И в тот же миг странный, похожий на мяуканье визг заставил его содрогнуться.
– Голгофа!
С этим возгласом Лорик толкнул приоткрытую дверь и вошел. Дора лежала на их супружеской кровати, прикрытая коричневой тканью. К груди она прижимала великолепного розового младенца, испачканного чем-то липким.
– Уже родился? – пробормотал Лорик, на цыпочках приближаясь к кровати.
– Ну конечно! Еще один мальчуган. И можешь мне поверить, он очень спешил! Я еще не пришла в себя.
Щеки у Доры раскраснелись, прядь каштановых волос упала на лоб. Ее губы и глаза улыбались. И вдруг, неожиданно для себя, Лорик нашел ее красивой без прежних косметических ухищрений. Она вся словно лучилась чистотой и целомудрием. Слезы радости и гордости застлали ему глаза.
– Табаруэт! Ну и мастерица же ты преподносить сюрпризы, жена! – прошептал он. – А пуповину ты не перерезала?
– Я не могу все делать сама, – пошутила Дора, тоже приятно взволнованная. – Только представь! Вы с Шарлем ушли, а я поднялась наверх, в спальню, – посмотреть, приготовлены ли полотенца, простыни и пеленки, да переодеться в ночную рубашку. А схватки все чаще и чаще! Они начались еще утром, но ты был занят в овчарне и я не стала тебя беспокоить. И вот, пока я стояла перед шкафом, у меня отошли воды и участились схватки. Я сумела лечь; чувствую – все, рожаю! Милостивые небеса, как же он быстро выскочил!
Лорик слушал жену вполуха. Он не отрываясь смотрел на новорожденного сына, на темный пушок на его круглой головке, ловил звук его дыхания, малейший писк.
– Ты умница, Дора! Какая же ты умница! Я так боялся, что это плохо кончится! Представь, вбегаю в дом, а там – тишина, и в кухне тебя нет. Как же я испугался!
Дора с удивлением и нежностью посмотрела на мужа, а потом спросила:
– Выходит, ты меня немножко любишь?
– Не немножко, а очень сильно! – громыхнул Лорик и тут же расхохотался. – Ты – моя жена, мать моих сыновей. Разумеется, я тебя люблю!
Свои признания он подкрепил поцелуем в лоб. За этим их и застала Жасент.
– Малыш уже родился! Вот чудо! – воскликнула она, не помня себя от облегчения и восторга.
– Родился, – дрожащим голосом подтвердила Дора. – Только пора бы уже перерезать ему пуповину.
– Сейчас сделаю! Лорик, спустись в кухню и согрей воды. Господи, как я рада! Поздравляю вас, Дора! Вы – настоящая героиня.
Полчаса спустя пришла мадам Ламонтань; ей оставалось лишь осмотреть дитя и роженицу, с комфортом устроившихся на широкой кровати.
– Прекрасная работа, мадам Клутье! – воскликнула повитуха. – Если бы все дети появлялись на свет так же легко, я бы осталась не у дел. И с золовкой вам повезло: Жасент – хорошая медсестра.
– Но я же ничего не сделала, лишь обмыла малыша и помогла его маме привести себя в порядок, – возразила Жасент.
– А! Всегда приятно знать, что о тебе есть кому позаботиться, – вздохнула мадам Ламонтань.
Лорик кивнул, не сводя глаз с крошечного существа, только-только вошедшего в его жизнь. Думал он о своих отце и матери. Разве справедливо обошлась с ними судьба – и как раз в тот момент, когда они наконец узнали счастье взаимной любви и дождались еще одного малыша? Внезапно на Лорика нахлынул страх. Он поднял голову и окинул взглядом комнату, желая убедиться, что его близким ничто не угрожает.
Жасент тоже лучилась улыбкой, но, как и брат, думала о той ужасной ночи, когда их мать испустила последний вздох, а отец от отчаяния повесился. Усилием воли молодая женщина отогнала мучительные воспоминания. «Мы должны перечеркнуть прошлое, – сказала она себе. – И забыть об Эмме. Особенно об Эмме и обо всех ее прегрешениях!»
– Вы уже выбрали имя для малыша? – спросила она у Лорика, возвращаясь в счастливое настоящее.
– Точно не знаю, – сказал он. – Может, Фердинанд – в честь нашего дедушки?
– Если можно, пускай Фердинанд будет вторым именем, – робко подала голос Дора. – Мне оно не нравится. Тимоте – как хорошо звучит…
– Значит, будет Тимоте! – подытожил Лорик. – Ты это заслужила.
Какое-то время они беседовали у ложа роженицы, потом мадам Ламонтань удалилась. Жасент предложила сходить за Шарлем на ферму Тибо.
– Пусть посмотрит на своего братца, – сказала она. – А потом, если хотите, я заберу его с собой на улицу Лаберж. Вы сможете спокойно провести вечер. Шарль и Анатали так хорошо играют вместе!
Дора согласилась без колебаний. Она намеревалась как можно скорее встать с постели, и возможность отдохнуть была для нее настоящим подарком. Умиротворенная, она уснула, прижимая младенца к груди.
– Я провожу тебя до дома, – предложил Лорик Жасент. – Захватишь с собой сменную одежду для Шарля?
– Нет, у меня есть вещи Калеба, найдется во что переодеть племянника.
