Через пару минут в руках у Жасент была ветхая, перевязанная черной лентой картонная коробка из-под обуви. Взвесив ее на руке, молодая женщина решила, что старик Фердинанд, должно быть, хранил в ней письма или те немногие фотографии, которые у него имелись, а может, какие-то важные документы.
– Я бы ни за что не стала открывать эту коробку, – заверила ее Рози Пулен.
– Конечно! Я бы на вашем месте поступила так же. Проверю ее содержимое дома. А сейчас нам пора – Калебу нужно хоть немного поспать днем. Мадам Рози, положа руку на сердце, – вы не хотите, чтобы я заплатила вам за услугу?
– Я делаю это по-соседски, а не за плату, мадам Дебьен. Стоимость аренды невелика, и мне очень удобно, что в доме есть мебель и необходимая кухонная утварь. Не беспокойтесь понапрасну!
Еще раз поблагодарив соседку, Жасент попрощалась и ушла. Но стоило им подняться по ступенькам на крыльцо собственного жилища, как Калеб топнул ножкой:
– Не хочу спать! Хочу на рыбалку!
– На рыбалку вы с Пьером пойдете в воскресенье. А сейчас – в постель!
Мальчик насупился. Привычная к его капризам, Жасент не стала обращать на это внимание. Минут через десять малыш заснул в прохладной темноте своей спальни. Молодая женщина какое-то время любовалась его загаром, круглыми щечками и крепкими, ладными ручками и ножками. «Мой ненаглядный озорник, как ты похож на Лорика! И как же я тебя люблю! Ты – все, что осталось у меня от отца и моей милой мамочки!»
Жасент накрыла брата простыней и спустилась на первый этаж. Томми, растянувшись на покрытом плиткой полу в прихожей, едва заметно помахивал хвостом, – давал понять, что дом под охраной, даже когда все отдыхают. Всюду царили спокойствие и умиротворение.
«Как бы мне хотелось быть счастливой! Больше не плакать, не задаваться вопросами, – подумала Жасент. – Хотя, надо признать, это большое облегчение – узнать, что Эмма родила дочку от своего сверстника, парня чувствительного, серьезного, влюбленного в нее!»
Ее недавние терзания утратили смысл. Признания Артемизы уже не возмущали, печаль, ими вызванная, постепенно сходила на нет. Успокоившись, Жасент устроилась на диване и развязала черную ленту на картонной коробке деда.
Лорик наблюдал за овцой из своего стада, которая вот-вот должна была впервые оягниться. Это было ясно по ее поведению: овца покинула стадо, улеглась и то и дело запрокидывала голову, облизывая губы.
Две недели назад Лорик остриг свою отару. Пьер работал вместе с ним – друзья с ранней юности, они никогда не отказывали друг другу в помощи.
Зажав в зубах сигарету, достойный наследник Шамплена Клутье прикидывал, возникнут ли у ярки проблемы с ягнением.
– Скоро родит, надо за ней присматривать, – прошептал он.
Заботливый хозяин, Лорик поискал глазами двух коров, которых ему удалось приобрести в прошлом году, – лежа в тени яблони, они жевали жвачку. Стремление преуспеть, обеспечить семью ценой собственных усилий стало наилучшим средством от любовной лихорадки, пожиравшей его изнутри, стоило ему только подумать о Сидони. Лорику хотелось стать хорошим мужем и отцом, но вчерашний инцидент совершенно его обескуражил. Мысль о том, что Эмму мог принудить к близости такой отвратительный субъект, как Паком, полночи не давала ему покоя, и утро тоже не принесло облегчения. Лорик готов был поверить, что это дурное предзнаменование и всё семейство Клутье проклято.
Он целое утро был один, и его продолжительной брани никто не слышал. На душе стало легче. Лорик представил себя пожилым человеком, не испытывающим более плотских желаний, в окружении многочисленного потомства. Эту его мечту – иметь много детей – Дора, похоже, разделяла и поддерживала.
Мысли его обратились к супруге, и тут из дома долетел испуганный крик.
«Беда с этим мальчишкой! Шарль снова озорничает!» – сказал себе Лорик, направляясь к дому.
Дора стояла на крыльце. Одной рукой она схватилась за стойку, поддерживающую козырек, другой – за живот. Едва завидев мужа, она крикнула:
– Ступай к Жасент, я вот-вот рожу! От нее позвонишь повитухе.
Малыш Шарль, игравший с воздушным шариком возле крыльца, бросился отцу в объятия. Лорик посадил его себе на плечи.
– Ты уверена? – спросил он. – Если я уйду, ты останешься одна, Дора. Шарля я могу оставить у соседей.
– Иди, Лорик! Время терпит, – уверила его жена. – У меня начались схватки, но они пока что не очень частые.
Приободренный, мужчина удалился, широко шагая.
Жасент так и не успела снять с картонной коробки крышку: в тишине комнаты раздался телефонный звонок, и она поспешила ответить. Это был приятный сюрприз – услышать в трубке голос Сидони. Разговаривали сестры довольно долго; главной темой стало намеченное на июль бракосочетание Валланса Ганье.
– Вы с Пьером получите приглашения, и я тоже! Эльфин приходила вчера, в воскресенье, ко мне в магазин, мы как раз заканчивали ремонт. Валланс женится на нью-йоркской актрисе! Мы с тобой должны выглядеть ослепительно; нам следует доказать местному бомонду, что женщины из рода Клутье, даже если они и родились в маленькой деревне на берегу озера, не уступают прочим в элегантности!
