Графиня специально произнесла титул старшего брата полностью, чтобы помочь Милреду сориентироваться, кто официально главный в герцогстве, на случай, если придётся встречать здесь короля или Олтерна. Обо всех тонкостях их отношений пока ему знать не следует, хотя у Лэни ещё с первой встречи создалось впечатление, что мажордом именно тот человек, какого она и хотела бы видеть на этом месте. Но было очень интересно узнать мнение Змея.
– Понятно. – Милред сосредоточенно кивал в ответ на все предупреждения и не забывал вежливо указывать дорогу. – Вот сюда, кухня расположена в угловом помещении, и к ней можно пройти двумя путями. По внутреннему коридору, там в основном ходят слуги, дверь в него возле центральной лестницы. И по тому, которым сейчас идём мы.
Это Лэни и сама поняла, проходя по просторной продолговатой столовой, имевшей четыре двери во все стороны. Кроме широкой двери на веранду, с которой можно было попасть в парк, сюда вела арка из гостиной, через которую вошли графиня с мажордомом, основательная дверь в коридор и почти незаметная дверца в кухню.
Немного не доходя до этой последней двери, графиня вдруг приостановилась и решительно увлекла спутника к окну, делая вид, будто живо заинтересовалась видами парка и живой изгороди, за которой виднелись крыши дворовых построек.
Но на самом деле её внимание привлекли громкие голоса слуг, о чём-то споривших на кухне.
– Позвольте, я… – рванулся в ту сторону Милред, очевидно, тоже что-то расслышавший, но тихоня не позволила. Ловко поймала его за локоть, уверенно повела с собой, лепеча какую-то ерунду:
– Ах, потом! Посмотрите сюда, Милред, вам ничего не кажется? По-моему, чего-то не хватает… только не могу понять чего?! А вам?
– Н-ну… – неуверенно отозвался он, рассеянно рассматривая поредевшие жёлтые листья на деревьях. Здесь, в окрестностях Датрона, осень всегда наступала на полмесяца позднее из-за близости горячих источников. – Возможно, цветов?
– Вы полагаете?! – минуту помолчав, с сомнением протянула графиня. – Нет, не то… а что, если… нет, это тоже не то. Думайте, Милред!
Сама Лэни думать даже не собиралась, внимательно вслушиваясь в женские голоса и старательно их запоминая, ведь от того, что она услышит, будет зависеть, кого из служанок придётся убрать, несмотря ни на какие прочие качества. Ещё матушка говорила, когда вспоминала в монастыре свою прошлую жизнь, что самые нежелательные служанки – это завистливые и ехидные злюки, всегда улыбающиеся господам, но потихоньку портящие кровь всей остальной прислуге. Матушка называла их тихими змейками, изредка кусающими подружек в самое больное место, отчего те потом не могли ни спокойно работать, ни приветливо улыбаться.
– Я вообще могу уйти! – так яростно воскликнул женский голос, что эти слова не мог не расслышать мгновенно помрачневший Милред.
А в следующий момент дверь кухни хлопнула и по столовой мимо госпожи и мажордома, всхлипывая, стремглав пробежала невысокая горничная в тёмно-сером платье и белом переднике.
– Госпожа Лэрнелия, – удручённо забормотал Милред, – прошу вас, извините её…
– Не извиняйтесь, бегите и поговорите с ней! Успокойте, вы же видите, девушка не в себе! – решительно перебила его Лэни. – Ну почему же вы стоите?! Кухню я теперь и сама найду.
И спокойно направилась к той двери, откуда выскочила обиженная служанка.
– А чего не хватало… вы не скажете? – попытался остановить её мажордом, и графиня в ответ уверенно кивнула.
– Да, я поняла. Занавеси нужно сменить на более светлые и лёгкие, эти придают комнате слишком торжественный вид.
А затем прошла в дверь и так уверенно закрыла её за собой, что Милред не осмелился последовать за хозяйкой.
Почему голоса слуг слышались слегка глуховато, Лэни сразу поняла, едва оказавшись в кухне. В этом доме она по южной моде была поделена на две части – холодную и горячую. Первая часть, где оказалась графиня, была угловой и служила холодной, тут стояли шкафы с посудой и столы, на которых повара делали работу, не требующую близости очага. Резали овощи и месили тесто, украшали торты и изысканные блюда. Из этой комнаты вели в разные стороны четыре двери: застеклённая до половины боковая – открывалась на веранду, вторая, массивная, определённо вела во внутренний коридор, а широкий, как ворота, арочный проход – в горячую половину. Четвёртой была дверь, в которую вошла тихоня.
В первой части женщина в ярко-жёлтом фартуке и завязанном на затылке чепчике ловко и быстро делала маленькие пирожки.
– С чем они будут? – приветливо улыбнулась Лэни, внимательно рассматривая сквозь широкий арочный проход вторую половину кухни, где стояли печи и суетились две девушки в таких же жёлтых фартуках.
Оттуда шёл запах жареного мяса, грибов и специй, и графиня сообразила, что всё это готовится к обеду, который они есть не собираются.
– Сладкие, – хмуро буркнула кухарка, не отрывая взгляда от работы, и тут до неё дошло, что голоса спросившей она не знает.
Женщина подняла ещё недовольное лицо, рассматривая вошедшую, а её пальцы тем временем продолжали привычное дело. И вдруг задрожали, сбились, смяли пышный желтоватый кружочек.
