Другой знакомый фальконеру человек стоял рядом с Квеном, он гораздо моложе, тоже принадлежит к народу древних, высок и худ. Одет Дуратан так же, как и престарелый ученый, только одежда коричневая, а осанка у него солдатская. Это человек, знакомый с войной. Причем не только знаком, но и пострадал на ней. Он опирался на палку, которой пользовался привычно, и хотя обут он в сапоги, заметно, что одна нога короче другой.
Остальные собравшиеся, судя по их внешности, представляли множество городов и крепостей. В основном это были мужчины, большей частью старики, но было и несколько относительно молодых, что свидетельствовало о том, что это поселение еще не умерло и не умирает.
Седовласый старик заметил направление взгляда Тарлаха и выступил вперед.
— Лормт снова приветствует тебя, птичий воин, и твоих товарищей, — произнес он удивительно мягким голосом.
Тарлах не удивился, что его узнали. Высокий шлем, скрывающий лицо, делал трудным делом для других народов отличить одного фальконера от другого, но никто не мог бы забыть коня из Морской Крепости. Леди Гей сразу показала, что он именно тот гость, который отыскивал сведения в огромном мире знаний Лормта и потом неожиданно уехал, сказав только, что вскоре он вернется, и вернется не один.
Сердце фальконера дрогнуло от воспоминаний. Он отправился на берег для встречи корабля Уны, как они договорились, когда он покидал Высокий Холлак. Как правительница крепости, она не хотела оставлять свою долину в такое напряженное время года, и они решили, что он отправится раньше и узнает, что сможет, а она присоединится к нему осенью, когда у нее будет меньше дел. Она хотела помочь ему завершить его исследования и обсудить то, что он… что они найдут, прежде чем Тарлах обратится к своему народу. А вместо этого встретилась со своим роком. Он позволил этому случиться, он, который поклялся защищать ее…
— Благодарю тебя за этот прием, лорд Квен, — ответил фальконер, заставляя себя говорить спокойно.
— Мы пришли, как ты видел, в надежде на помощь, а также потому, что надеемся продолжить наши изыскания. Мой товарищ и еще восемь человек, которые следуют за нами, останутся ненадолго, чтобы отдохнуть и восстановить силы лошадей, а потом уедут в лагерь нашего народа у Эса. Конечно, мы за все заплатим.
— Я не лорд, я только Квен, птичий воин, — строго возразил старик, — как ты знаешь, а что касается платы, то здесь не гостиница, хотя мы с радостью и благодарностью примем всякое пожертвование. — Тут он улыбнулся, и всякая напряженность исчезла, словно по колдовству волшебниц. — Мы с радостью примем тебя и твой отряд. — Он слегка наклонил голову в сторону открытых ворот. — Входите. Ваши лошади нуждаются во внимании, да и сами вы должны отдохнуть. Твоя комната свободна, а другая готовится для твоего товарища.
Тарлах поклонился.
— Еще раз благодарю. Дому приветствие, — произнес он ритуальную фразу гостя, — а живущим в доме — удачи! Дню — доброго рассвета и заката, а всем ищущим — поиска без помех!
Квен и Дуратан провели гостей через ворота и двор к похожему на казарму зданию, стоящему у второй уцелевшей стены. Они вошли в него и поднялись без каких-либо задержек, несмотря на возраст одного хозяина и хромоту другого.
— Большинство стариков живет внизу, потому что лестница для многих в Лормте была бы тяжелым испытанием, — объяснил Квен, — но гости и те, кому не трудно подниматься, живут здесь. Тут спокойней. По той же причине на этом этаже находится лазарет.
— Для нас это хорошо, — ответил капитан за своего лейтенанта, как требовал обычай их народа. — Наши люди предпочитают держаться обособленно.
Старый ученый долго вел их по бесконечному скупо освещенному коридору, но наконец остановился перед тяжелой дубовой дверью. За ней оказалась небольшая спальня с квадратным столом и несколькими грубыми стульями и другая обычная мебель, позволяющая использовать эту комнату как кабинет. В очаге весело горел недавно разожженный огонь, и воздух в комнате уже начал нагреваться.
— Подойдет, птичий воин? — спросил Квен.
— Более чем подойдет.
Быстро, почти инстинктивно осмотрев комнату, Тарлах снова взглянул на хозяина.
— Надеюсь, ваши люди простят наше отсутствие сегодня вечером. Я очень долго просидел в седле…
— Мы бы рассердились, если бы ты считал, что должен выйти к нам до того, как отдохнешь. — Квен помолчал. — Сумки твои и твоего товарища, естественно, принесут к вам, а сумки леди…
— Я беру на себя ответственность за них.
Маленький темный зверек последовал за людьми в здание и теперь потерся о ноги Тарлаха. Тот поднял Брейвери.
— Кошка тоже будет со мной.
— Все ваши животные, пушистые и пернатые, найдут у нас приют.
Капитан наемников хотел побыстрее закончить этот разговор и остаться один, но их приняли хорошо и без всяких расспросов, и теперь настала пора немного рассказать о себе, хотя бы просто назвать род приехавших. Обычай помог ему во время первого приезда. Фальконеры не называют свои имена людям из других народов и не обсуждают с ними свои дела, не говорят они и о делах тех, кому продают свои мечи.
— Женщина, о которой вы заботитесь, леди Уна, владелица Морской Крепости. Это в Высоком Холлаке, — добавил он, зная, что в Эсткарпе плохо знают названия долин. Они хорошо известны только салкарам, купцам и наемникам, у которых имеются дела на континенте.
