– О чем задумалась, Уань? – подошла к ней русоволосая девушка.
– Просто так, – ответила она. – А ты делаешь успехи в разговорном языке.
– Приходится. Без знания общего для всех языка здесь держать не станут. А тут намного лучше, чем… – Она передернула плечами.
– Пока молода и красива – да. А когда теряешь привлекательность, хорошо еще, если станешь прислугой. А то сунут на изготовление героина, а там долго не живут.
– И что поделаешь, надо жить, пока живется.
– А почему ты уехала из Сербии?
– Там была война. Убили моих родителей и других родственников. Я голодала, работала где придется, лишь бы выжить. Там до сих пор убивают. А тут случайно встретила Османа. Он собирал девушек для аз-Захави. Я ему понравилась, и он предложил работу. Я с радостью согласилась. Я была готова на все. А оказалось все очень хорошо. Я немного говорю по-немецки, позанималась и стала говорить лучше. Английский дался тоже легко. А до какого возраста работают в группе сопровождения?
– Не знаю. Я здесь год. При мне убили одну девушку, она пыталась бежать.
– А почему пыталась бежать? – удивилась русоволосая. – Ведь здесь неплохо…
– Как тебя зовут? – спросила Уань.
– Мирта.
– Ее изнасиловали люди того, кого она сопровождала. Она ткнула одного ножом в руку. Ее хотели застегать плетьми, и она попробовала сбежать. Ее бросили аллигаторам.
– А почему нас учат драться?
– Чтобы мы могли защитить того, кого сопровождаем. Но применять свое умение против гостей нельзя. Кроме того, об этом предупреждает Азиз или начальник стражи Амин, очень жестокий человек. Хотя назвать его человеком трудно.
– Будем подругами? – Мирта протянула руку.
– Хорошо. – Уань пожала руку Мирты. «Однако новый друг иногда оказывается хуже врага», – подумала она.
– Он пытался заговорить с пятью девушками, – сообщил Азизу охранник.
– Надо сделать его мужчиной, – усмехнулся тот. – Где он сейчас?
– В гостиной.
Откинувшись на спинку кресла, Женя задумчиво уставился в раскрытое окно.
– Да, – немного погодя кивнул он, – именно этого и не хватало. И поменьше воды, иначе кристаллизации не будет.
Сидящий на площадке второго этажа охранник включил телевизор и стал щелкать переключателем.
– Али! – раздался крик. – Сюда! – Охранник взял винтовку и вышел.
– Радиостанция «Аль-Джазира» передает новости, – прозвучал женский голос.
Женя подошел к окну на площадке и посмотрел на небо.
– Здесь все по-другому, – вздохнул он. – И небо совсем другое. – Он уже собирался вернуться в комнату, но замер.
– …даем новости из России, – услышал он. – В Москве убита мать талантливого юноши Евгения Антонова. Он погиб, когда его пытались похитить неизвестные. Ирину Антонову отравили. Правоохранительные органы России не комментируют это событие.
– Мама! – Женя, пошатываясь, вернулся в комнату. – За что ее? – Он заплакал. – Мама, это я виноват, я!
– Женя, – в комнату вошел Азиз, – я знаю, что ты… – Он остановился. – Что с тобой? Кто посмел тебя обидеть?
Женя поднял голову.
– Зуб болит, – неожиданно проговорил он.
– Сейчас тебе помогут. – Азиз дважды хлопнул в ладоши.
– Да, господин! – В комнату вошел слуга.
– Стоматолога сюда, – приказал Азиз. – Немедленно.
«Я ненавижу тебя, – думал Женя. – Ты виноват в смерти мамы. Но если ты об этом узнаешь, то убьешь остальных. Значит, надо сдержаться. Теперь я знаю, что такое ненависть. Я не сумею убить, но смогу сделать все, чтобы не пострадали остальные».
Анкара
– Значит, Брук, Джованни и Ричард погибли, – вздохнул Руби. – Я предупреждал Брука. Он так хотел получить новый наркотик, а заработал нож иди удавку. Хотя, говорят, Азиз кормит людьми своих аллигаторов. Ладно, будем продолжать свое дело. Спасибо тебе, Брук, за оставленный капитал, я не думал, что ты такой экономный.
Москва
– Черт возьми! – гневно воскликнул полковник милиции. – Оказывается, Антонова отравлена, а это противоречит официальной сводке.
– Извините, товарищ полковник, – проговорил невысокий мужчина в штатском, – кто вам сказал, что Антонова убита? Она отравилась снотворным.
– А почему мне сообщили, что ее убили?
– Об этом надо спросить того, кто это сказал. Вы вернулись из отпуска, Виктор Андреевич, и вам решили испортить первый рабочий день.
– Знаю я, кто этот шутник. Едва я вошел в кабинет, как позвонили и сообщили, что Антонова убита и тому есть доказательства.
– Соколов и Родионов сейчас в отпуске.
– Еще бы тебя, Павленко, отправить в отпуск, тогда вообще бы благодать была бы.
– Но они и тут отличились, – заметил коренастый старший лейтенант. – Родионов появился в дачном поселке…
– Знаю, – кивнул полковник. – И просил бы вас не заострять на этом внимание.
– Знаешь, – остановившись, Родионов прикурил, – такое впечатление, что за мной «хвост».
– Да кому ты нужен? – усмехнулся молодой мужчина со спортивной сумкой. – Ты на тренировке давно не был. Вроде и не служишь, а…
– Да я ремонтом занялся, поэтому и в отпуск ушел. Ну и маме на участке помочь нужно. Вот сделаю ремонт и начну. Сэмпай тот же или ушел, как обещал?
