В первый раз Пулу стало по-настоящему страшно за свою жизнь. Он подошел к колодцу и посмотрел вниз.
Его уверенность в том, что именно он увидит, была настолько велика, что в первые мгновения он не увидел вообще ничего. Задняя стена опускалась на семь или восемь футов к грязному бетонному полу перед окном, закрашенным черной краской. На замусоренном бетоне валялись пожелтевшие обрывки бумаги и старые пивные банки. Никакого тела не было. Майкл перевел взгляд на Андерхилла, потом на Мэгги. Оба смотрели на него с едва сдерживаемым нетерпением. Наконец Мэгги показала пальцем на один из углов, где изгиб кирпичной стены пересекался со стеной дома.
В кучке старых бумажек, словно в гнезде, блестел сталью нож. Мазок яркой красной крови пересекал лезвие.
Пул поднял глаза и увидел Конора и Эллен, идущих к ним через другую арку в западной стене многоквартирного дома. Они обогнули квартал по Мотт-стрит и нырнули в первый попавшийся проходной двор.
– Полагаю, лейтенант Мерфи дышит нам в спину, – сказал Пул. – Я хочу войти в этот дом.
– Не надо, – запротестовала Мэгги. – Майкл…
– Я знаю Денглера. Мерфи не знает. Может, Биверс еще жив.
– Денглера ты, возможно, знаешь, – возразила Мэгги. – А Коко?
Блестящий вопрос, и ответ, что немедленно сложился в голове Майкла, содержал так мало рационального смысла, что он тотчас придушил его. «Коко мой, – едва не выпалил он. – Он принадлежит мне».
– Коко мог уйти несколько часов назад, Мэгги, – сказал Тим своим низким спокойным голосом. – Майкл, я пойду с тобой.
– Если Мерфи появится до нашего возвращения, скажи ему, куда мы пошли, – сказал Пул и распахнул покосившуюся деревянную дверь подъезда многоквартирного дома. Пул вошел внутрь и очутился перед уходившей наверх железной лестницей, выкрашенной в темно-зеленый цвет. Другой пролет нырял в темноту нижнего этажа. Слева Майкл увидел дверь в одно из помещений. Майкл постучал в нее, думая, что жилец, возможно, слышал, что происходило буквально за его дверью. Он постучал снова, но никто не открыл.
– Давай осмотрим здание, – предложил он Андерхиллу.
– Я с вами, – послышался из-за спины голос Конора.
Пул оглянулся и увидел Конора, пытающегося высвободить из пальцев Эллен свою руку.
– Пожалуй, будет безопаснее, если пойдем все вместе.
Мэгги приобняла одной рукой Эллен, которая была ростом выше нее.
Пул направился было к лестнице, затем на мгновение остановился и поднял голову: шесть или семь пролетов уходили вверх; он пересек площадку и стал спускаться. Как только его голова оказалась ниже уровня пола первого этажа, на ступенях стало темно, как в могиле. Стены отдавали холодной сыростью. Сразу за его спиной Конор и Тим двигались так тихо, что он все еще слышал, как шаркали подошвами Мэгги и Эллен этажом выше. Нащупывая ногами ступени, Пул продолжил спуск. Воздух становился заметно холоднее. Возможно, Андерхилл прав: Коко, который когда-то любил Бабара, скрылся несколько часов назад, и здесь, в какой-нибудь убогой промерзшей комнате, они обнаружат бездыханное тело Гарри Биверса. Пулу хотелось найти его до того, как это сделает полиция. Он понимал, что для Биверса это ничего не изменит, но считал себя обязанным сделать для него хотя бы это.
Наконец Пул увидел тонкий прямоугольник, очерчивающий дверь у подножия лестницы. Он перегнулся через перила и посмотрел вверх – там над лестничным пролетом будто парил молочный нимб света.
Он спустился на площадку. Сквозь щель в двери он видел фрагмент стены, выкрашенной в тот же зеленый свет, что и лестница, – он был забрызган красным и черным.
То ли Конор, то ли Тим снова сжал его плечо. Пул заметил темное пятно крови на полу перед дверью.
Пул осторожно толкнул дверь. На него пахнуло холодом, более пронизывающим, чем на лестнице. В тусклом, будто застывшем свете комнаты привязанный к деревянному стулу сидел лицом к двери Гарри Биверс. Его тело обвисло на толстых путах. Кровь стекала по обеим щекам Гарри, по белым тряпкам, которыми был заткнут рот, и по свитеру. Первым делом Пул увидел, что у Биверса отрезано левое ухо, и понял, что тот мертв. В следующее мгновение глаза Биверса распахнулись, полные боли и ужаса.
Пол вокруг Гарри Биверса был забрызган кровью. Стены покрывали намалеванные волны и письмена, а на полу, спиной к ним, скрестив ноги, сидел худощавый мужчина, устремив сосредоточенный взгляд на размалеванные стены. Прямо перед ним был грубый рисунок маленькой черноволосой вьетнамской девочки, шагающей вперед с распростертыми руками, то ли улыбающейся, то ли кричащей.
Пул едва ли отдавал себе отчет в том, что он сейчас чувствует и почему: во всей этой сцене было слишком много тоски и грусти. Коко, которым действительно был М. О. Денглер или человек, когда-то бывший М. О. Денглером, сам казался ребенком. Пул, еще толком не зная, что он собирается сказать, проговорил:
– Мэнни.
М. О. Денглер повернул голову и посмотрел на него.
