Мы считали, что Козлов решит дождаться темноты, но все равно беспокоились и рвались в монастырь. Илья сказал, что нам лучше находиться на веранде, чтобы Козлов, при желании, мог нас видеть. Часов в десять мы, простившись с Верой, разошлись по комнатам, но через десять минут встретились с Ильей у картофельного поля и опять-таки, избрав кружной путь, побежали к монастырю. Волкова мы обнаружили в кустах, он, как и мы, изнывал от нетерпения.
– Надо идти, – поторопила Женька, поглядывая на обвалившуюся стену, преодолеть которую было несложно.
– Вам там делать нечего, – огорошил нас Илья.
– Как это нечего?
– Возможно, ждать придется долго, а я ни за что не поверю, что вы способны усидеть на месте несколько часов и при этом не болтать.
Мы заверили, что способны, но никто из мужчин нам не поверил.
– Не спорьте, – шикнул на нас Волков. – Дело-то серьезное, и рисковать мы не имеем права. Когда его застукаем, тогда вы и появитесь. Понятно?
Пришлось согласиться. Мужчины исчезли в направлении монастырской стены, а мы стали ждать. Надолго нас, конечно, не хватило.
– Вот что, – сказала Женька. – Давай подползем к вагончику. Козлов ведь должен оттуда выйти.
– А если он нас заметит?
– Не заметит. Там рядом деревья, ляжем в траве, в темноте он нас не увидит, он же не кошка.
Держась от стены на расстоянии, мы пошли по кругу и вскоре увидели вагончик, после чего устроились под деревьями прямо напротив двери. Погода в этот вечер оставляла желать лучшего, небо затянули тучи, того гляди дождь начнется, темнота была, хоть глаз выколи. Я очень боялась, что Козлова мы проглядим, и таращилась на дверь вагончика до ломоты в глазах. Свет в вагончике не горел (рабочие спать ложились рано), и Женька заволновалась.
– Пора бы ему появиться, – зашептала она мне в ухо.
– Молчи, – шикнула я. Женька замолчала и вообще вела себя на удивление тихо, я даже решила, что она уснула, и легонько ткнула ее в бок.
– Чего ты?
– Не спишь?
– Конечно, нет.
Тут раздался легкий скрип, и через мгновение возле вагончика мелькнула тень.
– Это он, – едва не заорала Женька. – Что делать будем?
– Ничего. Ребята его ждут.
– А вдруг уснули? Или не заметят его? Вот что, надо их как-то предупредить.
– Ага, сунемся и все испортим. Правильно мужики сомневались в твоей способности спокойно ждать.
Это замечание Женьку обидело, и она некоторое время лежала молча. Но недолго.
– Тихо, – заметила она. – Тебе не кажется это подозрительным? Вдруг правда они уснули? Уведут у нас золото из-под носа…
– Ты заткнешься наконец? – не выдержала я.
– Анфиса, надо идти, я чувствую, что-то не так.
– Что не так?
– Все. Сколько можно ждать?
В конце концов я поддалась на ее уговоры, и мы направились к стене, правда, соблюдая осторожность. Преодолеть стену все-таки оказалось не так легко, как мы думали, и на это ушло время. В монастыре было тихо, и я пожалела, что мы пришли сюда. Вдруг Козлов где-то затаился и выжидает? Но Женька не знала удержу и потащила меня к раскопу. Когда до него оставалось метров триста, мы услышали какой-то шум, а потом мелькнул луч фонаря. Судя по возне, в раскопе явно что-то происходило. Уже не таясь, мы бросились туда. Подбежав к краю ямы, мы увидели следующее: Козлов с очумелым видом сидит на плите и моргает, потому что свет фонаря бьет ему в лицо, а вокруг него сгрудились мужчины.
– Поймали? – обрадовалась Женька, скатываясь вниз. Не знаю, как она при этом шею себе не свернула.
– Вы чего? – удивился Козлов, нервно оглядываясь.
– Он еще спрашивает, – накинулась на него Женька.
Плита была чуть сдвинута в сторону, из-под нее торчал лом, которым Козлов, скорее всего, орудовал, чтобы добраться до сокровищ.
– Решил золото заграбастать? – спросила подружка.
– Какое золото? – возмутился он.
– Не прикидывайся. Чего тебе здесь понадобилось?
– Любопытно стало, чего вы тут нашли, вот и решил посмотреть.
– Как в прошлый раз, когда Наталью столкнул?
– Чего? Никого я не толкал…
– Это ты следователю расскажешь, – напирала Женька. – И про Наталью, и про Петренко. Ты думал, что он тебя не видел? И напрасно, он уже показания дал. Так что лучше чистосердечно признайся.
– Все это доказать надо, – возмутился он. – А Наталью ваш Петренко, может, и того… она к нему на свидание бегала, я их застукал.
– Теперь ясно, почему ты надумал от него избавиться, конкуренции боялся.
– Слушайте, – вдруг сказал Козлов, безумным взглядом сверля плиту. – Давайте ее поднимем.
Мы, признаться, растерялись и начали переглядываться.
– Давайте, – умоляюще произнес он. – Я вам все расскажу, только взглянуть дайте, хоть одним глазком. – Он попытался приподняться, но ребята Волкова, державшие его с двух сторон, вынудили его сесть.
– Может, правда посмотрим? – кашлянув, спросила Женька. – Ведь интересно же.
Мы опять переглянулись.
