Старенький худой священник с блестящими седыми волосами рассказал о застенчивом, усердном школьнике, который «с честью выполнил воинский долг во Вьетнаме» и «продемонстрировал свою внутреннюю силу, выплыв и добившись процветания в бурных водах ресторанного бизнеса в городе, который в конечном итоге унес его жизнь». По-видимому, именно так это выглядело отсюда: один из их детей забрел в лес Нью-Йорка и стал жертвой диких зверей.
На кладбище Плэзант Хилл Майкл, Джуди, Биверс и Конор стояли вместе, пока священник читал молитву. Майкл то и дело поглядывал на тускло-серые набрякшие облака. Он заметил, что Томми Пумо, брат Тины, смотрит на Виня с нескрываемой враждебностью. У Томми, наверное, характер непростой.
Первыми отец и брат, затем все остальные по очереди бросили комья земли на опущенный в могилу гроб.
Когда Пул отступил назад от могилы, он услышал громкий голос, доносившийся с холма. Возле ряда припаркованных машин стоял Томми Пумо и резко жестикулировал перед хорошо одетым мужчиной, лицо которого в соборе показалось Пулу знакомым. Брат Пумо сделал порывистый и как будто угрожающий шаг вперед. Другой мужчина улыбнулся и заговорил, лицо Томми Пумо скривилось, и он снова шагнул вперед.
– Пойдем-ка взглянем, что там происходит, – сказал Биверс и по склону холма направился к небольшой группе людей, застывших возле машин.
– Прошу прощения, сэр, – раздался за спиной голос.
Пул оглянулся и увидел высокого усатого мужчину, который был на службе в соборе. Вблизи усы его оказались густыми и пышными, но мужчина не производил впечатление человека тщеславного – он казался бесспорно авторитетным, уравновешенным и властным. Он был на дюйм выше Майкла и весьма крепко сложен.
– Вы доктор Пул? И миссис Пул?
Гарри остановил свое продвижение вниз по склону и, обернувшись, стоял неподвижно, устремив взгляд на мужчину.
– А вы – мистер Биверс?
Выражение лица Биверса смягчилось, и само лицо словно разгладилось – будто ему только что сделали потрясающий комплимент.
– Я лейтенант Мерфи, детектив, ведущий расследование смерти вашего друга.
– Ага, – кивнул Биверс Джуди.
Мерфи приподнял пышные брови.
– Да мы тут гадали, когда же встретимся с вами.
Мерфи неторопливо и без явных усилий обдумал его слова.
– Я хотел бы побеседовать с вами в доме его отца. Вы планируете заехать туда перед возвращением в город?
– Мы в вашем распоряжении, лейтенант, – ответил Гарри.
Улыбнувшись, Мерфи повернулся и зашагал вниз по склону.
Биверс поднял брови и кивнул в направлении Джуди, безмолвно спрашивая у Пула, рассказывал ли он ей об Андерхилле. Майкл покачал головой. Они наблюдали, как детектив добрался до подножия холма и сказал несколько слов отцу Пумо.
– Мерфи, – проговорил Биверс. – Ну прямо в точку. Вот вам пример блестящего подбора актера по типажу![116]
– А зачем он хочет поговорить с вами? – поинтересовалась Джуди.
– Проверка биографических данных, заполнение белых пятен – в общем, получение полной картины, – Биверс сунул руки в карманы пальто и повернулся взглянуть на могилу. Там все еще оставались несколько пожилых людей. – А крошка Мэгги не явилась, черт побери. Хотел бы я знать, что она рассказала Мерфи о нашей увеселительной прогулке.
Биверс хотел было продолжить говорить, но осекся, когда к ним подошел еще один скорбящий. Это был человек, на которого накричал Томми Пумо.
– Хороший коп, плохой коп, – прошептал под нос Биверс и отвернулся, едва ли не насвистывая.
Мужчина кривовато ухмыльнулся Пулу и Джуди и представился: Дэвид Диксон, адвокат Тины.
– А вы, должно быть, его старые друзья по армейской службе? Рад познакомиться с вами. Но разве мы раньше не встречались?
Они с Майклом выяснили, что встречались – несколько лет назад в Сайгоне.
Биверс повернулся лицом ко всем остальным, и Майкл представил всех.
– Спасибо, что приехали, – проговорил Биверс.
– Мы с Тиной проводили вместе много времени, работая над разными мелочами. Хотелось бы думать, что мы с ним были не просто адвокатом и клиентом, а друзьями.
– Лучшие клиенты действительно становятся друзьями, – заявил Гарри, тотчас преобразившись и приняв профессиональный вид: таким Пул видел его в Вашингтоне. – Кстати говоря, я ваш коллега – адвокат.
Последние заявления Диксон пропустил мимо ушей.
– Я пытался уговорить Мэгги Ла поехать сюда вместе со мной, но она боялась, что не сможет перенести все это. И ей не хотелось ставить в неудобное положение родственников Тины, которые не будут знать, как отнестись к ней.
– Номер телефона Мэгги у вас имеется? – спросил Гарри. – Я бы хотел связаться с ней, так что, если он у вас есть…
– Давайте не прямо сейчас, – прервал его Диксон.
Майкл заполнил повисшую паузу, спросив о вьетнамском шеф-поваре: он поинтересовался, вернулся ли тот в дом вместе с другими скорбящими.
Диксон грубо захохотал:
– Вряд ли в доме отца ему будут рады. Вы же, наверное, видели, как Томми Тимо бесился там внизу?
– Наверняка он тяжело переживает смерть брата, – сказала Джуди.
