Я рискнул посмотреть на него. Лайтфел стал белым, как окружающие нас стены.
– Будем считать, что ты ничем не обязан мне за тот случай. Я поступил тогда согласно своим принципам.
Лайтфел захлопнул книгу, отложил в сторону и поднялся. Задумавшись, сделал несколько шагов к окну.
– У тебя есть принципы? – спросил он. – Каждый из нас желает поступать так, как считает нужным, мало прислушиваясь к чужим советам. Но иногда обстоятельства оказываются сильнее. Ты же… У тебя проблемы со сновидениями, Тэрсел. Так каким принципам ты можешь следовать?
– Я говорил не о снах, Лайтфел, – я с раздражением поднялся.
– Сядь, пожалуйста. Я не хочу с тобой ссориться. Всего лишь пытаюсь понять.
– Понять что? – я сел обратно и откинулся в кресле.
Лайтфел сделал неопределенный жест.
– Вчера мне, наконец, стало понятно, почему Визониан пытался убить тебя. Это ведь произошло в тот же день, когда вы вернулись из мира Игнифероса. Гаст, несомненно, поведал о случившемся своему учителю. Визониан решился на отчаянный шаг, ничего мне не сообщив, зная, что я подобного не позволю.
– Тоже из принципа?
– Это бы нарушило мирный договор.
– Ты тоже думал о мирном договоре, когда посылал к Игниферосу за помощью?
– Я всего лишь подстраховался. Если ты вспомнишь, мы никогда не нападали первыми…
Мое раздражение исчезло. Наоборот, мне хотелось расхохотаться. Лайтфел рассуждал точно так же, как когда-то Гаст. Проклятье, в них действительно течет одна кровь! Я сдержал себя, подпер щеку рукой и полюбопытствовал:
– А ты не думал о возможности того, что Игниферос вернется и пожелает править обителью?
– Это… невозможно.
– Что-то не слышу в твоем голосе уверенности, – подметил я.
– Игниферос давным-давно сложил с себя полномочия.
– А если бы он пожелал вернуть власть в свои руки? Разве ты бы не подчинился ему? Скажи: да или нет?
– Я… обязан подчиниться более могущественному магу. Ты думаешь, что он бы затеял с вами войну?
– Это было не исключено. Стартел, точно ничего больше не сказал тебе?
– Что-то весьма невразумительное о планах Игнифероса, об идеальном мире, – проворчал Лайтфел. – Я не понял, что это значит… Кстати, ничего не слышно о наших беглецах?
– Абсолютное затишье… Если ты не против, я пойду. У меня еще куча дел в обители.
Он кивнул и заявил напоследок:
– Тэрсел, я действительно хотел бы видеть в тебе союзника против общего врага.
Я вернулся в обитель и занялся защитой крепости. Еще одно охранное заклятие от открытия порталов не помешает. Надо заметить, это оказалось несколько утомительно. Я провозился с этим весь оставшийся день, жутко устал, но теперь, по крайней мере надеялся, что Ментепер не смог бы незаметно проникнуть сюда. Хотя он, воспользовавшись гипномагией, с легкостью мог бы пройти мимо стражи на воротах. Уж если когда-то Визониан с помощью несложного заклятья сна мог пробраться сюда… Тогда, в довершении, на зону ворот легло охранное заклятие, тонкое и незаметное, не позволяющее стражам терять бдительность и попадать под действие гипномагии. После этого я немного успокоился. Прошла неделя, затем другая. Ничего не происходило. Нордек притащил мне огромный том свода законов обители и настоял, чтобы я ознакомился с ним.
– Теперь можно вполне поменять кое-что в законах, раз Ментепер тебе больше не указ, – сообщил он.
Я с изумлением воззрился на него.
– Мне казалось, что ты всегда соблюдал закон. Вот уж не подумал бы, что ты захочешь что-то изменить.
– Нет ничего совершенного, – Нордек пожал плечами. – Я там пометил кое-какие из них, на мой взгляд, наиболее спорные.
Я хмыкнул и кивнул. Нордек ушел. Я уселся в кресло, раскрыл тяжелый фолиант и вздохнул. Вряд ли чтение окажется интересным, но теперь положение обязывало знать те вещи, которые меня раньше мало занимали.
Я прочел десятка три страниц, когда ко мне постучали. Вошла Дейра. Я не успел ничего сказать, как она разделась, забралась в мою в постель, удобно устроилась на подушке, подперев щеку рукой и открыв для взора пленительные изгибы свого тела.
– Я вроде не страдаю больше бессонницей.
Она изобразила на лице недоумение, хотя недоумевать должен был я.
– И ты долго отсутствовала.
Ее желтые глаза удивленно распахнулись.
– Вот уж не знала, что обязана постоянно находиться здесь, – она засмеялась. – Но если хочешь, я буду почаще находиться рядом…
Я фыркнул.
– А где мой горячо любимый братец?
– Где-то отсиживается, мой глупый мальчик… – она потянулась, лениво и сладко, как сытая кошка.
Глупый мальчик… это она о ком из нас двоих?
– Я задал вопрос.
– Ты не доверяешь мне?
– Я знаю, что ты виделась с ним.
– Да, я кое-что разузнала. Но, может, об этом чуть позже?
– Сейчас.
И в этот миг ко мне зашел Ретч без стука и без предупреждения. Его взгляд впился в Дейру.
– Тебя не учили стучать, Ретч? – в ее голосе послышалось раздражение, но она даже не попыталась прикрыть свою наготу.