– В принципе, конечно, можно, – нерешительно сказал Волков.
Короче, мы все изнывали от любопытства, даже Илья, переминаясь с ноги на ногу, неотрывно смотрел на плиту. Волков махнул рукой, они с Ильей взялись за лом и сдвинули плиту, один из ребят посветил фонариком, а мы вытянули шеи. Под плитой было небольшое углубление в земле – и больше ничего. Волков на всякий случай сунул туда руку и немного поводил ею, после этого произнес:
– Пусто.
Женька ахнула, все растерянно смотрели в яму, забыв про Козлова. Он сам о себе напомнил.
– Не может быть, – простонал громко и вдруг заплакал, причитая: – Не может быть… все напрасно, все, все напрасно…
В гостиницу мы вернулись ближе к утру. Ждали милицию, они ехали в объезд, и на это ушло много времени. Потом мы давали показания, в общем, часам к шести валились с ног от усталости. Разочарованию нашему не было предела. Больше всех убивался Козлов, выглядел он совершенно невменяемым, так что милиционеры задумались, куда его отправлять: может, сразу в психушку? Он мог говорить только о кладе, который, к сожалению, оказался лишь легендой. Однако кое-что нам все-таки удалось угадать: Наташа действительно застала Козлова в раскопе. Пригрозила, что все расскажет Волкову, а он в ответ заявил, что о ее встречах с Петренко сообщит матушке. Они поссорились, он толкнул ее, и девушка погибла. Козлов пришел в ужас. Разумеется, он боялся разоблачения, оттого и решил написать на кресте цифру «25», думая, что вера местных в проклятие, которое настигает всех, находящихся в родстве с бывшими охранниками, отвратит от него подозрения. В том, что клад существует, он ничуть не сомневался, потому что не раз слышал рассказ о находке от своего деда. Но где конкретно находится клад, не знал. Зато с вниманием отнесся к легендам, и рассказ о Ефросинье навел его на кое-какие размышления. Тут еще Волков подлил масла в огонь, когда сказал, что могилу Ефросиньи они в раскопе как раз и обнаружили. В общем, Козлов совершенно уверился, что клад там. Увидев возле монастыря Петренко, он решил, что Наташа успела сообщить ему о находке, и поспешил избавиться от конкурента.
Выходило, что Слава был прав, говоря о проклятье золота. Клад так и не нашли, а два человека погибли, третий в больнице, Козлова же хоть сейчас вези в сумасшедший дом.
Рухнув в постель, я мгновенно уснула и глаза открыла, когда часы показывали полдень. Поднялась, решив сходить в туалет, и заметила записку под дверью. «Не решился вас будить, поэтому прощаюсь письменно. Счастлив, что судьба подарила мне знакомство с вами. Эти несколько дней я буду помнить всю жизнь. Спасибо вам за все, вы самые красивые девушки во Вселенной, а какие умницы… я влюблен в вас обеих, жаль, что Анфиса уже замужем, а Жене надо ждать своего суженого еще целых четыре года и семь месяцев. Обнимаю вас нежно и целую. Навеки ваш. Илья».
– Что это? – приподняв голову с подушки, спросила Женька. Я протянула ей записку.
– Ваш Илья, – скривилась она. – Даже телефон не оставил. Вот поросенок.
– Мы можем узнать его адрес у Веры, – предложила я, очень хорошо понимая состояние подруги.
– Больно надо, – презрительно фыркнула Женька. – Нам, собственно, делать здесь тоже больше нечего. Когда паром отходит?
Мы позавтракали, собрали вещи и отправились в путь. Настроение победным назвать было никак нельзя, хотя с тайнами мы разобрались, а за Игорем и Петренко менты обещали приглядеть, чтобы те не сбежали. Женька молчала, сурово хмурясь, и я к ней с разговорами не лезла. Мы уже въезжали в Марфино, когда позвонил Волков.
– Девчонки, вы где? – спросил он взволнованно.
– В Марфино.
– Слава богу, недалеко уехали. Можете остаться еще на денек?
– А что такое? – в ответ заволновалась Женька.
– Я еще раз все как следует проверил. Так вот, клад никак не мог быть под этой плитой, потому что она находилась в северной части храма, в притворе, а его разобрали первым, задолго до того, как произошел взрыв. Понимаете? Искать надо в соседнем раскопе. Мы сейчас же приступаем, там все уже расчищено. Слышите?
– Нам-то что делать? Назад возвращаться? Паром теперь только вечером…
– Ждите в Марфине. Будут новости – я позвоню.
– Что скажешь? – спросила Женька.
Я пожала плечами:
– В принципе, можно переночевать здесь, а завтра с утра поедем домой.
Мы сняли номер в гостинице и стали ждать звонка. Последний паром ушел в Рождествено, а Волков все не звонил. Женька несколько раз набирала его номер, но Волков был вне зоны досягаемости, что и не удивительно, раз мобильной связи в Рождествене нет. Поужинав и немного побродив по городу, мы легли спать, решив завтра ехать в монастырь. Утром нас разбудил Волков:
– Вы где?
– В гостинице. Чего вечером не позвонил? – накинулась на него Женька. – Нашел что-нибудь?
– Нашел. Я в городе. Сейчас подъеду. Говорите, куда.
В его голосе не было и намека на триумф, так что я заподозрила, что в Марфине мы остались напрасно.
Волков пришел минут через сорок, устроился в кресле и с печалью посмотрел на нас.