к долго мы собираемся продолжать в том же духе, и Биверс орет ему в ответ: «Столько, сколько надо! Здесь тебе не лагерь бойскаутов!» Денглер поворачивается ко мне и говорит: «А мне новый лейтенант нравится», а сам ухмыляется, как пацан, урвавший большой кусок пирога. Типа, Денглер в жизни не видел кого-то похожего на нашего нового лейтенанта. Они с Андерхиллом весело ржут.
– Наконец мы добрались до этой штуки навроде болотистого поля. Только-только начинало темнеть. Воздух аж гудит от жуков. Хохма, если это была хохма, закончилась. Все вымотаны. На другой стороне поля деревья – там, похоже, начинались джунгли. Посреди поля несколько голых стволов мертвых деревьев и кое-где воронки от взрывов, до краев наполненные водой. Странное чувство охватило меня в ту минуту, когда я увидел поле: словно увидел перед собой смерть. Лучше и не скажешь. Оно было похоже на чертово кладбище. И вонь! От него исходил мерзкий запах приближающейся смерти – может, ты понимаешь, что я имею в виду. Бьюсь об заклад, если пойти в приют для животных и попасть в комнату, где убивают собак, которые никому не нужны, – вот там точно ощутишь ту же вонь…. Потом взгляд наткнулся на подшлемник, валявшийся рядом со снарядной воронкой, а чуть поодаль – приклад от М-16.
«А что если мы, прежде чем возвращаться на базу, исследуем этот участок земельной собственности, – сказал Биверс. – Неплохая идея, а?»
«Лейтенант, – возразил Пул. – Думаю, поле может быть заминировано».
Пул почувствовал то же, что и я, понимаешь?
«Ах ты думаешь? – завелся Биверс. – Тогда почему бы тебе не пойти первым, Пул? Считай, ты только что вызвался быть нашим головным дозорным».
По счастью, мы с Пулом оказались не единственными, кто разглядел подшлемник и приклад. Поэтому никто не пустил Майкла на поле одного и никто сам не собирался испытывать судьбу.
«Так, значит, бойцы, считаете, что поле заминировано?» – спросил Биверс.
– Так, значит, бойцы, считаете, что поле заминировано? – заверещал лейтенант Биверс. – И что, думаете, я куплюсь на это? Устроили борьбу за власть, да? Нравится вам это или нет, но командую здесь я!
Ухмыляясь, Денглер повернулся к Пумо и прошептал:
– Каков полет мысли, а?
– Денглер что-то прошептал мне, и Биверс взорвался. «Так! – заорал он на Денглера. – Если считаете, что поле заминировано, докажите! Бросьте туда что-нибудь и попадите в мину. Если взрыва не будет, мы все шагаем через поле». «Как пожелает лейтенант», – сказал Денглер…
– Как пожелает лейтенант, – сказал Денглер и огляделся в полутьме.
– Бросай лейтенанта, – проговорил сквозь зубы Виктор Спитальны. Рядом в грязи Денглер увидел подходящего размера камень, вытолкнул его носком башмака, нагнулся, взялся обеими руками и поднял.
– …Ион поднял камень – большой, размером с его голову. С каждой секундой Биверс свирепел все больше. Он приказал бросить эту чертову штуку на поле, и Пул подошел к Денглеру, намереваясь взять на себя половину веса камня. На раз-два-три они раскачали и зашвырнули каменюку ярдов на двадцать. Все, кроме лейтенанта, бросились на землю, закрывая лица руками. Я услышал, как камень с глухим стуком встретился с землей. Тишина. Полагаю, мы все ожидали, что сработает мина нажимного действия, плюнув шрапнелью во все стороны. Однако ничего не произошло, и мы поднялись на ноги. Биверс стоял, где стоял, и самодовольно скалился. «Ну что, бабы, – бросил он. – Теперь довольны? Еще доказательства нужны?» А потом сделал нечто удивительное: снял с головы шлем и поцеловал его: «Вот, следите за ним, у него больше яиц, чем у вас». Он широко размахнулся и со всей силы бросил шлем в поле. Мы все следили за тем, как шлем взмыл вверх. К тому мгновению, как он стал стремительно опускаться, темнота почти скрыла его от нас.
