Вечером мы с ней снова забились в маленькую комнату. Вдвоем уселись на нижний ярус кровати и поначалу ни слова не могли друг другу сказать, как после долгой разлуки. Я спросил: почему ты не уехала? Тетя ответила: беспокоилась за тебя, а вдруг ты в самом деле натворил бы каких-нибудь ужасов? Нельзя бросать тебя без присмотра. Она погладила меня по ушам. Раньше тетя всегда так делала, чтобы утешить меня, когда я лежал с температурой. Глаза у меня защипало, по щекам покатились слезы. Тетя могла уехать, но предпочла остаться, до нее так еще никто не поступал. И все ради меня. Я сказал: помнишь, гадатель говорил, что ты не сможешь оторваться от дома, что тебе суждено всю жизнь провести на одном месте? Она кивнула: я тоже об этом подумала, когда возвращалась сегодня с вокзала. Наверное, он сказал правду, почему иначе при одном виде поезда у меня и сердце зашлось, и ноги подкосились, словно я иду на казнь. Грусть грустью, но когда я решила остаться, на душе сразу полегчало. На обратном пути увидела Наньюань из окна автобуса, да так и разрыдалась, всех пассажиров перепугала. Слезы текли ручьем, ничего не могла с ними поделать, иду по рынку и вытираю, дядюшка Чэнь из овощной лавки испугался, спросил, что со мной стряслось. Откуда им знать, что я пережила этим утром? Я как будто успела съездить на юг и вернуться домой. Тетя печально улыбнулась: я такая растяпа, надо было доехать хотя бы до Сюйчжоу[75], а там поворачивать обратно, тогда бы я хоть ненадолго вырвалась из Цзинаня.
Когда она немного успокоилась, я сказал: если не хочешь, чтобы я натворил ужасов, расскажи мне все, что знаешь. Тетя замолчала, потупилась и потерла ладони. Я добавил: если не расскажешь, я все равно рано или поздно выясню. Она вздохнула: дело не в этом, просто я правда не знаю… Я сказал: тебе давно известно, что вторым преступником был Ли Цзишэн, так? Она покачала головой: я не знаю, правда. Я просто предположила, что это мог быть он. Тогда я спросил, откуда у нее появилась такая догадка. Тетя еще немного помялась и наконец заговорила.
Вскоре после самоубийства Ван Лянчэна Ли Муюань стал часто появляться у дома Ван Лухань, обычно он приходил туда после заката, постоит немного под окнами, потом уходит. Однажды тетя притворилась, будто идет мимо; завидев ее, Ли Муюань испугался и поспешил прочь. Потом она заметила, что куда бы ни шла Ван Лухань, Ли Муюань всюду следует за ней. Но не тайком – Ван Лухань явно видела, что идет не одна. Так они и ходили – на рынок, в продуктовый магазин, в аптеку – и всю дорогу молчали. Но однажды Ван Лухань отправилась на угольную станцию, нагрузила тачку брикетами и покатила домой. По дороге тачка перевернулась, брикеты рассыпались по земле, Ли Муюань бросился их подбирать, но Ван Лухань с силой его оттолкнула. Он пошатнулся и упал, а когда встал на ноги и снова взялся за брикеты, Ван Лухань снова его толкнула. И так несколько раз, в конце концов она сдалась, отошла в сторону и смотрела, как Ли Муюань собирает уголь, а потом разрешила ему докатить тачку до дома.
Тетя сказала: потом твой папа начал постоянно цепляться к Ван Лухань, а Ли Муюань бросался ей на помощь, и однажды твой папа крепко его избил. Пошли слухи, что Ли Муюань влюбился в Ван Лухань. Тетя покачала головой: но я знала, что все не так просто. Я спросил: что значит “не так просто”? Это было стыдное, нечистое чувство, по слогам отчеканила тетя. Ее взгляд сделался строгим, как у учительницы, которая застукала ученика со шпаргалкой на экзамене. Мне это было явно не по уму, я плохо понимал, что за сложное чувство возникло между Ван Лухань и Ли Муюанем и как оно могло подсказать тете, что Ли Цзишэн замешан в преступлении. Подумав немного, я спросил: наверное, ты сразу что-то заподозрила, потому и стала за ними следить? Тетя изменилась в лице: никто за ними не следил, я просто случайно увидела… Я замолчал. По прошлому опыту я знал, что тетя так волнуется, когда врет. Но почему ей вздумалось врать? Сразу эта загадка мне не давалась, и я решил разобраться с ней позднее. А пока задал тете самый важный вопрос: если ты догадалась, что это был он, почему не сказала бабушке и папе? Тетя ответила: я тогда чуть не умерла со страху, он пробил человеку череп гвоздем, да он на что угодно может пойти! Кто знает, какую расправу он придумает, если я выведу его на чистую воду? А если его посадят в тюрьму и он выдаст своих соучастников, что тогда? Я сказал: ничего, арестовать их, вот и весь сказ. Тетя покачала головой: заварилась бы такая каша, что никому не расхлебать. Я спросил: что значит “не расхлебать”? Она сказала: ты не застал то время, человека за любой чих могли схватить и повести по улицам, начать борьбу и критику. Сегодня одного критикуют, завтра другого, и неизвестно, когда примутся за тебя. Ведь и дедушка превратился в растение, потому что попал под критику. Никто не знал, что будет дальше, это вышло из-под контроля, ты понимаешь? Даже если правда на твоей стороне, в конце ты и окажешься виноват. Лучше уж ничего не говорить, ни во что не вмешиваться. Я спросил: ты не чувствуешь к ним ненависти? Они изувечили дедушку, а бабушка говорила, он мог бы стать директором больницы. Тетя вздохнула: не мог бы. Я спросил почему. Она сказала: у него другая судьба, твой дедушка – простой человек, для него большой удачей было не погибнуть, сражаясь с япошками. Я спросил: а кто не простой человек? Ли Цзишэн, сказала тетя. У него даже лицо необычное, сразу видно – личность. Я спросил: это тоже гадатель сказал? Тетя ответила: нет, я сама так чувствую. Интуиция меня не обманывает, с самого начала “культурной революции” я поняла, что нашей семье не поздоровится, так оно и вышло. Когда твоя мама пришла к нам в дом, я сразу почувствовала, что надолго она не задержится… Тетя замолчала и взглянула на меня. Она всегда была очень осторожна и не заговаривала о моей маме, словно эта тема – запертый в клетке лев, стоит ему вырваться наружу, и он разорвет нас на кусочки. Тетя вдруг обняла меня и сказала: во всяком случае, я теперь дома, никуда не поеду, так что запомни свое обещание и выбрось из головы эту месть. Поверь, нам его не одолеть. Если и правда хочешь отомстить, хорошенько учись, покажи им, на что способен. Я растерянно смотрел на нее: тетя, а я – простой человек? Нет, твердо сказала она. Теперь вся моя надежда на тебя. Она похлопала меня по спине: ложись скорее спать. Слава богу, я снова в своей постели, смогу хорошенько выспаться.
