в доме дяди и пить с ним чай за одним столом.
«Он весь грязный, и он – грубиян! Ненавижу его! – подумала девочка. – Это из-за Пакома я не подарила цветы тете Доре!»
– Я собрала для тебя такой красивый букет, тетя Дора! – произнесла Анатали вслух, чтобы все узнали, с какими чудесными намерениями она пошла по тропинке, ведущей к озеру, а Паком все испортил.
– Не надо так расстраиваться, моя хорошая, – ответила Дора. – Возьми печенья и можешь собрать еще один букет!
– О нет! – воскликнула Жасент. – Анатали останется дома, с нами.
– Тогда нарви для меня сирени во дворе. Вы не против, Жасент? Анатали не придется никуда уходить…
– Вот здорово!
С этими словами девочка схватила печенье и с торжествующей улыбкой выскочила в коридор. Скоро Шарль допьет молоко, и они смогут поиграть, а вечером она расскажет о своих злоключениях дяде Пьеру, который утешит ее ласковым взглядом и поцелует в щеку. Выйдя на крыльцо, Анатали на всякий случай посмотрела по сторонам – словно ее обидчик мог прятаться где-нибудь неподалеку. Она вдруг подумала, что завтра утром ей придется идти в школу одной. «А если Паком подстережет меня на улице?» – мелькнула у девочки тревожная мысль, и страх вернулся.
Лиловая сирень росла возле крытой галереи. Анатали быстро сорвала три маленькие грозди и бегом вернулась в дом.
– Шустрая у вас племянница, – заметила Брижит.
– Конечно, она ведь уже взрослая девочка, – отвечала Дора. – Я и сама хочу дочку. Молю Пресвятую Деву, чтобы она была похожа на Анатали. А почему бы и нет? Лорик приходится ей родным дядей.
– А кто отец девочки, вы знаете? – не к месту поинтересовалась вдова.
Жасент взглянула на нее с упреком. В свой шестой день рождения Анатали спросила у нее: «А кто мой папа?» Пьер закашлялся от смущения, а Жасент – Жасент и сама не знала, что ответить. Солгать племяннице, придумать красивую историю, чтобы она поверила, что когда-нибудь, через время, они с отцом увидятся? Жасент и Пьер выпутались из затруднительного положения, немного схитрив: «Мы как раз его разыскиваем. Когда вырастешь, мы все тебе объясним».
Вопрос Брижит посеял в душе Анатали смятение. Жасент заметила, что девочка опустила головку и ее щеки порозовели от волнения.
К счастью, в этот момент маленький Шарль перевернул кружку с молоком себе на колени. Жидкость потекла по ногам, что очень позабавило малыша. С победным воплем он замахал своей ложечкой.
– Несносный ребенок! – Дора бросилась к нему. – Что ты наделал? Дай-ка мама тебя вытрет!
– Наверняка мой отец погиб на войне, – неожиданно произнесла Анатали. – Иначе он жил бы с нами.
– На какой еще войне? – прыснула со смеху вдова. – Последняя большая война кончилась бог знает когда!..
– Может, поговорим о чем-нибудь другом? – оборвала ее догадливая Дора. – Как будто у нас нет иных забот – со всеми этими кризисами и нехваткой рабочих мест! А отец нашей девочки – он когда-нибудь объявится. Вот послушайте: только вчера Лорик рассказывал, что из-за наводнения 1928 года возникла новая проблема. Много земли ушло под воду, и теперь, когда озеро замерзает, льды продвигаются все дальше и разрушают берег. Словом, если я правильно поняла, озеро захватывает новые участки, и от этого опять страдают люди![17]
Доре стоило немалых усилий облечь свою мысль в правильные слова. Воспользовавшись паузой, Жасент с улыбкой предложила племяннице:
– Анатали, может, вы с Шарлем пойдете погулять?
– Нет, я боюсь Пакома! Вдруг он прячется где-то тут и набросится на меня…
– Глупости! – возмутилась Брижит. – Мой мальчик всего лишь хотел с тобой поговорить. Он не причинит тебе зла.
– Признайте, мадам Пеллетье, что сегодня Паком своим поведением напугал ребенка, – сказала Жасент. – Анатали ведь всего восемь лет, а он – большой и сильный парень.
Обиженно поморщившись, вдова допила свой чай.
– Разве мой мальчик виноват в том, что родился весь синий, с обмотанной вокруг горла пуповиной? – отвечала она. – Повитуха из сил выбилась, пытаясь его спасти. Он, конечно, смог сделать вдох, но не так скоро, как было нужно, и с его мозгами что-то случилось. Но это не делает его ни извращенцем, ни преступником. Ладно, схожу-ка я на пляж! Паком любит бродить возле воды.
– Кто откажется прогуляться у озера летом, мадам Пеллетье? – поддержала беседу Дора. – Если бы не усталость, я бы пошла с вами, в такую-то погоду!
– В детстве мы часто бегали к озеру – мои сестры, Лорик и я, – сказала Жасент. – И Пьер вместе с нами. Он плавал как рыба!
Брижит с трудом встала.
– Спасибо за гостеприимство, мадам Клутье, но мне пора. Жаль, что я не могу просто сидеть и ждать. Лучше уж пойду сама поищу Пакома. В жару ревматизм не так сильно мне досаждает. От прогулки вреда не будет…
Проходя мимо Анатали, вдова на мгновение замерла. Она внимательно всмотрелась в лицо девочки, потом покачала головой и произнесла еле слышно:
– И чего ты так испугалась? Мой сын просто хотел рассмотреть тебя поближе. Ты ничуть не умнее своей матери!
