Когда Конор столкнулся, как ему показалось, с прекрасным бессознательным вызовом женщины, первым его побуждением было завернуть ее в халат и увезти с собой. Однако четыре десятилетия воспитания американского мужчины взяли свое. Ведь ей хорошо заплатят или уже заплатили; то, что выглядела она куда более здоровой, чем девушки из секс-клуба через дорогу, означало только то, что она получит в разы больше по сравнению с ними за согласие на групповушку в исполнении полудюжины респектабельных граждан Бангкока. Конору вовсе не хотелось присоединяться, также он считал, что эта женщина нуждается в защите. И то, что она исключительно красива, было не более чем профессиональным достоинством.
Конор обвел взглядом своих спутников. «Они же клуб по интересам, – подумал он. – И это их ритуал». Каждую неделю они собираются в каком-нибудь неподходящем и уединенном месте и один за другим занимаются сексом с накачанной наркотиками красавицей. О женщинах они говорили так, как винные снобы говорят о вине. Все это было омерзительно. Конор попросил у бармена еще порцию и пообещал себе, что уйдет, как только все остальные займутся тем, зачем пришли сюда.
Если такое же вытворял Андерхилл, когда хотел заняться свингом, он стал гаже себя прежнего.
Однако зачем Андерхиллу объединяться с группой, целью которой был секс с девушкой?!
«Если они займутся сексом друг с другом, – подумал Конор, – я пошел отсюда».
Затем он похвалил себя за то, что выпил еще одну порцию, потому что Генерал стал перед женщиной, отвел правую руку назад и влепил пощечину достаточно сильную, чтобы она отшатнулась и отступила. Он выкрикнул несколько слов – «крэп крэп», – и она выпрямилась и вновь шагнула к нему. Лицо она подняла, будто щит, и продолжала улыбаться. Красное пятно в форме ладони запылало на ее левой щеке. Конор набрал из стакана полный рот виски и сделал большой, «обезболивающий» глоток. Генерал снова дал ей пощечину, и китаянка, качнувшись, попятилась, но выпрямилась, не упав. Слезы оставили две аккуратные блестящие дорожки на ее щеках.
В третий раз Генерал нанес женщине боковой удар в подбородок, и она упала навзничь. Она что-то пробормотала и перевернулась, показав пыльные ягодицы и длинную царапину на золотистой, тоже покрытой пылью коже спины. Когда ей удалось рывком подняться на четвереньки, свесившиеся кончики волос мазнули грязный пол. Генерал с силой пнул ее по бедру. Женщина охнула и снова упала. Генерал сделал стремительный шаг к ней и ударил ногой в бок, под ребра, – на этот раз не столь сильно. Скорчившись от боли, она откатилась в тень, и Генерал без резких движений склонился над ней, чтобы подать руку и помочь выползти на освещенное место. Затем он с твердой решимостью ударил ее ногой в бедро, почти мгновенно оставив синяк размером с тарелку для салата, после чего продолжил ходить вокруг, нанося девушке удар за ударом.
«Все в точности то же, что я видел в секс-клубе, – думал Конор. – Разница лишь в том, что секс-клуб – просто ширма, маска. Здесь маску срывали, и ты видел, как крепкий маленький человек избивает женщину на глазах у зрителей-мужчин. Вот, значит, как ты развлекался. Здесь, в гараже, у тебя твой самый лучший секс-клуб».
Так или иначе, ему стало ясно, отчего так остро он чувствовал витавший здесь дух насилия.
Генерал оглядел скорчившуюся на полу женщину, прежде чем принять стакан с напитком от Темных Очков. Он сделал добрый глоток, прополоскал рот и проглотил. Он стоял и смотрел на свою работу, согнув в локте правую руку и с бессознательной силой сжимая полупустой стакан. Генерал выглядел как человек, решивший передохнуть в процессе трудной работы, с удовлетворением сознавая, что до сих пор показывал отменную производительность.
Конору захотелось поскорее убраться отсюда.
Генерал поставил свой стакан и наклонился помочь женщине встать. Сделать это было нелегко. От боли ей никак не удавалось подняться с корточек, и она охотно взяла протянутую Генералом руку. Ее темно-золотистую кожу покрывали фиолетовые и черные синяки, и обширная припухлость искажала линию челюсти. Встав на колени, она замерла, отдыхая и тихо дыша, – маленький солдат, стойкий боец. Генерал ткнул мокасином ее пухлую попку, а затем сильно ударил ногой.
– Крэп кроп крэп, – пробормотал он, как будто смущенный тем, что другие слышат его. Женщина повернула лицо к свету, и Конор понял, как далеко она готова пойти. Им не сломить ее. Им даже не сделать ей больно. Ее лицо снова стало щитом, а тот уголок рта, который остался не распухшим, тронул отголосок недавней улыбки.
Тыльной стороной ладони Генерал ударил ее по виску. Женщина едва не опрокинулась, но, вытянув руку, обрела равновесие и снова выпрямилась. Она вздохнула. Уголок одного глаза налился кровью. Губы Генерала шевельнулись в неслышном приказе, и женщина, собравшись с силами, поднялась на одно колено. Затем встала. Конор едва не зааплодировал ей. Глаза женщины сияли.
Словно обезумевшая птица, из горла Конора вырвалась громкая отрыжка, наполнив рот вкусом дегтя и дыма. Большинство мужчин рассмеялись. Конора поразило то, что женщина смеялась тоже.
