— Но… но это правда. Я из Карстена, — признался Деррен. — Я был передовым разведчиком. Поворот застал меня в Эсткарпе. Я подумал, что если буду сопровождать вас в Лормт, меня никто не заподозрит, а позже надеялся отправить вас с надежными людьми в Эсткарп, а самому пойти своим путем.
— Тогда судьба действительно улыбнулась тебе. Ты можешь свободно вернуться домой, в Карстен, — сказала Элгарет, словно уговаривая непослушного ребенка.
— Но я не могу оставить вас здесь! — воскликнул Деррен. — Вы не найдете обратной дороги в Эсткарп.
— Подумай, — уговаривала Элгарет. — Ты должен понять наше положение. Мы с Нолар только что согласились, что из-за нашей неожиданной связи с камнем Коннард нас встретят не очень приветливо в замке Эс. Это объект великой Силы, как ты сам видел… и почувствовал на себе. Он привлекает внимание и Света, и Тьмы. По этой причине я чувствую, что должна остаться здесь, присматриваться и наблюдать — по-своему — к любой деятельности, враждебной камню.
Нолар молча встала и подошла к камню. Сначала неуверенно, потом более решительно она коснулась ладонью его блестящей поверхности, прижала руку. Почувствовала такое же тепло, как от осколка, и одновременно надежду. И неожиданно поняла, что ей делать.
— Лормт, — убежденно сказала она. — Я должна рассказать в Лормте о камне Коннард, о том, что произошло здесь. Морфью и остальные прислушаются ко мне и поверят. И те, кто нуждается в целительной Силе камня Коннард, узнает о ней.
Элгарет одобрительно кивнула.
— Ведь твой осколок и хранился там. Да, ты должна донести эту новость в Лормт. Ученые будут искать новые сведения о камне и о том, как он использовался. Но прежде всего они должны быть внимательны к действиям Света и Тьмы, которые вызвал камень.
— Отправиться в Лормт надо немедленно, — торопливо вставил Деррен. — Уже начались зимние бури. — Он замолчал, видя, что обе женщины смотрят на него.
— Я хочу сказать… мне сначала нужно несколько дней поохотиться. Надо оставить достаточный запас продуктов для твоей тети. — Он снова замолчал, не менее волшебниц удивленный собственным словам.
Элгарет встала.
— Я буду признательна, молодой человек, если ты вырежешь мне подходящий посох, взамен потерянного. Жаль: этот посох долго хранился в нашей семье.
— Он остался в замке Эс, тетя, — вспомнила Нолар.
— Мне пришлось оставить его вместе с другими твоими вещами, когда мы отправились в Лормт.
— Я постараюсь вернуть его себе в будущем, — пообещала Элгарет. — Ну, а пока мне нужен другой посох. Пойдем, Нолар, посмотрим, какие запасы еды и прочего есть в этом странном месте. Я думаю, что пробуду здесь некоторое время, и хотела бы знать, что можно предпринять, чтобы жить было удобней. — Она плотнее запахнулась в плащ. — Здесь очень холодно, с этой открытой крышей. Пойдем. Где-то там я видела жаровни, верно?
— Мне кажется, у нас еще осталось немного лепешек и другой еды. Смайр не все съел, — сказала Нолар, беря Элгарет за руку.
Деррен пошел за ними.
— Если бы нашлась еще одна шкура, я бы завесил проход от сквозняка. — Он быстро перешел от слов к делу, сняв нарядное покрывало со стены тронного зала Талла и повесив его поперек прохода, ведущего к камню.
Сделав это, Деррен нервно посмотрел на своих спутниц.
— Вы правда принимаете мою помощь? — заволновался он. — Должен откровенно сознаться, что волшебницы Эсткарпа всегда считались страшными фигурами в Карстене.
— Уже в дороге стало ясно, что тебе не по себе в присутствии тети, как только ты узнал, что она волшебница, — проговорила Нолар.
— Но она защитила меня! — взорвался Деррен. — Когда я вынужден был призвать… Клянусь богом леса, этот злой кинжал отвернулся от меня, но я сам не мог двигаться. Я оцепенел. Если бы ты, леди, не помогла своим камнем, мы бы погибли. Я в долгу перед тобой и отплачу службой, если смогу.
— У тебя обостренное чувство долга, — заметила Элгарет, — но ты мне ничего не должен. Все мы вместе противостояли Таллу, вооруженные своими верованиями. И благодаря милости Тех, кто заботится о своих, мы победили. Теперь мы свободны идти каждый своим путем. Я верю, что должна остаться здесь, быть хранительницей камня Коннард. Я постоянно ощущаю его Силу, и мне не терпится разгадать его тайны. Нолар точно так же влечет в Лормт — сообщить новость о камне.
Деррен остановился перед Нолар.
— Леди, — искренне пожаловался он, — боюсь, что меня никто не ждет в Карстене. Мы уже говорили о моем возвращении, и ты дала мне великую надежду на восстановление лесов. Но я подумал об этом и о том, что знаю о людях. Карстен сейчас в смятении. Армии Пагара погибли в Повороте. У людей теперь нет времени для посадки деревьев и восстановления дикой жизни. Все будут стараться воспользоваться положением, никто не подумает о нуждах живых. Мне сейчас лучше там не показываться. Я тоже вернусь в Лормт, леди. Я думаю, ученые там смогут воспользоваться моей помощью, как раньше. Я чувствую… что мое место там. — Он помолчал, лицо у него покраснело. — И еще я хотел бы научиться читать, если это возможно.
