– А мы боялись, что ты на неё обиделся, – с неожиданным облегчением выдохнула Тэйна, помолчала и решительно добавила: – Герт, я всё знаю… от неё самой, но я поклялась молчать. Но могу выдать маленькую тайну… вернувшись отсюда, она плакала, и это очень хороший признак… значит, ей тебя тоже жаль. А может, того, что она пока не может переступить через свои страхи. Думаю, тебе нужно вооружиться терпением, а мы с Лэни постараемся вам помочь. Идём.
– Хорошо, – подумав минутку, согласился герцог, и его друзья облегчённо вздохнули.
Глава 28
– Лэни…
– Что, зайчик?
– Ты вчера так и не рассказала про намерения Тмирны насчёт живца?
– А ты не напомнишь, любимый, когда мне было это рассказывать? – на миг обернулась от зеркала герцогиня Тегрийская, и её лукавая улыбка напомнила Дагу события вчерашнего вечера.
– И действительно, некогда, – вздохнул новоиспечённый герцог, невольно пожалев о тех временах, когда он вечерами не знал, чем бы себя занять.
А вчера их очень быстро отправили из монастыря, сразу после того, как матушка, сидевшая в гостиной в обществе Лэни, сообщила, что Рози согласилась стать одной из фрейлин, и Варгиус отправился в свой кабинет, подбирать для неё внешность.
Вернувшись в поместье Змея, все дружно решили идти отдыхать, так как следующий день обещал быть очень нелёгким. Новые обязанности, поздравления и все прочие хлопоты, какие обычно связаны с такими переменами в жизни, как правило, чрезвычайно утомляют.
– Ну, хоть теперь намекни? – осторожно притянув её к себе, Змей заглянул в смеющиеся глаза и не выдержал, поцеловал чуть припухшие губы. – Тьфу… почему так горько?
– Я их зельем намазала, – лукаво призналась Лэни, – но можешь не обижаться, мне тоже горько. А про живца – решили пару дней ничего не предпринимать, попытаться сначала точнее определить, где логово того контрабандиста.
– И правильно, – успокоился Дагорд, обещая себе прямо с утра посадить всех дознавателей за поиск хоть каких-нибудь сведений о проклятом оборотне.
– Входи, Герт, – отозвалась Лэни, едва раздался стук в дверь, но вошёл не Геверт, а Хар.
И не вошёл, а влетел одним прыжком, игриво скакнул к герцогине, и она немедленно прикрыла руками лицо.
– Хар! Нельзя!
– Прости, Лэни, – оттаскивая обиженного ирбиса, извинился Герт. – Он просто тебя любит.
– Я его тоже… но меня сегодня все будут изучать, как редкий артефакт, поэтому я должна выглядеть идеально, а после его языка придётся начинать краситься заново. А зачем ты его сюда привёл? Мы же идём во дворец!
– Я решил взять его с собой. Вернее, хотел, чтобы ты его взяла, вы же с утра будете сидеть в кабинете? Пусть он посидит возле тебя.
– Что за странная идея? – нахмурилась Лэни. – Чем ему здесь плохо?
– А ты ничего не знаешь? Твоя экономка уволила всех слуг, остался мажордом, кухарки и одна девчонка-горничная. Ещё конюх и охрана, но им я ирбиса отдать не могу, они его обязательно упустят. А посадить Хара на весь день в клетку жалко. Только на один день, Лэни! А после обеда придут фрейлины, и я его заберу, поведу знакомить с Рози.
– Но я должна присутствовать на утренней аудиенции послов! Олтерн вчера специально предупредил, – расстроилась тихоня – сажать ирбиса в маленькую комнатку, защищённую решётками, ей тоже не хотелось.
– Утром он пусть побудет с Тэйной, – нашёл выход Змей. – Она будет сидеть в кабинете Арвельда, пока он разбирается с разведчиками, а как только вернёшься с аудиенции – заберёшь. Не думаю, что она затянется надолго, в кабинете Лоурдена проходит только официальная часть, а потом Олтерн уведёт их к себе, решать деловые вопросы.
– Святая Тишина, – рухнув на диванчик в новом кабинете Змея, устало выдохнула Лэни, – как же утомляют все эти церемонии! Хорошо хоть тут можно посидеть…
– А чай ты пила? – пользуясь тем, что в этот кабинет никого из посторонних не пускал стоящий у дверей караульный, Змей прошёл к жене, присел рядом, поднёс к губам её пальчики, как всегда досадуя на проклятый грим, под которым Лэни приходится прятать своё лицо.
– Три раза, – с отвращением фыркнула она. – У короля, у Олтерна и с дамами, желающими меня поздравить!
– А что ты делала у Олтерна?
– Пригласил вместе с послами… этому хитрецу очень хочется свалить на меня деловые переговоры по некоторым деликатным вопросам. Ну, поговорить насчёт магов я согласна и насчёт тканей… почему ты смеёшься? Ну да, я всего лишь тихоня, а он – опытный интриган.
– Извини, любимая, мне нужно бежать. На плацу собрали всех воинов, для церемонии представления командира полка. Мне как раз сообщили, что уже прибыли все отряды. А может, тебе лучше пойти немного отдохнуть?
– Не для того я переодевалась в секретаря… беги, зайчик, я пока попробую разобраться со вчерашними просительницами.
В дверь деликатно стукнули, маленькое зарешеченное оконце приоткрылось, и в него заглянуло строгое лицо гвардейца:
– Герцогиня Адерская со зверем.