– Госпожа?! Ох, святые духи, простите, пожалуйста… я не поняла…
– Всё в порядке, не волнуйтесь… – мягко остановила её Лэни, слушая сердито спорившие голоса служанок и понимая, что девушки находятся не в кухне, а ещё дальше.
– Ты не должна была так говорить, Млика!
– Разве я сказала ей неправду?
– Но ведь это не твое дело!
– А почему? Мы же будем делать её работу! Но если вы такие добренькие, можете убирать её комнаты сами, я буду молчать!
– Я пришла посмотреть, как тут устроена кухня, – спокойно слукавила Лэни и пошла дальше, чтобы убедиться в своей догадке.
В горячей части кухни кроме проёма, в котором стояла тихоня, была ещё дверь. Наполовину застеклённые, широко распахнутые створки вели в столовую для прислуги. Вот там и собралось пять или шесть горничных, не столько обедающих, сколько обсуждающих недавнюю ссору.
Впрочем, Лэни не осуждала их за то, что девушки сидят без дела, столовая для слуг в богатых домах – это единственное место, где они могут немного передохнуть и поговорить. И она была совершенно согласна с матушкой, строго порицавшей тех господ, которые приказывали запирать эту комнату сразу после завтрака и обеда. Потому, делая вид, что рассматривает очаг, чисто выскобленные колоды для рубки мяса и обитые медью столы, тихоня раздумывала, о чём заговорить со служанками, чтобы не спугнуть их, как перепугала повариху.
– Меня зовут Дорма, и я тут за главного повара, – учтиво, но со скрытым вызовом сообщила последовавшая за хозяйкой женщина, и графиня отлично поняла, что её беспокоит.
Немногие решаются поставить главным поваром женщину, считается, что мужчина на этом месте значительно выгоднее. Ведь ему не нужны дополнительные помощники, чтобы разрубить тушу или снять с очага тяжёлый котел. Однако сама Лэни не относилась к таким господам. В богатых домах всегда найдётся кому рубить мясо и таскать котлы, а вот запить или загулять женщина-повар никогда себе не позволит. Да и сманивать её хорошим жалованьем никто не станет. К тому же женщины более внимательны ко вкусам и капризам тех, кого кормят, и обычно стараются им угодить, а не подсовывать своё самое любимое блюдо. Да и обоняние у них, как правило, тоньше, и можно быть уверенным – чуть подкисшую начинку в пирог они никогда не положат.
– Замечательно, – ободряюще улыбнулась поварихе Лэни, – я надеюсь, вы не захотите бросить работу из-за того, что у имения новые хозяева.
– Я тут уже двенадцать лет, – с явным облегчением объяснила Дорма, – и уходить не собираюсь. Особенно теперь.
Последние слова она произнесла вполголоса и явно не для ушей хозяйки, и неторопливо двинувшаяся в путешествие по кухне графиня не стала на них отвечать. Она уже поняла, что её появление не осталось незамеченным остальными кухарками, и обратила внимание, как встревоженно оглянулись те на ничего ещё не заметивших горничных, не решаясь открыто предупредить их при хозяйке. Затем одна всё же придумала способ: подхватила с плиты ещё не вскипевший чайник и ринулась в раскрытую дверь, нарочито громко сообщая:
– Ну, вот и чай ваш готов. Пейте да идите, мне посуду убрать нужно.
Дорма, украдкой поглядывавшая сбоку на лицо госпожи, с огорчением отметила, что от новой хозяйки не укрылась выходка Шисни, её верной помощницы, и несказанно удивилась, когда графиня вдруг заговорщицки ей подмигнула.
– Надеюсь, у девушек животы не заболят, – решив, что разбираться нужно со сбежавшей девушкой, а змейка теперь от неё никуда не денется, Лэни спокойно направилась назад, в холодную часть кухни, и остановилась у двери на веранду.
Понятно, зачем она здесь: чтобы удобнее было носить господам угощение, когда им приходит в голову обедать на свежем воздухе.
Но это летом, а сейчас от двери тянет лёгким сквознячком, и об этом нужно не забыть. Как и о том, что она пришла вовсе не разбираться с прислугой.
– Дорма, быстро соберите немного еды, чего-нибудь мясного, перекусить. Обедать мы не будем, граф ночью работал и сейчас намерен отдохнуть. А вот вечером ждём гостей, не более пяти человек. Но не старайся готовить особые блюда, все они любят жареное мясо и простые закуски. Суп тоже можно подать. Остальные свои пожелания я сообщила Милреду, он передаст, – пояснила графиня и, ещё раз ободряюще улыбнувшись поварихе, вышла из кухни.
Глава 22
Горячая вода в купальни имения поступала из источника, и, раздеваясь, граф заранее предвкушал блаженство, с каким погрузится в серебряную ванну, наполненную зеленоватой водой, играющей, как молодое вино. Обычно воды источников действовали на Дагорда расслабляюще, и, когда он удобно устроился, подложив под голову пышную губку и задумчиво рассматривая поднимающиеся со дна пузырьки, волновало графа только одно: как бы не уснуть.
Как ни старался Змей показать друзьям и Олтерну, что он совершенно здоров и бодр, себя обмануть ему не удалось. Гнетущая усталость, притупляющая все чувства и делавшая ещё серее осенний день, хоть и отхлынула на несколько минут под напором гнева, вспыхнувшего в душе Дага, когда подставной жрец попытался надеть ему браслет, но, едва стоило графу оказаться дома, тотчас вернулась назад.