Тарлах улыбнулся.
— Удивляюсь, как они тебя к ней допустили.
— Она больше не больна, и не думаю, чтобы Уна из Морской Крепости позволила распоряжаться собой.
— Да, это точно.
— Вдобавок к решимости она обладает редким мастерством. Джерро рассказал, что она сражалась, как леопард, когда появились наши люди.
— Для нее хорошо, что она это умеет, не правда ли? — с горечью проговорил фальконер. — Надежда на долгую жизнь была бы у нее слабой, если бы она полагалась только на мою защиту.
Ученый взглянул на него.
— Не думаю, чтобы любой другой воин смог сделать для нее больше.
— Мы серьезно относимся к данным клятвам. Я поклялся защищать Морскую Крепость и ее владелицу от опасностей, а не только сражаться, когда нет другого выхода, но после того как началась моя служба, мы переходим от одной катастрофы к другой.
Дуратан нахмурился. Ему показалось, что он заметил озабоченность владелицы крепости, и теперь он видел, что эта озабоченность оправдана. У ее товарища мрачное настроение, гораздо хуже, чем в тот вечер, когда он рассказывал, зачем приехал в Лормт. Возможно, это просто реакция на неожиданное нападение после напряжения прошедших недель и почти полной неудачи поиска.
— Леди Уна не глупа, — спокойно возразил Дуратан, — и не робка. Если бы твоя служба ее не устраивала, она отказалась бы от нее.
Сокол, сидевший в гнезде, устроенном для него Тарлахом, выпрямился и с недовольным криком расправил крылья. Капитан быстро протянул руку, успокаивая его.
Дуратан внимательно смотрел на него, вспоминая его рассказ о том, что произошло с тех пор, как его отряд начал службу в Морской Крепости.
Несколько лет назад в долинах Высокого Холлака бушевала эпидемия, которая сильнее всего поражала молодых, полных сил мужчин, хотя заранее невозможно было сказать, где она ударит больнее.
Хуже всего пришлось Морской Крепости и ее соседям; погибли почти все мужчины, уцелевшие в войне с Ализоном. Только одна долина — Рейвенфилд — отделалась легко, и хозяин этой долины оказался смертельным врагом всех остальных.
Уна из Морской Крепости лишилась одновременно своего лорда и отца, ей угрожал человек, который был гораздо сильнее и ее, и любого из ее соседей; он намеревался завладеть ее долиной и особенно гаванью, единственной удобной пристанью, к тому же достаточно большой на всем северном побережье до Линны. Считая, что у нее нет иного выхода, кроме капитуляции, Уна отправилась на поиски наемников в нужном количестве.
И нашла отряд капитана. Фальконеры, сражавшиеся с Ализоном в Высоком Холлаке, были в долгу перед ее отцом лордом Харвардом. Другого способа выплатить этот долг у них не было, и потому они подавили свою нелюбовь к женщинам и приняли службу у дочери Харварда. К тому же ее соседа, лорда Огина, подозревали в том, что он предательски заманивает и грабит корабли. Таких разбойников, которые убивают моряков, чтобы завладеть грузом корабля, фальконеры особенно ненавидели, потому что им самим часто приходилось служить на море.
Наемник опустил недели спокойной службы, но подробно рассказал о большой буре и крушении торгового корабля, которому был свидетелем. Рассказал, как нырнул с утеса в бурное море с тросом, который стал дорогой к спасению для выживших, как трос порвался, когда уставшие моряки начали подниматься по нему. Уна из Морской Крепости увидела это, перехватила веревку, обмотала ею руки и прижалась к камню, к которому та была привязана.
Мысли Тарлаха тоже вернулись к той ночи и к событиям, которые он так ярко описал, и ему стало холодно при воспоминании о мужестве Уны. Она соединяла веревку, выдерживая тяжесть каждого моряка, пока об этом не узнали фальконеры и не сменили ее. Шрамы на ее руках — след той ночи, и одна Янтарная Леди знает, как Уна не стала калекой.
Тарлах рассказал, как удалось подтвердить подозрения о грабителях кораблей, описал страшное путешествие, которое привело к гибели трех человек и корабля, но дало необходимые доказательства против Огина. Уне, ему и еще двоим морякам пришлось выдержать еще одну, правда, не такую сильную бурю и весь последующий день провести в маленькой открытой лодке. Наконец рассказал он и о поражении лорда Рейвенфилда и его приспешников.
Поколебавшись, Тарлах довел рассказ до конца. Этого требовала его работа здесь, хотя он понимал, что, рассказывая, подвергает свою цель опасности, если Дуратан будет слишком болтлив. Квен, Аден и бывший пограничник, с помощью нескольких ученых, отыскивали в записях сведения о борьбе между силами Света и Тьмы — и в прошлом, и в настоящем. Во всех известных землях этого мира старое равновесие было нарушено, и становилось очевидным, что древняя, почти потухшая война готова вспыхнуть с новой силой. Любое оружие, которое может помочь в борьбе за жизнь, необходимо, оно позволит помешать Тьме захватить мир в свою прожорливую пасть. Тарлах рассказал о женщине-призраке, ставшей подругой Уны, о предупреждении, которое сделал этот призрак: о том, что место их схватки — это почти открытые врата Тьмы, и нужно лишь еще немного крови, чтобы тварь, прикованная в этих вратах, разорвала последние путы и явилась в мир. Фальконер описал, как открылись эти врата и как призрак вступил в бой, который привел к поражению Тьмы и снова запечатал врата. Но победа стоила самому призраку его существования.
