило с ног, и она ударилась о стеллаж плечом. Если бы промедлила, куча тяжеленных томов могла бы и шею свернуть. Но вот кто именно это мог быть, она не знает, все были на виду… тут всего шестеро слуг с конюхом. Повар, камердинер, лакей, экономка и служанка. Это она приносила чай. А пустых предположений…
– Вы не делаете, – задумчиво закончил Змей, – но по сути, это не так важно… кто именно, тебе не кажется? Важно то, что Кайю хотели или убить, или сильно покалечить… по-видимому, рассчитывали таким жестоким способом выжить болтушку из дома. Или сразу припугнуть нас с тобой, если злодеи каким-то образом выведали, кто должен приехать. Но мы ведь знаем, что нас этим можно только разозлить, как и Тмирну. И барон не может этого не понимать, он один знает, кто такая Кайя на самом деле. Значит, он ни при чём?
– А если он всё это просчитал и, надеясь именно на такой вывод, уронил на неё книги? – лукаво глянула Лэни, дописывая письмо.
– Но это глупо… сначала нанять дорогую профессионалку, потом убивать, да ещё оправдываться таким странным методом. К тому же вспомни, он говорил, что жена была алхимиком! Думаю, от неё остались более коварные зелья, убивающие незаметнее, чем книги. Хотя нет… книги можно списать на несчастный случай… что-то я совсем запутался. Ты почему молчишь, Эста?!
– Думаю. Ты сказал несколько очень интересных вещей, сейчас я всё запишу, и мы попробуем сравнить мнения об обитателях этого дома. Думаю, до обеда успеем.
– Не хочу я никакого обеда, – мрачно вздохнул Змей, – и даже находиться здесь не хочу. Никогда ещё ни один дом не был мне так неприятен.
– Зайчик, я совершенно с тобой согласна. Мне он тоже кажется враждебным… словно болото, где под каждой кочкой кикимора или выпень, – кивнула Лэни, засовывая в пенальчик свёрнутое трубочкой послание. – Можешь отправлять. И давай начнём с тех слуг, которые нас встретили. Что ты можешь про них сказать?
– Мне они показались запуганными и несколько… простоватыми для своего ремесла. Кайя же писала, что слуги отсюда бегут? Значит, это крестьяне, польстившиеся на жалованье. Хотя можно прямо спросить барона, как тут с прислугой, нам же нужно будет нанять людей в новое поместье? И поинтересоваться, сколько лет они у него служат.
– Кайя спрашивала, они мнутся и молчат. Но за время её работы ушли две горничные, и экономка где-то в селе наняла ту женщину, что приносила чай. Она и прачку заменяет, прежняя ушла ещё до приезда болтушки.
– И ещё она груба, нахальна и имеет своё мнение насчёт того, как должны вести себя гости, – припомнил Дагорд.
– А экономка слишком спесива… и хитра, – задумчиво припомнила Эста. – И вот она нам определённо не поверила. Да и Кайю с первых же минут попыталась представить дурочкой…
– Эста, а ты не попросила выяснить, где её дочь и как она выглядит?
– Попросила, – кивнула она, – я тоже обратила внимание. Вовсе не похожа эта экономка на прислугу, собирающуюся уволиться. Впрочем, я её проверю, скажу, что ищу надёжных слуг, и попрошу порекомендовать кого-нибудь. Если она и правда хочет уйти, обязательно клюнет. И ещё, зайчик, помнишь те толстые стены, на плане… который мы смотрели в карете? Я простукала одну из таких стен… там внутри пустота.
Граф молчал почти минуту, задумчиво хмуря брови и бережно поглаживая плечико жены, потом вздохнул:
– Мне не очень верится, Эста, что в стене толщиной в три локтя можно уместить потайной ход. Ведь по нему сможет пробраться разве кошка… или мальчишка лет пяти.
– Ты очень правильно мыслишь, зайчик, – похвалила Лэни, – там и нету хода. Там только подсказка о существовании этих ходов. И теперь мне очень интересно, знает ли о них барон. Я написала матушке, чтобы она выяснила, как и когда он получил это поместье, и, пока жду письмо, хочу погулять по первому этажу. Сам понимаешь, вход в подземелье удобнее всего искать именно там или даже в подвале.
– Лэни… извини, Эста, но кто может там прятаться и зачем? Допустим, Арви прятался… но у него была исключительная ситуация. Ему приносил еду и одежду Седерс, и он знал, что сможет жить почти открыто, как только выживет меня.
– Какая замечательная идея, зайчик! Ты сейчас почти снял все подозрения с барона… хотя ничего нельзя исключать. Теперь я убеждена: нам следует проверить эти ходы… но сначала дождёмся ответа матушки. И поскольку вопросы очень серьёзные, вряд ли ответ будет скоро… поэтому придётся потянуть время. Я не люблю работать болтушкой… но придётся, а ты постарайся не забывать, что это работа.
– Не забуду, – пообещал Змей и стянул с ног сапоги, решив, что ждать обеда не обязательно сидя в кресле, – особенно если ты пояснишь, чем отличается болтушка от кокетки.
– Если ты будешь меня отвлекать, – засмеялась Эста, – то ничего я объяснить не смогу… но скажу сразу – всем. Хотя и кокетка, и болтушка обязаны всё время улыбаться и говорить глупости, цели у них совершенно разные. Кокетка должна очаровать всех мужчин вокруг, улыбнуться каждому так, чтобы он почувствовал себя особенным, показать себя соблазнительной и ветреной…
– Понял, – кивнул Змей, – видел, как работает Рози. А болтушка?
– Болтушка, наоборот, всё время самоуверенным голосом говорит глубокомысленные глупости, всех перебивает, всех поучает, со всеми спорит и ни с кем не соглашается, по всем вопросам имеет своё собственное мнение… Через некоторое время всем мужчинам хочется оказаться от неё подальше.
– Думаю, мне бы хотелось, чтобы ты всё время работала болтушкой, – хитро заявил Даг. – В этом есть нечто привлекательное.
– Ты ошибаешься, зайчик! – счастливо хихикнула Эста. – Тебе тоже скоро захочется сбежать… а вот этого совсем не хочется мне!
Едва Змей, войдя с Эстой в просторную продолговатую комнату, служившую барону столовой, обменялся с сидевшим во главе стола хозяином коротким приветствием и усадил жену на одно из приготовленных им мест, висевший в углу серебряный колокол прозвонил начало обеда. Как понял граф, он был соединён хитроумным механизмом со стоявшими под ним напольными часами гномьей работы.