Они смотрели, как шлем лейтенанта растворяется в сером сумраке и тучах роящихся жуков. К моменту удара о землю он был уже едва видим. Взрыв удивил всех, насколько могло нечто подобное удивить вымотанных до предела бойцов (за исключением, пожалуй, той степени, когда удивить их было бы уже нечем). И вновь все, кроме Биверса, шлепнулись в жидкую грязь. Столб рыжего пламени плеснулся вверх, и землю сильно тряхнуло. То ли из-за неисправности, то ли от вибрации сдетонировала другая мина через мгновение после первой, и немалый осколок металла просвистел мимо лица Биверса так близко, что тот ощутил его жар. Либо нарочно, либо от шока лейтенант упал рядом с Пулом. Он задыхался. Всех накрыло облако едкой вони от двух взрывов. На мгновение повисла тишина. Тина Пумо поднял голову, наполовину ожидая, что сработает еще одна мина, и в этот момент услышал, как вновь жужжат насекомые. На мгновение Пумо показалось, будто в дальнем конце минного поля он видит шлем Биверса, валявшийся рядом со скрюченной веткой и чудом оставшийся целым, лишь непостижимым образом набитый листьями. Затем он разглядел, что листья внутри шлема лежат так, что образуют как бы очертания глазниц и бровей. Напряженно вглядываясь, он наконец увидел, что это настоящие глаза и брови. Шлем был на голове убитого солдата. То, что он принял за ветку, оказалось отрубленной рукой в рукаве. Взрывом выбросило из земли частично присыпанный и изувеченный труп солдата.
С другого конца поля кто-то вопросительно крикнул по-вьетнамски. Ему ответил другой голос и зашелся в радостном визгливом хохоте.
– Похоже, мы попали, лейтенант, – прошептал Денглер.
Из непромокаемого планшета Пул достал карту и водил пальцами по тропкам, пытаясь наконец определить, где же они сейчас.
Вглядываясь через поле в голову американца, всплывшую в американском шлеме из жидкой грязи, Пул увидел серию резких, необъяснимых движений или вибраций поверхности почвы вокруг головы – будто невидимые крысы мечутся, там взрыхляя влажную землю, здесь вырывая пучки травы. Что-то встряхнуло бревно у дальнего края поля, и оно чуть сдвинулось назад на дюйм-другой. И тут до Пумо дошло: их взвод обстреливали с тыла.
– Последовали несколько взрывов, крики и вопли на вьетнамском со всех сторон вокруг нас: я так думаю, они сначала просто позволили нам поплутать вслепую, мы же не могли определиться, где находимся. Особое спасибо Биверсу за команду соблюдать радиомолчание. Те, что зашли нам в тыл, открыли огонь, и, вероятно, единственное, что спасло нам жизни, было то, что вьетнамцы не были уверены, где именно мы находимся, поэтому стали стрелять туда, где, по их мнению, мы были, – на том же поле, где они неделю назад положили целую роту наших. Их огонь подорвал процентов восемьдесят мин, которые они заложили рядом с телами американцев.
Все выглядело так, будто некие пиротехнические средства из-под земли уничтожают поле. Последовала ошеломляющая аритмичная серия двойных взрывов – на гулкий, будто сердитый удар снаряда немедленно отвечал резкий, но не такой громкий треск мины. Желто-красные вспышки поглощали оранжево-красные, затем обе вспышки тонули в кипении дыма и сгустке выброшенной земли, выплевывая при разрыве то реберный каркас грудной клетки, пристегнутый к поясному ремню, то ногу целиком, все еще укрытую брючиной и ботинком.
– А почему они ставили мины-ловушки на телах убитых? – спросила шепотом Мэгги.
– Потому что знали, что за телами кто-то обязательно вернется. За своими мертвецами всегда возвращаются. Это, наверное, единственное «достойное» действие, которое можно совершить на войне. Своих павших надо обязательно забирать с собой.