– Тот же. Ну пока, Серега.
– Пока! – Родионов свернул в сторону девятиэтажек. Подходя к дому, резко повернулся. Усмехнулся. – И все-таки видел я того мужика, который за мной в кафе входил. Видел и не раз. Пасут меня.
– Да? – Соколов поднес к уху сотовый. – Ты где есть? Я уже…
– Иди спокойно к метро, – услышал он голос Доллара. – Справа будет пельменная, зайди. За тобой следят. И я хочу понять, показалось мне это или нет. Я тебя у стоянки встречал и засек. Ты видел белую «девятку»?
– Да, видел. Погоди, а с чего ты взял, что они за мной?..
– Один из них шел за тобой до парка. Ты свернул за мороженым, он за тобой. Ты остановился – он снова в сторону. Потом с каким-то парнем поменялся. Ты хоть улыбайся и «дорогая, любимая» говори, ну что ты там своей девушке говоришь?..
– Ладно, милая, – улыбнулся капитан, – зайду обязательно, посмотрю. А сейчас я занят. Отпуск, сама понимаешь, надо кое-что купить перед поездкой в Сочи.
– Молоток, капитан, – усмехнулся Доллар. – Иди к метро и не забудь про пельменную.
– Пошел я. До встречи, милая, целую.
Отключив сотовый, Доллар увидел, как куривший на скамейке длинноносый парень встал и неторопливо пошел за Соколовым.
«Точно, пасут, – подумал он. – Интересно – кто? Что не менты, факт. Меня с Соколовым не засекли, значит, начали вчера или сегодня. А он и не подозревал. Ну, мент, ты даешь! Значит, кому-то ты на хвост наступил, капитан. Но в таких случаях обычно убирают. А может, пасут, чтоб узнать, куда он ходит? Неужели убрать капитана хотят? Надо ему как-то спрятаться на время. Так, номер тачки я записал, пусть узнает, кому она принадлежит. Надо с этими чехами кончать, а то ведь и меня могут пристрелить, и Зойку с Виталиком».
«Точно! – Сев за столик, Соколов покосился в сторону двери. – Наверняка следят. Молодец, Доллар! А я думал, мы просто в одну сторону идем. Интересно, кому я понадобился? Ну что не фээсбэшники, точно. А кто же еще моей персоной интересуется? Какой номер „девятки“? Помню. Сегодня узнаю, кто хозяин».
– Родионов, кажется, что-то почувствовал, – услышал в сотовом Эдуард. – Пару раз резко оборачивался. Соколов, придурок, ни хрена…
– Да какая разница? Их послезавтра делать будем одновременно. Только исполнителей найду, чтоб ментам их отдать.
– Понятно, почему задержка. Но можно…
– Все, свое дело делай хорошо, а остальное не твоя забота. – Эдуард отключил сотовый и набрал другой номер.
– Да, – ответила женщина.
– Нашла?
– Да. Трое, освободились недавно.
– Годятся. Дашь координаты Крутому, он сегодня заедет. Деньги он же привезет. И не вздумай юлить!
– Может, лучше ты, Эдик, приедешь? – проворковала женщина, – а то я…
– Не сегодня. Вечером жди Крутого. – Отключив сотовый, он повернулся к сидящему на полу здоровяку. – Сегодня занырнешь к Лельке, возьмешь координаты троих. Выберем двоих.
– Ее кончать?
– Пока нет. А я чувствую, Крутой, тебе это все в кайф.
– Ага. Давно мечтаю ментовку разложить. В форме! – Крутой засмеялся. – А она все-таки капитана получила.
– Не боишься в зону за изнасилование попасть? Там ведь спрашивают за это. Правда, не со всех и не везде.
– Я в зону не попаду и в тюрьму не пойду. Пожизненно сидеть не собираюсь. Да и не возьмут нас, школа хорошая, все-таки государство учило.
– И неплохо учило, – подмигнул Скорцени.
– Знаешь, правильно мы тогда сделали. Ну, понятное дело, по бухе, и все ж таки…
– Давай оставим воспоминания. Не забудь – в шесть войдешь за ней в подъезд.
– Ты же сказал, вечером, – напомнил Крутой.
– Это я ей говорил.
– Понял, – рассмеялся Крутой. – Но потом она моя?
– Конечно, – усмехнулся Эдуард. – А почему ты так ненавидишь ментовских баб?
– Когда меня брали, там одна сучка была. Я бы и в наручниках ушел, а она, сучка, мне подножку поставила и между ног врезала.
– Тогда понятно.
– И она очень на Лильку похожа. Не она, но что-то напоминает…
– Твоя она, но не сразу.
– Нашел я тачку, – сказал крепкий мужчина лет сорока. – Хозяин – Павел Анатольевич Локин. Сорок два года, ранее не судим. Бывший собровец, в Чечне два раза был. Старлей. Контузило, лежал в госпитале. Там какого-то чеха изуродовал. Тот с Гантимировым воевал против ваххабитов. Вот Локин такого и уделал. Здорово поломал. Но следствие прекратили. Квалифицировали как превышение самообороны. Учли ранения и награды – два ордена и три медали, – отделался условным сроком. Это его тачка тебя водила.
– Спасибо, Петров, – поблагодарил Соколов.
– И что, интересно, ему надо было? – спросил Соколов.
– Он просто водила, – сказал Доллар. – А вот кто были те трое? Они же менялись. Потом и машину поменяли. Надо брать этого бывшего и прессануть. Расколется. Сдавать его вашим – пустой номер, сам понимаешь. А он, сука…