– Главное в жизни любой добродетельной женщины – это материнство и создание домашнего уюта, – пробормотала она сбивчивым от волнения голосом.
Жасент не знала, как ее успокоить. Ей хотелось оставить Дезире и побежать к озеру.
– Вы зря так думаете, мадам, – возразила Жасент. – Только мой муж знает, что я предохраняюсь. Что же касается Сидони, я понятия не имею, в чем заключается проблема, но, по сути, меня это и не касается.
– Я могу сказать вам, в чем проблема! – неожиданно заявила Дезире. – Сидони не любит моего сына, как жена должна любить мужа. Я – инвалид, но не глухая и не слепая. Они ведут себя не как супруги, связанные взаимными чувствами, а скорее как друзья. У нас с мужем было по-другому, уверяю вас! Я подарила ему первого сына всего через десять месяцев после свадьбы, и это дитя стало живым доказательством нашей любви!
Послышались голоса и детский смех, и Дезире Прово умолкла. Жасент испытала облегчение. Она смотрела, как во двор входит Анатали. Девочка вела за руку Калеба. Через мгновение появился Журден с маленьким Шарлем на плечах. Сидони замыкала процессию, неся в руке букетик желтых цветов.
– А вот и наши гуляки! – весело проговорила Жасент. – Дезире, давайте лучше думать о хорошем – сегодня все-таки праздник!
В шесть вечера Журден заявил, что им пора. Он отвез мать на прогулку к озеру, а по возвращении сразу устроил на переднем сиденье своего просторного автомобиля. Инвалидная коляска – современная качественная модель – легко складывалась и умещалась в багажнике.
– Сидони, пора ехать! – сказал Журден.
Его супруга в это время разговаривала с Пьером и Лориком – они втроем сидели на нижней ступеньке крыльца.
– А где Дезире? – удивилась Сидони.
– Уже в машине. Завтра мне очень рано нужно быть на работе – мы будем расследовать преступление, совершенное в окрестностях Сен-Жерома.
– Магазин я открою только в понедельник утром, так что мне спешить некуда. Дорогой, лучше я останусь еще на одну ночь у Жасент!
На улыбающемся лице Лорика появилась едва заметная насмешка. Пьер в это время раскуривал сигарету. Жасент из кухни слышала этот короткий диалог. Они с Матильдой перемывали горы посуды, желая помочь Доре, которая до сих пор так и не встала с кровати. Жасент тут же вытерла руки и выскочила на крыльцо – растрепанная, в повязанном поверх платья фартуке.
– Сидо, поезжай лучше с мужем, так будет разумнее. Пьер рано утром уйдет на работу, а Анатали – в школу…
– Нет! У меня нет желания поступать разумно! Погода чудесная, и мне хочется полюбоваться закатом. Кстати, вспомни, ты хотела сегодня вечером о чем-то с нами поговорить. Не знаю, в чем дело, но ты сама упомянула об этом утром, когда мы входили в церковь.
– Я совсем забыла… Ничего страшного, это может пару дней подождать.
– А завтра я сам отвезу тебя домой, Сидо! – весело предложил Лорик.
– Вот как? И оставишь Дору одну с двухлетним малышом и младенцем? – вспыхнула Жасент. – Позволь напомнить, что твоей жене нездоровится, и дело, возможно, куда серьезнее, чем ты думаешь.
Журден ожидал и, судя по выражению лица, был всерьез рассержен. Он, конечно, привык к капризам Сидони, но давно уже не видел ее такой отчужденной.
– Что ж, поступай как знаешь! Есть вечерний поезд на Роберваль, и завтра ты можешь приехать на нем, не доставляя брату беспокойства. А сейчас нам пора! Всего хорошего, до свиданья!
Полицейский повернулся на каблуках и направился к своему автомобилю. Сидони крикнула ему вслед:
– Я хочу поехать с тобой, но только через часик! Мне еще нужно забрать у Жасент свои портновские принадлежности. Мы ведь не на пожар торопимся…
Однако Журден даже не обернулся, не удостоил жену ответом. Жасент схватила сестру за локоть и потащила ее вслед за супругом.
– Идем! Журден подвезет нас к моему дому, и ты соберешься за пять минут. А я, пользуясь случаем, возьму кое-какие вещи: сегодня я останусь на ферме до позднего вечера – помогу Доре!
– А как же поцелуй на прощанье? – вставая, подал голос Лорик.
Когда Жасент это услышала, ее захлестнула холодная ярость. Ей захотелось прямо тут, при всех, отхлестать брата по щекам. Сознавая, тем не менее, что это не самое лучшее решение, она пообещала себе, что обязательно расспросит Сидони перед отъездом. Долго ждать не пришлось: оставив Журдена и Дезире беседовать в машине, Жасент с сестрой заперлись в гостиной дома на улице Лаберж.
– Мое терпение кончилось! – заявила Жасент резко. – Сейчас ты узнаешь, почему Доре стало плохо. Несчастная говорит, что видела вас с Лориком ночью на дороге, ведущей к озеру! И Лорик то ли обнимал тебя, то ли целовал – в общем, что-то в этом роде! А теперь я хочу услышать правду. Он сделал это насильно, как восемь лет назад? Он тебе угрожал? Если Лорик пытался тебя соблазнить, ты должна была кусаться, царапаться, отбиваться кулаками!
От волнения Жасент едва переводила дыхание.
