– Может, и будет, но не больше одного раза! Скажи лучше, в котором часу ты собираешься домой. Мы с Шарлем проводим вас до порога. Пускай мальчишка побегает! Фасоль я посажу, когда вернусь, да и Доре так будет спокойнее!
– Тогда сейчас и пойдем! Пьер с Калебом ушли на рыбалку, и будет славно, если к их приходу я сварю вкусный суп.
Анатали не решилась спросить, не повстречают ли они случайно по дороге Брижит с сыном. Конечно, с дядей и тетей ей было нечего бояться. И все же, выходя со двора, она с облегчением отметила про себя, что на тропе у озера никого нет и только вдалеке, у въезда в деревню, виднеется повозка, запряженная черной лошадью. Несмотря на расстояние, девочка узнала возницу. Это был Жактанс Тибо, их сосед, человек приветливый и ласковый с детьми.
– Бегите с Шарлем вперед! – предложил Лорик. – Ты сможешь нарвать еще цветов.
– Отлично! – отвечала девочка.
Жасент заметила, что ее брат замедляет шаг. Она посмотрела на него с любопытством.
– Ты что-то хочешь сказать мне, но так, чтобы Анатали не услышала?
– Браво! Ты угадала, – буркнул Лорик.
И, понизив голос, он рассказал ей о том, что видел и слышал на берегу озера.
В комнате было темно. Единственный лунный луч проникал сквозь щель в белых занавесках, озаряя Жасент, прильнувшую к мужу. Тот поцеловал ее в лоб, потом – в теплые мягкие губы. Его правая рука скользнула под простыню, коснулась ее груди, спустилась к животу и ниже.
– За день дети устали и очень быстро уснули, – шепнул Пьер на ушко Жасент. – И мы можем этим воспользоваться. Два дня воздержания – для меня это много.
Он лукаво улыбнулся и снова поцеловал Жасент. Она чуть-чуть отодвинулась.
– Нет, дорогой, прошу, не надо!
– Почему? Жасент, я хочу тебя, я тебя люблю и мечтаю заняться этим с тобой! Разве мало мы терпели три года назад, когда у Калеба резались зубки и он плакал ночи напролет? В доме сейчас тишина и покой. Ты рядом со мной, нежная, ласковая…
Жасент промолчала и не шевельнулась. Из этого Пьер заключил, что его жена передумала, и стал тихонько ласкать одно чудесное местечко, зная, что очень скоро она возбудится и отдастся его желаниям. Но, вопреки ожиданиям, Жасент отбросила его руку.
– Да что с тобой такое? – прошептал Пьер. – Я еще за ужином заметил, что ты нервничаешь… нет – когда мы вернулись с рыбалки. Если это из-за неприятной истории с Пакомом, то твои волнения напрасны. Парня заберут в психбольницу, и он уже не сможет напугать Анатали. Ну же, дорогая, тебе нужно расслабиться, и лучший способ – это…
– …Поговорить! Именно так, Пьер! Мне очень жаль, но я не смогу тебя удовлетворить, только не сегодня! И боюсь даже сказать почему.
Он обнял ее и благоговейно поцеловал в щеку.
– Что ж, давай поговорим, если тебе от этого станет легче. А потом посмотрим, может, моя милая женушка, тебе и еще чего-нибудь захочется!
Жасент пришлось сделать над собой усилие, чтобы отстраниться от него. Она приподнялась на локте.
– Странные мысли бродят у меня в голове, и все из-за Лорика. Он не может понять, почему бедный Паком так часто вспоминает нашу Эмму. Похоже, они иногда играли вместе на берегу, Паком и Эмма, и Лорик опасается, что между ними могло произойти то самое…
– Что? Это бред, Жасент! У Лорика слишком богатая фантазия.
– И у меня тоже! Теперь и я думаю, уж не Паком ли – отец нашей племянницы. Знаю, ты скажешь, что это глупость, но почему нет? Эмма могла его раздразнить. Пьер, я места себе не нахожу! Честно говоря, я бы предпочла, чтобы оказалось, что это ты! Ты, конечно, всегда это отрицал, но ведь Эмма могла тебя соблазнить, когда ей было пятнадцать. Ты часто бывал у нас дома, она была очень кокетливой, очень дерзкой, да и вы с Анатали испытываете друг к другу особую привязанность, какое-то родство… Если она твоя дочь, признайся мне в этом, я заранее прощаю тебя и не стану сердиться, обещаю, Пьер!
Мужа ошарашили ее слова. Он почувствовал себя оскорбленным, но постарался сохранить спокойствие. Главным в этой ситуации было урезонить Жасент, сотрясавшуюся от нервной дрожи.
– Я воспитываю девочку уже четыре года, и это естественно, что мы с ней – добрые друзья и с полуслова понимаем друг друга. Жасент, могу поклясться, в то время я не спал с твоей сестрой. Я был влюблен в тебя, в тебя одну. К Эмме я относился как к будущей свояченице. Если бы не наш с тобой разрыв, я бы не поддался на ее уловки, не позволил бы себя соблазнить… Давай больше не будем о прошлом!
– Хорошо, я тебе верю. Прости, если наговорила глупостей.
– Я прощаю тебя, дорогая: ты испугалась за Анатали, и у тебя был трудный день. И все-таки мне обидно…
– Извини меня!