Брат и сестра шли рука об руку в мягком свете солнца, постепенно клонящегося к закату. Природа, окружающая местность – все с детства было знакомо им до мельчайших деталей. Со стороны озера долетали отголоски нежной музыки волн и, по контрасту, – резкие крики чаек.
– Прекрасный день! Такой стоит отметить белым камешком[18], – заметила вполголоса Жасент.
– Да, если только удастся забыть день вчерашний, – возразил на это брат. – Ты думала о том, что я сказал – ну, о Пакоме?
– Лорик, ты сам испугался и заразил своими страхами меня. Вчера вечером я все рассказала Пьеру. Он удивился, не поверил – и был прав. В больнице в Монреале мне случалось работать с душевнобольными людьми. Из того, что они говорят, нельзя делать выводы! Достаточно улыбки или невольного прикосновения, чтобы несчастный безумец бог знает что себе вообразил. Они грезят о том, чего не было, понимаешь? Если бы доктор Сент-Арно не уехал в тот день из деревни, Паком получил бы свой укол и ничего бы вообще не случилось!
– Ты действительно в этом уверена? Насчет Эммы и Пакома, я имею в виду. Может, я и кретин, но у меня внутри все переворачивается при мысли о том, что Анатали может оказаться его дочкой!
– Перестань придумывать всякую чушь! Лорик, мы прошли через тяжелые испытания и теперь должны щадить друг друга. У тебя – прекрасная жена и два чудесных мальчугана. Я счастлива, что воспитываю Анатали и Калеба. Что до Сидони, то она успешна в своем ремесле. Чего еще нам желать?
Жасент не заметила, как вздрогнул ее брат, когда прозвучало имя его сестры-близняшки.
– Позвони Сидо, хорошо? – после непродолжительного молчания попросил Лорик. – Ты – крестная Шарля, и я хочу, чтобы она окрестила Тимоте. Думаю, церемонию проведем в будущее воскресенье, от греха подальше!
– От греха подальше? Но чего же ты боишься? Ребенок родился крепеньким, здоровым.
– В нашей семье разве можно что-то знать наверняка? – с виноватой улыбкой попробовал пошутить Лорик. – Я с радостью позову гостей, накроем стол! Сколько нас будет? Давай посчитаем: Сидо с Журденом, вы с Пьером, Артемиза с Жактансом, кюре…
– Прибавь еще трех мальчишек Артемизы!
Жасент решила пока не рассказывать брату о том, что узнала. Но именно в эту минуту она со всей очевидностью поняла, что дети Жактанса Тибо и Анатали – родственники по отцовской линии. Она решила повременить с признанием, чтобы не омрачить ненароком вновь обретенное счастье Лорика.
– Табаруэт! Считая меня и Дору, за стол сядет дюжина! – воскликнул он. – Нужно будет забить двух уток и курицу.
– Мы принесем торт, даже если в субботу придется ехать за ним в Роберваль. И, конечно, я приду помочь на кухне, чтобы бедная Дора, в ее положении, не переутомилась. Лорик, ты должен беречь жену.
Лорик кивком дал понять, что услышал ее, и в знак признательности ласково погладил сестру по плечу. Судя по лицу, он успокоился, и его глаза блестели от радости.
Артемиза поджидала их, стоя у окна. Она тотчас же выскочила на крыльцо. Шарля она держала на руках, а ее дочка, малышка Цезарин, стояла тут же, прячась под материнским фартуком.
– Какие новости? – спросила соседка. – Недавно я видела мадам Ламонтань, она шла в вашу сторону. Что-то пошло не так?
– Нет, бог с вами! – радостно отвечал Лорик. – Дора родила мне сына – прекрасного мальчугана. Он весит не меньше семи фунтов! Слышишь, Шарль? У тебя появился маленький братец! Крестины в воскресенье, и я приглашаю вас, мадам Тибо, с Жактансом и детьми.
– Как я рада, как рада! – воскликнула Артемиза. – В таких случаях всегда ведь боишься худшего… Как вы назовете малыша?
– Тимоте, – мягко ответила Жасент.
Она уже не сердилась на Артемизу и теперь хотела, чтобы та это поняла.
– Дайте я обниму вас обоих! – попросила добрая женщина.
Обычно они не позволяли себе столь бурных излияний, но сердце у каждого из них переполняли надежда и облегчение. Соседи обменялись поцелуями и рукопожатиями.
Лето 1933 года начиналось с самых благоприятных предзнаменований.
Журден с Пьером беседовали, сидя на узкой скамье у крыльца, под навесом. Дым сигарет тянулся к небу, чью яркую синеву омрачала гряда серых, стального оттенка туч, заслонившая горизонт со стороны озера.
– Похоже, вечером будет большая гроза, – проговорил полицейский.
– Лишь бы к завтрашнему утру, когда нам нужно будет идти в церковь, было ясно! А так – пусть себе льет. Лорик только обрадуется: говорит, сейчас дождь для огорода – в самый раз.
– Нашей семье, можно сказать, повезло, ведь столько людей осталось без работы! Скоро четыре года, как начался кризис. К счастью, у меня работа стабильная, у вас тоже, и Лорику родительская ферма дает возможность прокормить жену и детей. Кстати, Лорик, что называется, на коне: наше правительство проповедует политику «возвращения к земле».
– Да, я читал об этом в газетах. Похоже, министр сельского хозяйства Годбу[19] более энергичен, чем его предшественники!