– Твое мнение меня не волнует, – отозвался он и посмотрел на меня. – Нам нужно поговорить.
– О чем? – я опустил взор в книгу.
– О ней, – Ретч перешел на светлое наречие. – Со вчерашнего дня пытается пробраться к тебе. Сегодня все-таки проскользнула…
– Ты зря беспокоишься, – отозвался я.
– Бэйзел тоже всегда считал, что она подчиняется ему. Но он ошибался. Скорее он подчинялся ей. И она едва не погубила его. А может… Мы до сих пор не знаем, отчего погиб Бэйзел. Эта тварь, гиена…
Последние слова Ретч произнес уже на нашем наречии. Дейра побелела от ярости, но глянув на меня, смолчала. Только нахмурилась, выскользнула из постели и начала одеваться.
– Ты не уйдешь отсюда, пока не ответишь, – остановил я ее и глянул на Ретча. – Тебе действительно не о чем беспокоиться.
– Если хочешь поразвлечься с ней, твое дело, – заметил Ретч. – Но мне не хотелось бы найти тебя наутро с кинжалом между лопаток.
С этими словами он вышел. Из глаз Дейры разве что искры не сыпались от ярости.
– Если бы тебе что-то грозило, я бы сказала, – зло проговорила она.
– Вот как? Ты играешь на два лагеря, и, несомненно, стараешься не для этого. Мне нужны подробности.
– Иначе что? – она внезапно ощерилась и склонилась ко мне. – Поступишь со мной также, как когда-то с Кейлом? И будешь ждать, что я тебе все расскажу под пытками? Тогда ты ничуть не лучше Ментепера…
Я влепил ей пощечину. Она, вскрикнув, отшатнулась, и ее лице промелькнул испуг.
– А еще найди разницу между отцом и мной, – посоветовал я.
Она какой-то миг словно колебалась. Несомненно первым ее порывом было немедля уйти. Но в последний момент она бросилась ко мне, прижалась и, не сводя взора, зашептала:
– Прости меня, пожалуйста, прости за все…
Спустя какое-то время она рассказала, что происходило в лагере врагов. Бисхет, Балахир и остальные переместились в один из миров. Там, позавчера к ним присоединился Ментепер. По словам Дейры, он вполне уже оправился от ран, полученных на арене. Я нахмурился. Новость эта вряд ли оказалась неожиданной, но порадовала она меня мало. Но самое ценное она преподнесла на конец. Ментепер вознамерился стать учителем моего братца. Я долго смотрел на Дейру. А это она зачем упомянула? Это больше смахивало на угрозу, хотя прозвучало как предупреждение. Она же наблюдала за мной, пытаясь понять, какое впечатление произвели на меня ее слова. Я отвел взгляд на тьму за окном и мрачно усмехнулся.
– Не завидую Бихесту, – прошептал я. – Побывать в шкуре ученика Ментепера… Да еще, как ты сказала, год… Ментепер, верно, готов проявить удивительное терпение, чтобы вымуштровать твоего сына и использовать в своих целях. Ты это, думаю, осознаешь…
Дейра прикусила губы.
– Ты оказался прав, – промолвила она, немного помолчав. – Мой сын уже не слушает меня. Он – марионетка в руках Балахира. Знала бы раньше, давно избавилась от этого выродка. А теперь он стал слишком силен. Да и Ментепер… Кажется, он прочел все мои мысли, так он усмехался, глядя на меня… Мне остается только наблюдать…
– Что же они собираются предпринять?
– Пока ничего, кроме того, что я уже тебе сообщила. Да мне там особо не доверяют, ты же должен понимать…
– Я уверен, что вполне в твоих силах узнать любую информацию.
Она улыбнулась.
– Возможно. Но не все сразу. У нас еще есть время…
Мой сон разрушился в одно мгновение, но глаза я не раскрыл, и дыхание мое не изменилось. Комнату заливал белый свет полной луны. Дейра осторожно приподнялась, потянулась куда-то. В руках ее сверкнул тонкий обоюдоострый нож. Ретч, похоже, видел ее насквозь. Но она медлила, сомневаясь. Моя рука мягко, почти незаметно скользнула по ее бедру, прижала к себе так же непроизвольно, как это сделал бы спящий. И Дейра сломилась. Отвела руку с клином за спину, склонилась ко мне в порыве нежности. Я открыл глаза. Моя ладонь скользнула теперь по ее предплечью, сжала запястье руки, державшей нож. Во взоре Дейры отчаянием заплясал страх.
– Знаешь, – произнес я, забрав у нее нож. – Тот раз перед советом был последним, когда ты могла бы сделать это. Мой сон рассеивается, когда ты бодрствуешь.
Она то ли всхлипнула, то ли простонала.
– Теперь, ты можешь убить меня…
– Зачем?
Она очень быстро взяла себя в руки. Некоторое время мы молчали.
– Обещаю, я больше никогда не пойду против тебя, – заговорила она. – Кстати, я кое-что хочу поведать о Ретче. Он проводит время в утехах, подобно своему господину. Как можно полагаться на такого охранника?
– С чего ты взяла? – ее слова удивили меня.
– Просто, когда вчера проходила мимо его комнаты, он беседовал с женщиной на каком-то непонятном языке… Поговаривали, что в Брингольде есть девушка из народа горцев, к которой он неравнодушен. По закону, – она кивнула в сторону раскрытого свода, оставшегося на кресле, – в обитель запрещено приводить людей, да и связи с ними не приветствуются.