Пьер включил ночник, взял с прикроватного столика сигарету и с задумчивым видом откинулся на подушку. Жасент залюбовалась его четким профилем. Пижамная куртка Пьера расстегнулась, и стали видны темные завитки волос у него на груди. Жасент уже горько сожалела о том, что вообще завела этот разговор: они с мужем снова могли поссориться, растравив старые раны и, что хуже всего, вернув воспоминания об Эмме в супружескую постель.
– Думаю, Пакома охватило безумие, когда он увидел Анатали, – предположил Пьер. – Девочка напомнила ему Эмму, это очевидно. Жасент, подумай сама! Паком вытаскивал твою сестру из озера, он к ней прикасался. Не сомневаюсь, это было впервые, когда он держал в объятиях девушку. Ты сама мне рассказывала о том, что Эмма, случалось, с ним разговаривала, была добра к нему. Паком видел ее редко – до ее гибели, до того, как любовник на машине привез Эмму к озеру. Все эти события навсегда запечатлелись в памяти несчастного безумца. И мне жаль его – он кончит в сумасшедшем доме, возможно, его будут держать в смирительной рубашке…
Пьер замолчал, задумался. Со слезами на глазах Жасент погладила его по руке.
– Ты прав. Спасибо, что пытаешься помочь мне разобраться. Я боялась, что мне будет неприятно слышать некоторые слова из твоих уст, но – нет, все хорошо. Наверное, это начало исцеления.
Умиротворенный, Пьер затушил окурок и выключил свет. И легонько чмокнул жену в лоб.
– Доброй ночи, милая!
Жасент понимала, что он все еще немного обижен. Как она могла заподозрить его, своего мужа, который весь внимание, нежность и сострадание? Чувствуя себя виноватой, она немного подумала, потом сняла ночную рубашку и, совершенно обнаженная, легла на него.
– Что ты делаешь? – вяло спросил Пьер.
– Тише, любовь моя! Ничего не говори.
Он вздрогнул, когда грудь Жасент скользнула по его лицу и коснулась губ. Пьер инстинктивно поймал и пососал ее. Жасент застонала от удовольствия и с тихим смешком подставила ему другую грудь. Она потерлась животом о живот мужа и вскоре ощутила его отвердевший орган. Женщину охватило вожделение. Ей захотелось сделать мужа счастливым и самой отдаться бесконечному наслаждению, почувствовать, как он заполняет ее собой, стать с ним единым целым…
– Пока ты со мной, – шепнула она Пьеру на ухо, – мне хорошо.
Он нежно прикусил ее шейку, схватил руками за бедра и приподнял ягодицы, давая понять, что и ему не терпится. Скоро Жасент уже с наслаждением двигалась на нем в чувственном бреду, от которого перехватывало дыхание. Пьер же не мог отвести глаз от великолепной женской груди, подскакивающей при каждом толчке его чресл, от растрепавшихся, отброшенных за спину волос.
– Моя сирена! Моя красавица! – стонал он.
Жасент ускорила темп, словно желая, чтобы он пронзил ее как можно глубже. У нее вырвался сдавленный крик, когда, изнемогая от наслаждения, она упала мужу на грудь; тысячи звезд сверкали за ее смеженными веками, на синем бархате интимного экстаза. Пьер напрягся, тяжело дыша, и, удерживая жену за талию, продолжил их фантастическое единение.
Через некоторое время, когда они, приятно утомленные, лежали обнявшись, Жасент произнесла вполголоса:
– Нам сейчас следовало бы быть осмотрительными.
– Что? Прости, но ты ничего мне не сказала.
– Я не сказала нарочно…
– То есть ты понимала, что можешь забеременеть?
– Пришло время, Пьер. Мне уже двадцать восемь.
Сердце в груди у мужчины гулко забилось. Ему хотелось закричать от радости. Он обнял жену, осыпая ее поцелуями.
– Я уже и не мечтал об этом, – признался он. – Если честно, после рождения Калеба я на многое стал смотреть по-другому. Роды – это всегда риск.
– Пьер, мы должны верить в лучшее. Дети каждый день приходят в этот мир, и не все из них отнимают жизнь у матерей. Ничего не бойся. Я хочу подарить тебе ребенка, который будет и моим, родным. Завтра вечером мы снова примемся за дело, и послезавтра… Согласен?
– Что за вопрос? Конечно! А почему бы нам не продолжить прямо сейчас?
Его радости не было предела. Даже в полумраке Жасент видела, что ее муж улыбается. Она нежно обвила руками его шею.
Пьер ушел на работу в семь утра. Прощаясь с Жасент, очень взволнованный, он погладил ее по щеке.
– Даже если в этом месяце у нас ничего не получится, я все равно безмерно тебе благодарен, милая, – шепнул он. – Это прекрасный подарок!
С виду спокойная, Жасент собирала племянницу в монастырскую школу. Она хотела проводить Анатали до порога. Расписание занятий строго соблюдалось.
– Поспеши, моя хорошая, нам нельзя опаздывать! Я хочу еще зайти к соседке.
– К мадам Рози? Зачем?
– Она сказала, что время от времени может брать к себе Калеба. Сегодня утром это было бы кстати.
Рози Пулен арендовала дом, некогда принадлежавший Фердинанду Лавиолетту. Это была очаровательная сорокалетняя дама, незамужняя и бездетная. В Сен-Приме она обосновалась пару лет назад. По собственному признанию, она жила скромно, на ренту от наследства. Половину арендной платы за дом Жасент отдавала Лорику. Деньги были небольшие, но, тем не менее, часто его выручали. Рози Пулен прежде жила в Квебеке. Она жаловалась на слабое здоровье.