Я забрался на верхний ярус, улегся под холодное одеяло. Завтра надо возвращаться в школу. Подумал, что прекрасная жизнь в мире, раскинувшемся к востоку от продовольственного рынка, закончилась, едва успев начаться, и сердце защемило. Но тетя сказала, что я необычный человек, и, вспомнив ее слова, я почувствовал азарт, захотелось показать им, на что я способен.
Я полежал немного и спросил у тети, что потом стало с Ван Лухань. Она долго не отвечала, наверное, успела задремать, а может, пыталась вспомнить, куда уехала Ван Лухань. Ее забрал отсюда старший брат, наконец ответила тетя. С тех пор в Наньюане она не появлялась.
Перед сном я раздумывал, зачем тетя мне соврала. Ведь ясно, что она следила за Ли Муюанем и Ван Лухань, почему же не захотела в этом признаться? Всего через пару дней ответ всплыл на поверхность. Вечером я пришел домой, бабушка ела лапшу быстрого приготовления, а тетя, сославшись на боль в желудке, не стала готовить ужин и сразу легла в постель. Когда я зашел, она резко села на кровати и сказала: Ли Муюань умер, его машина врезалась в грузовик. Я спросил, откуда ей это известно, тетя сказала, что в церкви устроили специальную службу для матери Ли Муюаня, ей рассказал об этом один из прихожан. Тетя выглядела очень встревоженной и терла ладони тыльными сторонами, как будто срочно должна что-то предпринять. Дождавшись, когда я усну, она потихоньку встала и выскользнула из комнаты. Щелкнул замок входной двери – она вышла в подъезд. Я слез с кровати, босиком подошел к окну. На улице было холодно, ни одного прохожего. Тетя села на корточки у фонаря, чиркнула спичкой, загорелся огонек.
Пламя задуло ветром, тогда она взяла новую спичку и прикрыла огонек руками. Потом достала из-за пазухи тетрадь с красной обложкой, стала рвать из нее страницы и поджигать, разгорелся маленький костер. Несколько раз она останавливалась, наверное, читала, что там написано. В конце бросила в огонь красную обложку, и пламя вдруг прыгнуло вверх. Тетя все сидела на корточках, глядя, как оно успокаивается, постепенно съеживается и гаснет. Потом встала, потерла лицо, обхватила себя за плечи и вернулась в подъезд.
Я вдруг понял, что у нее тоже было “нечистое, стыдное чувство” к твоему отцу. Он ей нравился, потому она за ним и следила. Все искали второго преступника, а тетя была погружена в свои сердечные заботы. Она надеялась, что это чувство поможет ей убежать от творившегося в мире безумия, но потом обнаружила тайную связь между твоим папой и Ван Лухань. Безумие окружило ее кольцом, от него было не скрыться. Тетя сохранила все в секрете, потому что любила твоего папу? Возможно, ведь огласка могла разрушить жизнь его семьи и поставить крест на его будущем. Но другой причиной наверняка был страх, тетя боялась “заварить большую кашу”. Страх и любовь вынудили ее хранить молчание. Вряд ли твой папа знал о ее любви или о страхе, он вообще ничего не знал. А теперь умер и уже ничего не узнает. Нет, наверное, тетя думала иначе: раз он умер, можно наконец все ему рассказать. Поэтому она так торопилась сжечь эту тетрадь. Кажется, раньше она встречалась мне в одном из сундуков. Почему я тогда ее не открыл? Наверное, не верил, что у тети могут быть свои тайны.
На языке вертелось еще много вопросов. Как она вела себя с Ли Муюанем, когда узнала правду? Могла ли и дальше его любить? Неужели она не озлобилась, увидев, что его жизнь совсем не изменилась, а ее жизнь разрушена до основания? Хотелось ли ей рассказать ему правду? Я увидел, как похожа моя западня на ту, в которую много лет назад угодила тетя. Мы пленники одного сюжета, носимся по кругу, как хомячки в колесе. Но что будет делать хомячок, если однажды узнает, что все это время он оставался на одном месте?