– Впусти, – скомандовал Змей и усмехнулся: – Ну вот тебе и помощника привели.
– Эста, забирай Хара, – впуская ирбиса в кабинет, быстро проговорила Тэйна. – Мы идём на плац.
– Она что, тоже будет каждый раз стоять навытяжку? – нахмурилась тихоня, слушая удаляющиеся шаги сестры и почёсывая за ушком довольного ирбиса.
– Потом разберёмся, – уже закрывая дверь, отозвался Змей, и Лэни расслышала, как он приказывает стражнику по одной пускать в кабинет ожидающих приёма женщин.
Первых двух упрямых просительниц ей удалось уговорить подписать соглашение довольно быстро, тихоня почти сразу поняла, что одну из них заставило требовать больше положенного чувство неуёмной жадности, и сумела убедить её в неприглядности подобной алчности. Вторая вообще, как оказалось, просто не поняла, что ей предлагают всё, перечисленное в списке, и выбирать ничего не нужно.
Поэтому третью тихоня встречала в самом хорошем настроении, радуясь появившейся возможности спокойно переодеться после решения последних дел и самой пойти после обеда встречать фрейлин и представить их королям.
В первую минуту Лэни показалось, что эта просительница тоже пересмотрела свои притязания, в руке женщина держала скрученный в трубочку лист бумаги, перевязанный ленточкой, и смотрела как-то жалобно:
– Госпожа секретарь, я тут написала, на какие вещи претендую…
– Давайте, – протянула правую руку тихоня, левой придерживая за ошейник насторожившегося Хара.
Понимание, как сильно она ошиблась в оценке этой посетительницы, пришло с запозданием всего на мгновение, когда запястье уже держала мёртвой хваткой жилистая ладонь, а бумажная трубочка сминалась с таким знакомым хрустом.
Натренированное сознание дёрнуло тихоню в сторону, едва она ощутила, как падает на жёсткий камень портальной площадки, но неожиданно сильная рука предательницы удержала, больно дёрнув плечо. А уже в следующий миг Лэни окутало влажное облачко, и пахло оно так знакомо сладковато, что прежде, чем провалиться в тёмный туман, тихоня успела пожалеть о своей настойчивости. Не зря матушка так не хотела забирать у Лэни защищающий от ядов и зелий артефакт, когда она принесла его настоятельнице после возвращения из Кимнеша.
Горечь зелья обожгла язык, прокатилась по горлу, заставив мотнуть головой, и почти мгновенно вернула мозгу ясность мышления, а слуху – остроту. Именно слух преданно донёс пока не открывшей глаза тихоне обо всех действиях незнакомца, влившего ей в рот снимающее сон снадобье и тотчас метнувшегося прочь столь стремительно, что не имело никакого смысла попытаться его схватить. А разум подсказал, почему он так поступил. Стало быть, отлично знает, как быстро действует его зелье, и в таком случае Лэни просто глупо изображать из себя спящую.
Девушка решительно распахнула глаза и села, внимательно изучая место, где оказалась благодаря собственной оплошности.
Первым делом её внимание привлекла решётка, перегораживающая продолговатую комнату пополам. Толстые прутья этого сооружения были вмурованы в пол и потолок, а узкая дверца запиралась на замок такой длинной щеколдой, что бесполезны были самые надёжные отмычки.
В той половине, где сидела Лэни, находилась лишь низкая лежанка, накрытая куском грубой кошмы. Из такой же кошмы была сделана загораживающая угол занавеска, и Лэни крепче стиснула губы, безошибочно определив, что она далеко не первая обитательница этой надёжной камеры. И даже не единственная. Рядом сладко спал зачарованным сном Хар.
Но самой плохой новостью стала не надёжная решётка и не скромность обстановки. Лэни в первые же секунды после пробуждения обнаружила, что её ограбили. Бесследно исчезли все её вещи, включая парик и обувь, а взамен них герцогиня оказалась одета в чужое, свободное и поношенное цветастое одеяние.
Единственным обстоятельством, придающим тихоне толику надежды, была догадка о неожиданной деликатности похитителей. По ощущениям Лэни, с неё сняли только верхнее платье, не тронув нижних юбок и сорочки, но уцелели ли её запасы оружия, проверить девушка пока не могла.
Во второй половине комнаты, в единственном кресле, стоявшем у дальней стены, сидел незнакомый мужчина. Едва окинув беглым взглядом обстановку своей тюрьмы, Лэни уставилась на него со всем вниманием, зная, что сейчас наступил тот невероятный случай, которого могло никогда не произойти, будь она предельно осторожна. Но к которому готовили её с не меньшим тщанием, чем к самому опасному спуску со скалы.
Трудно было сказать, сколько лет пленившему тихоню мужчине, он мог быть ровесником Змею, а мог и Олтерну. Его худощавое лицо было бы ничем не примечательно, если бы не проницательные светло-карие глаза и твёрдо сжатые над крепким подбородком губы, выдающие силу воли и уверенность незнакомца в себе. Можно было даже не сомневаться, этот человек здесь хозяин, а не слуга и не наёмник: мужчины с таким твёрдым взглядом обычно сами отвечают за себя и за других.
Незнакомец изучал пленницу так же внимательно, как и она его, и молчал, очевидно, ожидая момента, когда девушка первой начнёт задавать свои вопросы.