После этого вступления, ошеломившего Жасент, Сидони продолжала, трепеща от воодушевления:
– Мне нужно знать твои мерки. Я сама сошью тебе наряд – это будет мой тебе подарок. Ткань я подберу с учетом цвета твоих волос и оттенка кожи.
– Но я никуда не пойду! – возразила Жасент. – Сидо, что мы с Пьером будем делать на этой шикарной свадьбе? Мы с Валлансом давно не общаемся, я уже года четыре его не видела. А к Эльфин даже близко подходить не хочу!
– За это время многое изменилось, Жасент. Эльфин ждет ребенка и очень счастлива со своим муженьком-адвокатом. Ну пожалуйста! Нам на этой свадьбе будет весело, мы будем танцевать! И к тому же для меня это шанс обзавестись новыми заказчицами, если мы обе будем в нарядах, сшитых моими руками.
Спор продолжался двадцать минут; ни одна из сестер не уступала. Сидони настаивала, Жасент упорствовала в своем нежелании идти на эту свадьбу.
– Чтобы передумать, у тебя есть неделя, не больше! – отрезала наконец младшая сестра. – Быть может, от этого зависит мое будущее.
– Не надо меня шантажировать. Ты сама говорила, что твой магазин процветает. Да и дети… Не повезу же я с собой Анатали и Калеба! Они бы не стали сидеть спокойно, и мне пришлось бы все время за ними присматривать…
Эту реплику Сидони восприняла как сигнал к капитуляции.
– Их возьмут к себе Лорик с Дорой или твоя хваленая соседка, Рози Пулен. Свадебный банкет состоится в «Шато-Робервале». И вообще, Сен-Прим не так уж далеко от города, к полуночи ты будешь дома.
Жасент со вздохом положила трубку на рычаг. И тут же невольно улыбнулась, представив себя в красивом платье, с искусной прической и макияжем. «В конце концов, почему бы нет? У нас с Пьером так мало возможностей развлечься! Роскошное угощение, танцы – зачем от этого отказываться? Да и Валланс всегда был само дружелюбие и любезность…»
От этих размышлений ее и отвлек Лорик, ворвавшийся в дом, как ураган.
– Дора рожает! – крикнул он. – Позвони повитухе и скорее иди к нам.
– Господи, конечно! Уже бегу! Только разбужу Калеба. А как же Анатали? Она придет из школы, а дома – пусто?… Ничего, сейчас я всё улажу. Скорее возвращайся к жене, а я звоню мадам Ламонтань! Потом договорюсь с соседкой, чтобы она присмотрела за детьми. А кого ты оставил с Шарлем?
– Отвел его к Артемизе.
Получив ответы на все свои вопросы, Жасент жестом велела брату уходить. Уже в одиночестве она постаралась усмирить тревогу, которая овладевала ею при одном лишь упоминании о родах. Шарль появился на свет без малейших затруднений, но после смерти матери Жасент тревожилась за каждую знакомую женщину, которой предстояло пройти через это труднейшее испытание. Тем более что Дору она очень любила. Со временем стало ясно, что ее невестка – настоящее сокровище: добрая, любящая, заботливая.
«Лучшей жены для Лорика невозможно себе представить! Дора никогда не жалуется, терпит его перепады настроения, его властность, а иногда и грубость, – взволнованно размышляла Жасент. – Подумать только! Через несколько часов у меня появится второй племянник или племянница. А я? Когда я сама стану матерью?»
Лорик шел по дороге вдоль озера, и у него в голове теснились противоречивые мысли. Он очень устал и вынужден был замедлить шаг, убеждая себя в том, что самое важное он уже сделал. Словно принесенные суровым ветром, воспоминания о матери – как она лежит, обескровленная, на узком диванчике в мастерской Сидони, – предстали перед ним во всей своей жестокой ясности. «А вдруг Дора тоже умрет?» – подумал Лорик.
Этот вопрос отозвался эхом в его душе, и внезапно пришло озарение: Лорик понял, как дорожит своей нынешней жизнью, этими спокойными днями, ежедневными заботами и трапезами на кухне, в кругу семьи…
– Табаруэт! Что будет со мной, если ее не станет? – пробормотал молодой фермер, и его сердце сжалось.
Разыгравшееся воображение уже рисовало его будущее: вдовец с двумя детьми, обуреваемый запретной страстью – вожделением, которое при малейшей неудовлетворенности начинает жечь его изнутри. Только теперь он осознал, что жена – это его защита. Ласковая, мягкосердечная, наивная, но крепкая.
– Дора! Дора!
Подгоняемый тревогой, Лорик бросился бежать.
Он взлетел на крыльцо, оттуда ворвался в дом, где царила подозрительная тишина. В комнатах первого этажа никого не было. Испуганный Лорик, перепрыгивая через две ступеньки, взбежал по лестнице, выкрикивая имя супруги.
– Я в спальне! – послышался спокойный голос Доры.
Лорик оперся рукой о ближайшую стену, восстанавливая связь с реальностью, в которой еще не случилось никакой драмы. Все хорошо, ребенок родится под бдительным оком Жасент и повитухи…