Генерал поднял подол своей рубашки навыпуск и вытянул из-за пояса брюк револьвер. Продел указательный палец в спусковую скобу и продемонстрировал револьвер в развернутой ладони. Конор не слишком разбирался в револьверах, но у этого вычурные плашки рукоятки были из какого-то материала молочного цвета – слоновой кости или перламутра; на пластине под барабаном и вдоль ствола вился замысловатый узор. Оружие сутенера.
Конор сделал шаг назад, затем еще один. Мозг наконец обрел контроль над телом. Он не мог просто стоять и смотреть, как Генерал стреляет в женщину, и не мог спасти ее, и его пронзила жуткая догадка, что женщина станет отчаянно сопротивляться этому: она не хотела, чтобы ее спасали. Стараясь ступать как можно тише, Конор сделал еще несколько шагов назад.
Генерал заговорил. Он так и продолжал демонстрировать револьвер на ладони. Его голос звучал мягко и настойчиво, утешительно и в то же время требовательно. «В точности как генерал», – подумалось Конору.
– Кроп кроп крэп кроп кроп кроп крэп, – интонировал Генерал. «Отдайте мне ваши жалкие, ваши сбившиеся в кучу толпы. Слава нам!» – Кроп кроп кроп кроп крэп. – «Джентльмены, сегодня мы снова собрались здесь». Конор отступил еще дальше в тень. Взгляд бармена метнулся к нему, но остальные не сдвинулись с места. – Кроп крэп! – «Слава слава небеса небеса любовь любовь небеса небеса слава слава!»
Как только Конор решил, что подобрался достаточно близко к подножию лестницы, он развернулся. До лестницы оставалось еще шесть футов.
– Крэп кроп кроп, – донеслось до его слуха и следом – характерный сухой щелчок взводимого курка.
Выстрел оглушительным эхом пронесся под сводами подвала. Конор прыгнул к лестнице, ударился ногой о нижнюю ступеньку и стал карабкаться вверх, нимало уже не заботясь о том, насколько шумно это делает. Добравшись до первой лестничной площадки, он услышал второй выстрел. Звук приглушил потолок подвала, и Конор понял, что Генерал стрелял не в него, однако уже бежал вверх по лестнице, пока не достиг уровня земли и не выскочил наружу, задыхаясь и с трудом держась на неверных ногах. Покачиваясь и жадно глотая ртом горячий влажный воздух, он побрел из переулка к шоссе.
Ухмыляющийся однорукий водитель тук-тука просигналил Конору и подкатил на своей дребезжащей маленькой железяке прямо к нему. Остановившись, он покачал головой и спросил:
– Патпонг?
Конор кивнул и забрался в колымагу, уверенный, что оттуда пешком доберется до своего отеля.
На Фат-Понг-роуд Конор, пошатываясь, пробрался сквозь толпу в отель, доковылял до своего номера и рухнул на кровать. Он скинул ботинки и лежал, не в силах избавиться от видения голой китаянки в синяках и маленького Генерала с сутенерским пистолетом. Когда Конор наконец стал проваливаться в забытье глубокого сна, угасающее сознание подсказало ему значение, которое местные вкладывают в слово «телефон».
21. Терраса на берегу реки
Слон явился Майклу Пулу вскоре после того, как Конор увидел того садящимся в такси возле бара на Сой Ковбой. Майкл к тому времени успел дважды потерпеть неудачу, как и Конору не везло весь остаток дня, и появление слона настолько удивило его, что он сразу же воспринял это как залог успеха. Эта поддержка была ему необходима. В Сой Ковбой Майкл показал фото Андерхилла двадцати барменам, пятидесяти посетителям и горстке вышибал – никто даже не удосужился повнимательнее взглянуть на снимок, прежде чем пожать плечами и отвернуться. Затем Майкла посетило вдохновение – он решил заглянуть на городской цветочный рынок Банг Лук, как пояснил один из барменов, и такси доставило его через весь город в Банг Лук – узкую полоску вымощенной брусчаткой улицы у реки.
Оптовые торговцы цветами разместили свои товары в череде пустых гаражей, тянувшихся по левой стороне узкого переулка, и выставили их на тележках и столах перед ними. Из переулка то и дело выезжали и въезжали фургоны. По правой его стороне вдоль первых этажей трехэтажных жилых домов с французскими окнами тянулся ряд магазинов. Почти перед половиной открытых французских окон висело на веревках белье, а третий по счету балкончик, над магазином под названием «Джимми Сиам», был увит зелеными растениями и заставлен глиняными горшками с кустами.
Майкл неспешно шагал по булыжной мостовой, вдыхая аромат тысяч цветов. Люди наблюдали за ним из-за плетеных клеток с райскими птицами и карликовых гибискусов на тележках. Иностранных туристов сюда не возили, и на любого, кто выглядел как Майкл Пул – высокий белый мужчина в джинсах и белой куртке-сафари с короткими рукавами от «Брукс Бразерс», – смотрели здесь как на чужака. Не ощущая никакой угрозы, Майкл все же чувствовал себя крайне нежеланным гостем. Некоторые мужчины, занятые загрузкой плоских ящиков с цветами в фургон горчичного цвета, лишь бросали на него беглые взгляды и возвращались к работе; другие же наблюдали за ним так пристально, что он ощущал на себе их взгляды еще какое-то время после того, как проходил мимо. Так он проделал весь путь до конца переулка и остановился взглянуть за низкую бетонную стену на илистую реку Чаупхрая, бурлящую от начавшегося прилива. Вниз по реке медленно двигалась длинная белая посудина с двухэтажной надстройкой с названием «Отель Ориентал».