– Извини… она первая напала. – Тихоне хотелось сказать на прощание, что каждый негодяй, издевающийся над более слабыми или попавшими в ловушку людьми, является преступником, которого по всем законом нужно немедленно уничтожить, но оборотень поднял руку, останавливая её:
– Не извиняйся… она была гадиной и слишком долго испытывала терпение святых духов. И жалею я вовсе не о ней… но об этом потом. Задавай свои вопросы, я отвечу на все… а потом отдам твои вещи. Или, если хочешь, переоденься сейчас, напротив умывальня, и там всё сложено.
– Только если ты дашь честное слово не уходить и не предпринимать никаких действий, пока я не вернусь, – заподозрив, что он выпроваживает её не просто так, а собирается сбежать, потребовала Лэни. – Возможно, общих интересов у нас окажется больше, чем ты считаешь сейчас.
– Хорошо, – хмуро кивнул он, – обещаю…
Никогда ещё сестра Тишины не переодевалась и не приводила себя в порядок с такой скоростью, даже в монастыре, сдавая испытания придирчивым учителям. Но мысли в её голове неслись ещё стремительнее, и, когда она шагнула назад в гостиную, у тихони был уже готов новый план.
– Давай сначала познакомимся, – остановившись напротив ожидавшего её хозяина, спокойно предложила тихоня. – Я – Лэрнелия, герцогиня Тегрийская аш Феррез.
– А я – контрабандист Голон, – мрачно усмехнулся оборотень, но ничуть не смутил гостью этим признанием.
– Ну, не только, насколько я могу судить, – мирно улыбнулась Лэни. – И у меня есть к тебе предложение. Я обещаю тебе полную неприкосновенность и приглашаю во дворец. Ответы на вопросы, которые хотела задать я, интересуют целую толпу людей, среди которых два короля, четыре герцога и несколько сестёр Тишины. И ещё… я обещаю выдать тебе указ, в котором будет сказано, что объявленная в королевстве амнистия распространяется и на тебя. Твоей семье пора жить спокойно, не прячась и не убегая при первом признаке тревоги.
– Ну, а что мне будет за твоё пленение? – недоверчиво усмехнулся он, пытаясь спрятать блеск мелькнувшей в глазах неистовой надежды.
– Кто это видел? – хладнокровно заявила тихоня, глядя прямо в глаза Голона. – Только Хар! А он меня никогда не выдаст.
– Не соглашайся! – шагнув от двери, отчаянно взмолилась оборотница. – Они тебе никогда не поверят!
– Мне теперь всё равно… – обречённо вздохнул он и строго приказал: – Принеси сюда Чилу.
– Голон! – ахнула женщина и сникла под его яростным взглядом. – Как прикажешь…
– Кто такая Чила? – насторожилась Лэни. Какая-то тайна скрывалась за этим коротким именем, нехорошая, грязная тайна, судя по кривой ухмылке оборотня.
– Я расскажу… садись, пять минут теперь ничего не решат. – Он на миг смолк, сжал в кулаки блеснувшие когтями пальцы и вдруг спросил: – Кто для тебя оборотни?
– Ну, это же всем известно, – понимая, почему он задал такой вопрос, уверенно ответила тихоня. – Люди с особым магическим даром, позволяющим им создавать вокруг себя защитный кокон с обликом какого-нибудь зверя.
– Спасибо, – искренне поблагодарил он, – а вот в нашем королевстве большинство людей думают, что мы и есть звери.
– Эти сказки плетутся от страха и невежества, – кротко заметила тихоня и, не желая сейчас обсуждать эту больную тему, попыталась вернуться к прежнему разговору: – Ты хотел сказать, кто такая Чила?
– Чила – это моя дочь. От неё, от Зоралды, – мрачно признался Голон. – Клянусь, я никогда не хотел никаких детей, да и вообще ничего не хотел. Всегда понимал, что для ведьмы я только шлюха… прости за грубое слово.
Лэни молчала, боясь спугнуть эту исповедь, открывающую ей ещё одну грань облика женщины, превратившей свою жизнь в охоту на разлюбившего её мужчину.
– А вот Зоре ребенок был нужен, хотя я об этом даже не догадывался. Только потом осознал, как она надеялась родить от оборотня дочь с сильными магическими способностями. А Чила оказалась всего лишь полукровкой, не унаследовавшей даже слабых способностей матери. Ей был только месяц, когда мы нашли корзинку на портальной башне, и только своими методами сумели выяснить, кто родители.
– Святая Тишина, – вырвалось у герцогини, всего чего угодно она ожидала от ведьмы, но только не такого откровенного бессердечия.
– А я не удивился, – горько усмехнулся Голон, – видел, какая она дрянь. Если бы хватило сил, удавил бы своими руками. Но боялся даже слово сказать против, у меня полсемьи ходило под подчинением, самых лучших извела. А к ребёнку привязался… сам вырастил. Но не сумел надёжно скрыть… даже не думал, что она способна причинить вред своей дочери. Верил в материнскую любовь… глупец. А ведьма придумала, как связать меня ещё сильнее… и однажды, когда я попробовал спорить, бросила на Чилу проклятье… редкое. Зелья у неё были сильные, сам приносил из Дройвии. Думаю, и противоядие имелось, я деньги собирал, хотел выкупить, Зора была очень жадной. Но она вдруг пропала.