Майкл переступил порог холодной зеленой комнаты. Вплоть до этого момента какая-то часть его отказывалась верить в то, что Денглер действительно был Коко. Несмотря на все то, что он сказал Мэгги и лейтенанту Мерфи, Пул чувствовал себя так, словно из него вышибло дух. Он даже не представлял себе, что сейчас собирается делать. Он все еще не хотел смириться с мыслью, что Денглер мог желать ему зла. Гарри Биверс издал тоненький жалобный звук, пробившийся сквозь окровавленный кляп. Пул услышал, как сзади подошли к нему Конор и Тим и стали по бокам.
Денглер, казалось, совсем не постарел. Это заставило Пула почувствовать себя дряхлым, потерявшим форму и испорченным опытом последних лет жизни. Ему было почти стыдно перед Денглером.
Над настороженным девятнадцатилетним лицом Денглера Пул рассмотрел то, что принял за узор волн, – нарисованный ряд детских головок. Их тела обозначались лишь контурами. Руки некоторых были подняты, другие же тянули руки-палочки перед собой. Кроваво-красный мазок краски обвивал их всех, как лоза. Денглер поднял молодое лицо к Пулу, губы чуть приоткрылись, словно он собирался сказать: «Я был прав насчет Бога» или «Что бы там ни было, дело прошлое».
На противоположной стене гигантскими черными буквами красовался тот же слоган, который Пул видел на полицейских полароидных снимках: «Души унынье, пустота и мрак», а под ним – такими же огромными буквами: «Боль есть иллюз-и-Я».
Все это рассудок Пула вобрал в себя за меньшее время, чем ему потребовалось бы, чтобы моргнуть. Он все понял. Мэнни пребывал не здесь, а в ином мире, вот в чем дело. Он вернулся туда. Именно там Коко жил все время, в той подземной камере, в которой они с Андерхиллом побывали дважды.
«Я пришел помочь тебе», – хотел сказать Пул.
Подняв к нему лицо, Денглер улыбнулся ему из самого центра своей удивительно сохранившейся юности.
«Ты вел себя дурно? – словно спрашивал его взглядом Денглер. – Если нет…»
Гарри Биверс вновь визгливо застонал, и глаза его закатились.
– Я пришел, чтобы помочь… – заговорил было Пул: слова точно клещами вытягивали из него, будто он находился в одном из тех своих снов, где каждый шаг, каждое движение требуют неимоверных усилий.
– Пойдем с нами, Денглер, – просто сказал Конор. – Ты же хочешь этого.
Улыбающийся ребенок с протянутыми пустыми руками как будто сошел навстречу Пулу со стены, как будто из темной половины хижины, и на секунду даже показалось, что он слышит хлопанье крыльев в холодном воздухе над головой.
– Встань и подойди к нам, – повторил Конор, делая шаг вперед с протянутой Денглеру рукой.
Биверс завизжал от боли или возмущения.
И тут Пул услышал шаги нескольких человек, спускающихся по железной лестнице. Он в ужасе посмотрел на пустое и безмятежное лицо Денглера.
– Стойте! – закричал он. – Мы все живы! Стойте там, не входите!
За мгновение до того, как он перестал кричать полицейским, Пул увидел, как Денглер поднялся с пола плавным, раскручивающимся движением. В руке у него был длинный нож.
– Денглер, положи нож, – попросил Андерхилл.
Когда Денглер встал и приблизился к лампочке, шокирующая невинность и молодость его лица исчезли, как мираж. Рукоятью ножа он разбил лампочку, и в комнате стало темно, как в шахте. Пул инстинктивно присел на корточки.
– Эй, с вами там все в порядке? – окликнули их с лестницы.
– Денглер, где ты? – прошептал Андерхилл. – Давай мы все выйдем отсюда живыми, хорошо?
– У меня еще осталась работа, – ответил ему голос, который Майкл не сразу распознал, и голос этот, казалось, летел отовсюду в этой комнате.
– Кто внутри помещения? – крикнул лейтенант Мерфи. – Я хочу знать, кто там, и хочу услышать голос каждого.
– Пул! – отозвался Пул.
– Андерхилл.
– Линклейтер. И Биверс тоже здесь, но он ранен, и у него во рту кляп.
– Кто-нибудь еще? – проорал лейтенант.
– О да… – негромко ответил ему спокойный голос.
– Лейтенант! – крикнул Пул. – Если начнете здесь палить, мы все погибнем. Вернитесь по лестнице назад и дайте нам выйти. Нам понадобится скорая для Биверса.
– Давайте выходите из комнаты по одному. Каждого встретит офицер и сопроводит вверх по лестнице. Могу предложить услуги переговорщика по освобождению заложников, если человек, который вас удерживает, даст согласие.
Пул удержал равновесие, оперевшись рукой о пол. Тот тоже был холодным и влажным, и Майкл понял, что опустил руку в кровь Биверса.
– Нас никто не брал в заложники, – ответил он. – Просто торчим здесь в темноте.
– Пул, мне реально надоело болтать с вами, – крикнул Мерфи. – Я хочу слышать этого вашего Коко. После того, как мы вытащим вас оттуда, доктор Пул, я с интересом пообщаюсь с вами. Тогда у меня будет много чего сказать лично вам. – Его голос делался громче по мере того, как он выкрикивал следующие слова: – Мистер Денглер! Вам ничего не угрожает, пока вы будете делать в точности то, что я скажу. Я хочу, чтобы вы освободили других мужчин в комнате, выпуская их по одному. После чего вы должны сдаться. Вам понятно?