– Это больше жадность, чем горе, – возразил Диксон. – Тина оставил все, включая ресторан и свой лофт, человеку, который, по его мнению, сделал больше всех, чтобы помочь ему добиться успеха.
Сейчас его внимательно слушали все.
– И этот человек, конечно же, Винь. Он планирует продолжать работу ресторана. Мы должны открыться в точности, как планировалось.
– А брат хотел получить ресторан?
– Томми хотел получить деньги. Много лет назад Тина занял деньги у отца, чтобы купить первые два этажа здания. Можете представить, как изменилась стоимость недвижимости. Томми полагал, что разбогатеет, и сейчас рвет и мечет.
У подножия холма одна из двух пожилых пар, задержавшихся у могилы, несмело подошла к Майклу и застенчиво предложила показать ему дорогу до дома Пумо.
Когда они ехали по длинной грунтовой дороге мимо мощных старых дубов к аккуратному двухэтажному фермерскому дому с круглой верандой, пожилая женщина, тетя Тины, сказала:
– Просто остановитесь на обочине рядом с домом. Все так делают. Во всяком случае, мы с Эдом так и встаем. – Она повернулась к Конору, на коленях которого сидела Джуди: – Вы не женаты, молодой человек, не так ли?
– Не-а.
– В таком случае, хочу познакомить вас со своей дочерью – уверена, она сейчас в доме, помогает накрыть на стол к чаю и кофе. Она девушка привлекательная, ее назвали в мою честь. Грейс Халлет. Будьте уверены, вы чудесно поболтаете с ней.
– Грейс.
– Я с радостью помогу вашей дочери раздавать медовуху и сладкий картофельный пирог, – сказал Гарри. – Как насчет меня?
– О, вы, наверное, знаменитость, а вот он – видно, что просто хороший парень. Вы ведь зарабатываете на жизнь своими руками, не так ли?
– Плотник, – ответил Конор.
– Это видно сразу, – заметила Грейс.
Едва они переступили порог дома, Уолтер Пумо, отец Тино, отвел Майкла и Биверса в сторонку и сообщил, что хочет поговорить с ними наедине. В столовой стол буквально ломился от еды: нарезанная ветчина, готовая к разделке индейка, наполненные картофельным салатом посудины размерами с гребную лодку, тарелки с мясным ассорти и горшочки с горчицей, маленькие сдобные булочки и кусочки масла. Вокруг стола суетилось множество народу, разнося тарелки и разговаривая. Остальную часть комнаты, казалось, заполняли одни женщины.
– Я знаю, где мы можем уединиться, – сказал им Уолтер Пумо. – По крайней мере, надеюсь, что знаю. Ваш друг, похоже, занят с молодой Грейс.
Он повел их по коридору куда-то вглубь фермерского дома.
– Если они заявятся и в эту комнату, мы их просто выставим.
Уолтер Пумо был на голову ниже обоих мужчин, но шире них вместе взятых: он шел, перекрывая плечами едва ли не всю ширину коридора.
Старик сунул голову в дверной проем, затем проговорил:
– Заходите, парни.
Майкл и Биверс вошли в маленькую комнату, заставленную мебелью: старый кожаный диван, круглый стол, заваленный журналами по сельскому хозяйству, металлический картотечный шкаф и неопрятный письменный стол с кухонным стулом перед ним. Стены были увешаны вырезками из прессы, фотографиями в рамках и дипломами.
– Покойная жена эту комнату называла моей берлогой. А я терпеть не мог слово «берлога»! Берлоги у медведей, у барсуков. Это мой кабинет, так его и называй, говорил я, но всякий раз, когда я приходил сюда, она говорила: «Опять идешь прятаться в свою берлогу?» – казалось, нервы старика на пределе.
Отец Тины оседлал кухонный стул и махнул двум друзьям в сторону дивана. Он улыбнулся им, и Майкл неожиданно почувствовал глубокую симпатию к хозяину дома.
– Люди со временем меняются, не так ли? – заговорил он. – Когда-то я был уверен, что знаю о своем мальчике больше, чем кто-либо другой на этом свете. Об обоих моих мальчиках. Нынче же я даже не знаю, с чего начать… Вы знакомы с Томми?
Майкл кивнул. Он едва ли не чувствовал нетерпение Гарри.
– Том мой сын, и я люблю его, но не могу сказать, что все в нем мне по душе. Впрочем, Томми плевать, нравится он вам или нет. Он из тех, кто спит и видит заполучить то, что ему причитается. Что же до Тины… Он уехал, уехал с концами, как, наверное, и положено сыновьям. Вы, молодые люди, знали его лучше, чем я, и потому мне захотелось немножко побыть с вами, только с вами двумя.
Майкл почувствовал неловкость. Биверс скрестил ноги, затем опять распрямил их.
– Я хочу понять его, – продолжил старик. – Помогите мне понять его. Что бы вы ни поведали о нем – ничто меня не испугает. Я готов выслушать все.
– Он был хорошим солдатом, – сказал Биверс.
Старик опустил глаза, борясь с охватившими его чувствами.
– Послушайте, – заговорил он. – По большому счету, все это своего рода загадка. Вот что я вам скажу, лейтенант. Эта земля здесь – мой дед пахал ее, удобрял и наблюдал за тем, что делает с ней погода, всю свою жизнь. И отец мой занимался тем же, и я – тоже, вот уже почти пятьдесят лет. В Томми никогда не было той любви к земле, без которой нельзя заниматься нашим делом, да и Тино в упор не видел ферму: взгляд его всегда был устремлен на то, что окружало ее, –