– Это как отправиться на поиски Тима Андерхилла?
– Нет, тут совсем другое. Хотя… может, и так. Наверное, – он протянул руку. Мэгги опустила на нее голову и уютно устроилась поближе к нему.
– Едва мы выдвинулись на поле, как двух ребят разнесло в клочья. Биверс приказал не останавливаться и был прав, потому что вьетнамцы начали переносить огонь и нас бы всех положили, оставайся мы хоть немного на краю поля. Первым погиб паренек по имени Кэл Хилл, который совсем недавно призвался, второго же звали Татуха Тиано. Его настоящего имени я не знал, но солдатом он был хорошим. Татуху убило сразу. Вот прямо рядом со мной. Когда он наступил на мину, жахнуло так, что мне едва не оторвало голову. Ей-богу, на секунду воздух вокруг словно раскалился докрасна. Татуха был так близко, что я сперва решил, что убило меня. Я оглох и ослеп. Вокруг не было ничего, лишь мутная красная мгла. Через мгновение я услышал, как подорвался и дико закричал Хилл. «Пумо, шевелись, подожми хвост, – проорал Денглер, – пока его тебе не оторвали!» Норм Питерс, наш медик, умудрился добраться до Хилла и попытался хоть как-то ему помочь. Я наконец заметил, что весь с головы до ног в крови Татухи. Впереди по нам открыли редкий огонь, и мы скинули с плеч винтовки и открыли ответный. Артиллерийские снаряды начали рваться на опушке джунглей, которую мы только что оставили. Я видел, как Пул что-то кричит по рации. Огонь впереди усилился. Мы рассредоточились по полю, пытаясь укрыться за всем, что только удавалось найти. Вместе с несколькими бойцами я распластался за поваленным деревом. Я видел, как Питерс перевязывает Хилла, пытаясь остановить кровотечение: издалека могло показаться, что он пытает Хилла, выжимая из него кровь. Хилл заходился в истошном крике. Мы были демонами, они были демонами, все были демонами – людей на свете больше не осталось, одни демоны. У Хилла как будто отсутствовала средняя часть туловища: там, где должны находиться желудок, кишки и член, была только жуткая красная лужа. Хилл видел, что с ним, и не мог в это поверить. Просто он пробыл во Вьетнаме недостаточно долго, чтобы поверить в такое! «Сделай так, чтобы он не вопил!» – крикнул медику Биверс. Впереди снова открыли по нам огонь, затем мы услышали, как оттуда кто-то прокричал: «Рок-н-роар! Рок-н-роар!» «Это Элвис», – сказал Денглер, и все ребята заорали на Элвиса и сделали в ответ несколько выстрелов, потому что Элвис был снайпером, который сам себя назначил нашим официальным ликвидатором. А стрелком он, скажу я тебе, был классным. Я приподнялся и выстрелил, понимая, что без толку. У М-16 пули калибра 5,56 миллиметров, а не 7,62, поэтому магазины с патронами было легче таскать с собой – одиннадцать унций вместо более чем вдвое тяжелых, но наши пули в полете вращаются, поэтому, пролетев определенное расстояние, они начинают рыскать как сумасшедшие. В некотором смысле старые М-14 были лучше – не только потому, что дальность стрельбы больше, но из них можно нормально прицелиться. Так что я сделал несколько выстрелов, но был почти уверен: даже если бы я видел старину Элвиса, я бы элементарно в него не попал. Но в таком случае я хотя бы удовлетворил свое любопытство, узнав, как он выглядит… В общем, застряли мы на минном поле меж двух многочисленных отрядов НВА, быть может, парой их рот: возможно, они направлялись на юг на соединение с частями в долине Ашау. Не говоря уже об Элвисе. Да еще и Пул не мог определить, где мы находимся, потому что лейтенант не только сбил нас с толку, вдобавок в рацию попал осколок, и она ни на что не годилась. Так что мы оказались в ловушке. Следующие пятнадцать часов мы провалялись на поле в окружении труп