Лэни только тихо вздохнула. Ей абсолютно не верилось, что ведьма решилась бы освободить ребёнка. Это же так удобно, целая стая оборотней в подчинении, быстрых, ловких, чутких. Многие тонкости, бывшие тихоне раньше непонятными, представали теперь совершенно в другом свете. Как ведьме удавалось за всеми следить и всех держать в руках, почему ей удалось найти на задворках королевства все заброшенные и полуразрушенные замки и крепости и многое другое.
– Вот и мы. – Оборотница стояла в дверях, держа на руках бледненького худого ребёнка, которому трудно было дать больше года.
Но смотрела малышка с такой недетской печалью, что тихоня не выдержала, хрипловатым шёпотом спросила, сколько ей лет.
– Третий, – ответил Голон, и в его взгляде мелькнула печальная гордость. – Всё понимает и разговаривала хорошо… но теперь… Вот капсула, – резко сменил он тему разговора.
– У тебя ведь пояс есть? – проверяя свою догадку, осторожно осведомилась тихоня. – Может, наденешь?
– Могу, – подумав, согласился он и достал из шкафа неширокий пояс с ножнами и кинжалом.
– Ого, – восхищённо ахнула Лэни, узнавая знакомый по книгам Варгиуса старинный артефакт.
– Хочешь дотронуться?
– Нет. Во мне нету крови оборотней, – почти с сожалением отказалась она, забирая у приунывшей оборотницы ребёнка. – Надевай, и уходим. Только не волнуйся, всё будет хорошо.
– А ирбис?
– Как я могу его забыть! Хар, ко мне!
На портальной площадке было сыро, осенние тучи, столько дней висевшие над столицей и предместьями, наконец-то разразились нудным дождиком. Тихоня отпустила ошейник, и ирбис первым метнулся под знакомое укрытие, помчался по лестнице вниз, едва не сшибив кого-то по пути.
Лэни бежала следом, бережно прижимая к себе лёгкое тельце в пушистых вязаных одёжках, но успела заметить, что оборотень пришёл не один, прихватив в последний момент свою помощницу. Значит, считает, будто во время серьёзного разговора некому будет присмотреть за ребёнком, хмыкнула тихоня, но не стала ничего ему ни объяснять, ни обещать. Таких людей, зажатых судьбой в угол, не убедишь никакими словами, они верят только собственным глазам, и то не сразу.
Радостное урчание Хара перебили взволнованные громкие знакомые голоса, и она побежала ещё быстрее, отчётливо слыша, что оборотни не отстают ни на шаг.
– Лэни! – Тэйна обогнала мужчин, вырвалась вперёд и застыла в недоумении, обнаружив на руках сестры ребёнка.
Но промедлила только миг, заслышав за плечом дыханье Змея, решительно выхватила у тихони Чилу, прижала к себе и вдруг выдала крепкое словцо, от которого приоткрыли рот даже бывалые гвардейцы.
– Какая… герпень это сделала?
– Никто ничего не слышал! Все в караулку! – немедленно гаркнул откуда-то от входа голос Арвельда.
– Зора, – ответила герцогине на ходу Лэни, наконец-то поверившая, что она вернулась к родным и всё обошлось.
Шагнула навстречу к замершему вдруг Змею, обвила руками и, прижавшись щекой к дрогнувшей груди, тихо пообещала объяснить всё позже.
– Боюсь, – бережно обнимая её плечи, с лёгкой укоризной выдохнул Дагорд, – долго я не проживу, любимая, если ты всё время будешь брать такие задания.
– Долго брать их ей не придётся, – вдруг серьёзно заявил присматривавший за ними Голон. – Женщинам в её положении нужно себя беречь.
– В каком положении? – недоумевающе вытаращился Змей.
– Как ты смог определить? – заинтересовалась тихоня.
– Ты же разрешила мне коснуться эльвийского браслета, – объяснил вожак, краем глаза наблюдая, как нежно шепчет что-то его дочке смеска и как темнеют при этом глаза стоящего рядом мужчины. – А по нему всё понятно.
– Вот как, – заинтересовалась Лэни, – нужно будет посмотреть, я помню все цветочки…
– Глупышка моя… – бережно приподнял Змей голову жены и заглянул ей в глаза: – Это то, что я подумал?
– Наверное, раз он говорит, – чуть смущённо улыбнулась она и тотчас спохватилась. – Знакомьтесь, это вожак стаи оборотней, Голон, и он может ответить на все наши вопросы. Учтите, он здесь в гостях, я обещала ему неприкосновенность, указ об амнистии и помощь в лечении дочери.
– Раз ты обещала, значит, всё выполним, – твёрдо заявил Олтерн, входя в башню со стороны залов. – А сколько у нас времени? Успею созвать совет? Кстати, Лэрнелия, Тмирна уже тут.
– Мы пробудем здесь столько, сколько нужно, – так же твёрдо ответил вожак, услышав в словах Олтерна главное, что мечтал услышать: его маленькой Чиле попытаются помочь.
– Зайчик, – тихо шепнула Лэни, – или ты меня отпускаешь, или я ухожу переодеваться.
– Лучше иди переодеваться, – мгновенно сообразил Змей и тут же принял решение: – И я с тобой.
– Тэйна, прикрой! – поймав короткий кивок, означавший, что подруга поняла всё верно, тихоня сломала капсулу.
– А теперь ты мне всё объяснишь? – вспомнил Дагорд только через несколько минут после того, как они добрались до своих покоев.
– Конечно, любимый. – Лэни чуть отстранилась и взглянула ему прямо в глаза: – Только это должно остаться между нами.