Нолар схватила его за руку, вспомнив собственное желание и благожелательную помощь Остбора.
— Если захочешь, я с радостью научу тебя. Ты говоришь правду: я тоже чувствую, что мое место в Лормте. Для меня это редкое чувство, и я боюсь ему доверять. Если ты проводишь меня назад в Лормт, я уверена, что Морфью и Вессел примут тебя с радостью и в тот же день дадут работу. Идем со мной, как только устроим тут тетю.
Деррен взял другую руку Нолар.
— Леди, от всего сердца, — поклялся он.
— А теперь, когда все решено, — вмешалась волшебница, — не будете ли вы добры отыскать мне посох и плащ, если такой остался в багаже? Маги, заточившие в старину сюда Талла, не подумали, как холодно будет тем, кто не подвластен их чарам.
Нолар почувствовала себя счастливой. Вслед за ранней зимой наступит весна, и снова зацветут луга вокруг Лормта, распустятся полуденные и полуночные цветы. Возможно, она сумеет собрать их для мастера Пруетта. Она повернулась к Элгарет.
— Тетя, возьми мой шарф. Не думаю, чтобы теперь мне понадобилось прятать лицо. Приехав в Лормт, я буду среди товарищей, а сейчас я тем более среди самых верных друзей.
Летописец
Время от времени мы получали известия от волшебницы Элгарет. Деррен отвозил ей припасы, несмотря на особенно сильные зимние бури. Однажды я поехал с ним. И когда смотрел на камень Коннард, произошли две вещи. Во-первых, перестала болеть нога, которая раньше постоянно тревожила меня. Конечно, рана заросла не совсем, потому что одна нога была короче другой. Но что гораздо важнее, я почувствовал (вначале я испытал страх, потому что встреча с неизвестным всегда пугает), что передо мной открываются двери. И мой дар необыкновенно усилился, я теперь мог без слов общаться не только с животными, но и с людьми. Зная, что это небезопасно и кое-кому может показаться вторжением в частную жизнь, я пользовался своим новым даром только в случаях крайней необходимости.
И только однажды использовал я этот дар в гневе: ведь я знал, что гнев ослабляет владение им.
Произошло это, когда в Лормт приехала молодая девушка и объявила, что она Арона, дочь Бетиша. Она была хранительницей архивов в одной из женских деревень фальконеров. После падения Гнезда жительницы деревни вынуждены были переселиться в другое место. В этой деревне ненавидели мужчин. Девушка потребовала, чтобы ее проводили к «ученой», и проявила величайшее отвращение к представителям мужского пола. Нолар проводила ее к Нарет, которая тоже не любила нас, хотя сама жила среди ученых.
Нолар вернулась очень молчаливой, а я встревожился. Девушка села напротив меня за стол, за которым я работал. Потом, словно говоря о чем-то неприятном, она поведала:
— Дуратан, вместе с ней пришла горечь. Может, она и оправдана ее прошлым. Но мы не должны допустить, чтобы она воздействовала на нас. Испытай ее!
Я задумался. Потом решил, что она права. Такой глубокий гнев может означать серьезную опасность.
— Но как она может повредить нам? — спросил я — и Нолар, и себя самого. — Горечь выедает нутро тех, кто ее носит.
— Это правда, однако… — Она помолчала и спрятала руку в карман, в котором, как я знал, всегда носит осколок камня Коннард. Для нее он словно камень для волшебницы. — Однако я чувствую.
Больше она не сказала ни тогда, ни много времени спустя, а Арона, дочь Бетиша, продолжала жить у леди Нарет, мы ее почти не видели, особенно после появления фальконера, который изучал историю своего народа. Арона даже не встречалась с Пирой. Иногда я вообще о ней забывал, потому что в Лормте множество комнат и коридоров. Можно прожить год, ни разу не встретив того, кого не хочешь видеть.
Нолар отыскала записи, привезенные от Остбора. Нам пришлось искать их долго, потому что их сложили вместе с недавно найденными сокровищами. Мы вместе искали то, что могло бы помочь птичьему воину, который мне нравился и которого я искренне уважал.
Арона могла бы помочь нам, но не захотела, хотя Нолар пыталась что-нибудь разузнать у нее. Она откровенно сказала, что когда попросила Арону о помощи, та посмотрела на нее с презрением, как некогда мачеха: словно она запачкана. А меня девушка вообще отказалась слушать.
Однако я продолжал надеяться. До того утра, когда, думая о фальконере, бросил свои камешки и вскочил.
Появилась стрела, указывающая на меня — а может, на Лормт, — красная стрела, цвета крови.
Я выслал ищущую мысль. Телесная боль… боль мысленная… невероятная поспешность в попытках уйти от смерти. Я позвал Пиру, потому что мне потребовалась помощь, любая, какую мне смогут оказать. И в это время к нам вторично явился фальконер.
Полин М. Гриффин Надежда сокола
Глава первая
Тарлах низко склонился в седле, чтобы уберечься от ветра, и крепче прижал к себе женщину, вероятно, умирающую.