Но о другом Тарлах не смог говорить. Не мог рассказать Дуратану о том, какие отношения возникли между Уной из Морской Крепости и им самим, как они все больше и больше сближались, вначале в мирной обстановке, а потом в общей опасности, как эта близость завершилась клятвой, которую они дали друг другу на берегу Рейвенфилда, когда перед ними медленно раскрывались врата и они считали себя обреченными. И даже если бы такое откровение было возможно, Тарлах не смог бы описать их последующее свидание в Круглой башне Морской Крепости, когда они подтвердили, что в глубине души стали друг для друга лордом и леди, хотя оба признавали суровую реальность: вероятно, им никогда не удастся стать мужем и женой в действительности и перед всем миром. Если бы он был свободен в своих действиях, у него хватило бы храбрости противостоять обычаям своего народа, но такой свободы у него нет, и они оба связаны одной и той же цепью.
Другое дело — причина, по которой он явился в Лормт. Ее можно было не скрывать, хотя это дело касалось всех фальконеров. Дуратан и его товарищи хорошо отнеслись к Тарлаху и оказывали всяческую помощь, не задавая лишних вопросов. Они заслуживали правдивого рассказа, и вежливость требовала, чтобы он объяснил причину своих поисков.
Тарлах рассказал, как они вместе с Уной поняли, что над его народом нависла угроза исчезновения, рассказал, какой невероятный поступок она совершила, чтобы предотвратить это исчезновение.
Ученый пораженно смотрел на него несколько секунд.
— Она… отдала тебе долину? — прошептал он наконец, потрясенный великодушием дара.
Тарлах ответил, гордо подняв голову:
— Она не хотела владеть Рейвенфилдом, доставшимся ценой крови, но главным образом не могла бездействовать и позволить целому народу исчезнуть из вселенной, когда у нее появилась возможность помешать этому. По той же самой причине она заключила со мной договор о передаче нам необитаемых земель долины Морской Крепости, потому что только в таком случае у нас было бы достаточно места для создания нового Гнезда и деревень.
Тут Тарлах замолчал, собираясь с мыслями. В соглашении был пункт об отношении к женщинам, которых фальконеры приведут в Высокий Холлак, потому что Уна не хотела увековечивать древнее зло. В отношениях мужчин и женщин его народа неизбежно произойдут изменения. Это он тоже поведал, как мог, но большинство подробностей пока оставалось только на стадии замыслов.
Когда фальконер закончил свой рассказ, Дуратан долго молчал.
— Итак, ты явился в Эсткарп, чтобы добиться одобрения своих старших офицеров и товарищей, а также согласия женщин, чтобы основать жизнеспособную общину?
— Да.
— Ты понимаешь, какая опасность тебе грозит?
Капитан мрачно кивнул.
— Если все сочтут меня изменником, я могу погибнуть. Большинство отрядов отвергнет меня. Если даже я получу разрешение побывать в деревнях, нет никакой уверенности, что мне удастся убедить достаточное число женщин сопровождать меня, хотя присутствие и клятва леди Уны подкрепят мои слова.
— Да, у нее тоже жизнь будет не очень приятная, если ты добьешься успеха, — заметил Дуратан. — Твоим товарищам придется постоянно иметь с ней дело, и некоторые из них примут такую необходимость нелегко.
— Как лорд и владелец Рейвенфилда, я буду представлять свой народ в делах с Морской Крепостью и ее жителями, — твердо произнес наемник. — Мы с Уной доказали, что можем работать вместе. — Он слегка пожал плечами. — То, что придется вынести, мы вынесем. Нельзя избегать войны из опасения вражеского меча.
В ответ на вопрос ученого он объяснил, что приехал в Лормт в поисках знания — всего, что может подкрепить его доводы. Он также надеялся найти сведения о жизни своего народа до того, как он переселился на север. Эти сведения могли помочь в создании нового образа жизни, такого, который устраивал бы большинство мужчин и женщин. Но несмотря на все свои усилия и помощь хозяев, тогда ему не удалось найти ничего значительного.
Дуратан видел, как омрачилось лицо его собеседника, и догадался о причине.
— У вас с леди Уной тоже нет успехов? — спросил он.
— Я надеялся, что вы что-то узнали, потому что работали с самыми древними материалами.
— Почти нет. Вы не могли бы больше помочь нам, чем помогли, но в Лормте таких сведений почти нет. Если не считать методов исцеления, которые сами по себе достойны поисков, я не обнаружил почти ничего полезного для себя.
Он не сказал, что в одном из свитков он нашел сведения, испугавшие его. Там подробно рассказывалось о талисманах фальконеров. И Аден, и Пира должны были прочесть это, и они сразу узнают о его даре Уне из Морской Крепости.