— Та, кому отданы ваши мечи? — догадался Дуратан.
— Да, — коротко ответил Тарлах, — но как я вам уже говорил раньше, у меня здесь есть и свое дело, и я начну его, как только отдохну и выполню остальные свои обязанности. Конечно, если у вас найдется что еще показать мне.
— Есть еще записи, некоторые непосредственно о твоем народе. Они очень древние…
— Чем старее материал, тем он ценнее для меня.
— Осталось совсем немного, чего ты еще не видел, — предупредил Дуратан, — да и материалы эти отрывочные. Ваш народ никогда не делился щедро сведениями о себе…
— Ты сможешь увидеть все, что у нас есть, — торопливо прервал Квен. — Мы и сами искали для тебя материалы. Поворот открыл для нас огромные запасы, и мы пока даже сами не знаем, что теперь доступно для изучения. Мы и половину не успели каталогизировать.
— Мне понадобится все, что вы сможете дать.
— Мы сделаем для тебя все возможное. Твоя просьба для нас радость. Многие в нашей общине радуются подобным поискам и видят в них пользу для себя.
Капитан кивнул в знак благодарности. Поколебавшись, он взглянул на дверь и на полутемный коридор за ней.
— Вы мне сообщите, к какому заключению пришли ваши целители?
— Конечно, как только получим отчет, — заверил Квен.
После этого хозяева ушли. Они провели второго фальконера к его комнате, которая во всех отношениях оказалась такой же.
Бреннан поблагодарил их, но сразу же вышел в коридор.
— Я побуду немного с капитаном. Можно принести нам поесть? И вина?
— Все уже готовится.
Тарлах посадил Брейвери в ногах своей постели. Кошечка очень маленькая, вряд ли крупнее полугодовалого котенка, хотя на самом деле она уже взрослая. И казалось, что состоит она исключительно из пушистой шерсти. Само ее туловище весило не больше двух фунтов.
Сейчас она казалась еще меньше, съежившаяся и больше не скрывавшая своего горя. Брейвери знала, что фальконер понимает истинную суть ее отношений с хозяйкой, и потому не скрывала от него своих страданий.
Он сел рядом с ней, начал гладить, но она, видимо, не утешилась этим, и Тарлах убрал руку. Какую надежду он может внушить ей, если сам ее совершенно лишен?
Бросающий Вызов Буре негромко гортанно крикнул и подлетел к кошке. Начал чистить ее клювом, как поступает одна птица с другой, испытывающей боль или потерю.
У фальконера стиснуло горло. Он снял шлем и, осторожно отставив его, закрыл лицо руками. Как будто его крылатый товарищ сообщил о смерти леди долины…
Услышав стук в дверь, Тарлах выпрямился и потянулся за шлемом. Он не хотел разговаривать с жителями Лормта с открытым лицом, особенно сейчас. Но расслабился, потому что сокол сообщил, что это Бреннан.
К удивлению обоих мужчин, в комнату влетела и Солнечный Луч и села на кровать рядом с Брейвери. Она казалась такой же встревоженной и опечаленной, как и Брейвери. Кошка высунула розовый язычок и принялась вылизывать грудь и горло птицы.
— Она тоже понимает, что означала бы для всех нас смерть хозяйки крепости, — проговорил лейтенант, хотя его поразила глубина горя птицы. Он никогда не видел, чтобы самка сокола так печалилась даже из-за смерти воина, с которым связана дружбой.
Но сейчас у него было о чем тревожиться, помимо этого. Бреннан, как и Тарлах, снял шлем и со вздохом облегчения поставил его рядом с командирским. Приятно немного побыть без его тяжести.
— Нужно несколько часов отдохнуть, — предложил он.
— Да. — Тарлах заставил себя улыбнуться. — Я поспал бы. Ты хорошо разместился?
— Достаточно удобно. Моя комната — двойник твоей.
Бреннан взглянул на кровать.
— Почему бы тебе не полежать? Я попросил, чтобы нам принесли еды, но думаю, тебе больше нужен сон.
— Я не усну. Вероятно, переутомился.
Тарлах посмотрел на огонь.
— Если владелица долины умрет, вместе с ней умрут наши надежды. — Губы его сжались. — Она, как всегда, была права. Без нее и слов поддержки с ее стороны мы не можем обращаться к деревням.
— Может, женщины все-таки к нам прислушаются, — надеялся лейтенант. — Иначе они погибнут вместе с нами.
— Прислушаются, но вряд ли поверят, — горько сказал Тарлах. — Да и почему они должны нам верить? Что знают они о нас, а мы о них? Раз в году мы приходим к ним, чтобы зачать детей, как животные в распоряжении скотника.
Бреннан нахмурился.
— Тарлах…
— Нет, дай мне договорить. Я только пытаюсь представить себе, как они отзовутся. Пока у нас были Гнездо и горы, мы могли держать женщин поблизости, но даже и тогда, я думаю, одна-две время от времени сбегали в Эсткарп в поисках лучшей — иной жизни. Когда Поворот вынудил нас спуститься на равнины, перемены стали неизбежны. Надо было это предвидеть. Теперь наши женские деревни совсем рядом с владениями волшебниц. Мы уже потеряли многих женщин. Еще одно, максимум два поколения, и останется слишком мало женщин детородного возраста, чтобы наш народ продолжил свой род.