И, выпустив эту отравленную стрелу, Брижит тяжело поковыляла прочь в туфлях на высоких каблуках.
Дора с Жасент в это время разговаривали, Шарль имитировал гул мотора – это была его любимая забава, – и взрослые ничего не услышали. Анатали готова была разреветься, но сумела взять себя в руки. Когда Брижит вышла за порог, девочка повернулась и показала двери язык. Теперь Анатали не сомневалась: вдова Пеллетье – злая и гадкая, не лучше, чем ее сынок Паком.
В конце концов Лорик разыскал Пакома, но не стал ни окликать его, ни показываться ему на глаза. Помешала этому сцена, свидетелем которой стал молодой фермер. Он присел на корточки за кустом и стал тихо наблюдать.
«Несчастный кретин полез купаться! И разделся чуть ли не догола!» – сказал себе Лорик, удивляясь бесстыдству Пакома. И все-таки жалкое зрелище, которое представлял собой полоумный парень, игравший в воде, как это делают пятилетние дети, не оставило Лорика равнодушным. Паком энергично бил ладонями по воде и хохотал, когда брызги попадали на его бледную грудь. При этом со стороны казалось, что он разговаривал с кем-то невидимым, а иногда полоумный брызгал водой в сторону, словно там был кто-то еще. Потом, в одно мгновение, его лицо стало серьезным, нижняя губа отвисла, и он вернулся на усеянный галькой песчаный берег.
«Ну, хотя бы помылся. Наверное, мать перестала купать его, потому что он сопротивляется. Парень-то сильный!» – подумал Лорик.
Он хотел потихоньку уйти, но тут в западной стороне, метрах в двухстах от него, послышался визгливый женский голос. Похоже, Брижит разыскала сына и теперь властным тоном потребовала подойти к ней. Что ж, она явилась как нельзя кстати и, конечно, сумеет урезонить своего отпрыска…
– Нет, не пойду! – крикнул в ответ Паком. – Уходи, мама, ты плохая. А Эмма хорошая, она ласковая, только когда бывает взрослая, а не маленькая!
Последняя фраза совершенно меняла дело. Ошарашенный Лорик вздрогнул, словно увидел на пляже, между собой и Пакомом, танцующий призрак покойной сестры. Мужчина смутился и задумался. Эмма умерла пять лет назад. Так почему Паком ее вспоминает?
– Нам было весело с Эммой, она – красивая, хорошая! Я брызгаю на нее водой, а она смеется!
Вдова, с трудом переводя дыхание, подошла уже совсем близко к сыну. Лорик сжалился над ней.
– Мадам, может, вам помочь? – крикнул он. – Нужно что-то с ним сделать – утихомирить, одеть. И впредь присматривайте за сыном: если он еще раз подойдет к Анатали, я за себя не ручаюсь!
– Поверьте, лучше вам уйти, – отвечала Брижит. – И не беспокойтесь, со мной Паком будет как шелковый. Я останусь тут, с ним, и сумею увести его домой.
– Ну как хотите. Я вас предупредил и повторять не стану. Лучше бы вам сдать его в больницу.
Чувствуя огорчение и смутное отвращение, Лорик ушел через заросли ивняка. Он дорого бы дал, чтобы узнать, почему Паком так убивается по Эмме.
«Это по меньшей мере странно. Нужно поговорить с Жасент!» – сказал себе молодой фермер.
Уже через несколько минут Лорик вошел в свой дом. Никогда еще он так не радовался при виде Доры и малыша Шарля, сидящего на соломенной циновке в лучах солнца, пробивающихся через льняную занавеску. Анатали тут же, на полу, складывала для малыша кубики под встревоженным взглядом тети Жасент.
– Ну что, ты разыскал Пакома? – сразу же спросила она.
– Да, можешь не волноваться. Он на пляже под присмотром матери. Дора, я бы выпил стакан вина Сен-Жорж! У нас осталась еще одна бутылка, верно?
Дора не привыкла пререкаться. Время для выпивки показалось ей неподходящим, но Лорику нужно взбодриться – ему пришлось побегать.
– Налей себе сам, муженек! Да присядь, отдышись.
– Из-за этой беготни я так и не посадил фасоль. Табаруэт! – Лорик вздохнул. – Ну ничего, отдохну и схожу на огород позже.
Жасент не спускала с брата глаз. Она хорошо его знала, а потому догадалась, что Лорик чем-то взволнован.
– На самом деле не случилось ничего плохого? – шепотом поинтересовалась она.
– Да! Жарко на улице… По-моему, будет гроза. Зато после дождя не нужно будет поливать огород.
Лорик жадными глотками осушил стакан. Дора не без труда встала, подошла и погладила его по волосам.
– Странное выдалось воскресенье, – произнесла она. – Не хватало только, чтобы сегодня ночью я родила.
– У вас начались схватки? – тихо спросила Жасент. – Если что, в любое время присылайте ко мне Лорика. Я позвоню доктору или повитухе, благо теперь и у нее есть телефонный аппарат. Какое это полезное изобретение!
– Ба! Первый родился – я и охнуть не успела. Почему во второй раз мне должно быть хуже?
– Тише! – сухо заметил Лорик, указывая на детей. – Думайте, что говорите!
– А сам? Ты позволяешь себе крепкие выражения, – усмехнулась его сестра. – И Шарль, как только начнет говорить, будет повторять за тобой.