– Как ты могла поверить в такую чушь? – возмутилась Сидони. – Дора что угодно готова рассказать, потому что она мне завидует! Жасент, ты меня разочаровала. Ты веришь на слово женщине, выросшей в бог знает каких трущобах; она, испорченная, уродливая, сочащаяся жиром, окрутила нашего брата, и к тому же просто ненавидит меня! А ты ее слушаешь? Веришь ее россказням?
– Замолчи, Сидони, или я отвешу тебе оплеуху! Лучше отвечай на вопрос: была ты или нет сегодня ночью на дороге у озера, там, где Дора могла вас увидеть из окна кухни? И не лги, потому что вечером я спрошу о том же и Лорика!
– Мне незачем лгать. Да, вчера вечером я вышла прогуляться. Погода была чудесная, небо усыпано звездами. И да, я повстречала Лорика, но он не сделал по отношению ко мне ничего предосудительного. Мы немного поговорили…
– Только поговорили?
– Жасент, не зли меня! Если хочешь знать подробности, вот они: Лорик сказал, что всегда любил меня слишком сильно и часто думал обо мне непозволительным образом – Небеса за такое наказывают… А потом пообещал, что с этим покончено. Что он счастлив в браке и очень гордится своими детьми. Со своей стороны я решила, что больше не стану сюда приезжать, даже на праздники.
Сидони умолкла в нерешительности. Ей хотелось поделиться с сестрой своими планами насчет переезда, но, не сомневаясь в том, что Жасент сделает все возможное и невозможное, чтобы ее отговорить, ограничилась полуправдой:
– Лучше, если мы с Лориком будем жить подальше друг от друга. А может, Журден все-таки согласится и попросит о переводе в большой город. В Квебеке мне бы понравилось – там наверняка много работы для модистки.
– Но Дора говорит, что вы обнимались! – не сдавалась Жасент.
– Да, Лорик обнял меня перед расставанием. На какие-то несколько секунд… Так он сказал мне «Прощай!».
– Как это – «прощай»?
– Ну, или «до свидания», если так тебе нравится больше. Говоря «прощай», я хотела выразить чувства, которые испытывала в тот момент – будто навсегда расстаюсь с братом, его женой и своим мужем.
Внизу Журден нажал на клаксон, и обе сестры вздрогнули от этого звука. Судя по всему, ему надоело ждать в машине.
– Жасент, мне пора! Закончим этот разговор в другой раз. Приезжай ко мне в Роберваль, – тем более что тебе нужно будет примерить платье, которое шьется к свадьбе Валланса.
И Сидони выскользнула из комнаты с мечтательной улыбкой на устах, оставив свою старшую сестру в невероятном недоумении.
Заходящее солнце окрасило в багряные тона пейзаж, которым любовалась Жасент из окна комнаты в родительском доме – той самой, которая когда-то служила ей спальней. Там она взяла чистые простыни, чтобы перестелить постель для Доры, которая под предлогом странной усталости предпочла полежать подольше. Над соседним пастбищем летали чайки, и последние лучи пламенеющего светила отбрасывали на их белоснежное оперение кроваво-красные отблески.
«Матильда до сих пор в доме… Она вернется в Сен-Прим с нами, уже совсем скоро, – думала молодая женщина. – Мы правильно сделали, что остались на ужин – дети сильно проголодались. Так что теперь, когда придем домой, Пьеру останется только их уложить».
Она уже собиралась отойти от окна, но тут к ней приблизился Лорик.
– Ты нашла всё, что хотела? – весело спросил он. – Мы сберегли мамино постельное белье и полотенца. Все полки в шкафах заняты!
– Да, с постелью я уже управилась. А теперь мне пора – лучше, если мы вернемся домой до наступления ночи.
– Да ладно! Ничего страшного с вами не случится, тем более когда Пьер рядом! И собака будет вас охранять. Пакома я с того дня не видел, и слава богу! Мне не хотелось, чтобы они с матушкой присутствовали на крестинах.
– Пожалуйста, Лорик, давай поговорим, пока мы одни, – попросила Жасент.
– О чем ты хочешь поговорить? Я собирался посидеть с женой, посмотреть, как она будет кормить Тимоте.
– Как раз о Доре и пойдет речь. Ей сейчас очень тяжело, и твоя задача – ее успокоить. Ты удивишься, но она видела вас с Сидони вчера около полуночи и бог знает что себе навыдумывала! Она призналась во всем Матильде – сегодня, когда очнулась от обморока. А я все слышала. Помня о том, что один раз ты уже поцеловал Сидо, и то был отнюдь не невинный поцелуй, я решила, что ты поддался старым демонам, – тем, которые вынудили тебя уехать из дома восемь лет назад.
– Тогда это было правильное решение – уехать. Я встретил Дору и ни о чем не жалею, – уверенным тоном ответил брат. – Табаруэт! Мне и в голову не пришло, что моя жена может нас увидеть… Ты, Жасент, сумеешь меня понять. У меня такое чувство, будто я заново родился. Появление Тимоте, моего второго сына, очистило мне душу. И я рассказал Сидо, до какой степени я счастлив, и ненадолго прижал ее к себе – без задних мыслей, – когда она собралась уходить.
– Если так, то иди скорее к своей любимой жене и расскажи ей, как все было на самом деле. Я только что выслушала версию Сидони, и знал бы ты, какой тяжелый камень свалился с моей души! Лорик, я больше не хочу ни трагедий, ни огорчений, ни страхов…